Под мостом

Телевизор неразборчиво бубнил себе под нос, а мне не хотелось прислушиваться, чтобы понять, о чём это он. Откуда вообще здесь взялся телевизор, пусть и небольшой, старенький, но всё же?

Я лежал в общежитии, на сетчатой кровати, на матрасе, который успел уже слегка пропитаться моей спермой. Это было хорошее общежитие, в относительно богатом городе, так что в секции на две комнаты и восемь человек у нас была кухня и совмещённый санузел. Впрочем, это не объясняло, откуда у моих новых соседей был телевизор, не знаю даже, разрешено ли его тут иметь. Чей он, кстати? Как подключён к вещанию? Столько вопросов без ответов.

С этим телевизором связан примечательный случай. Меня к нему не подпускали. Не больно-то и хотелось, но сам факт недоступности пробуждал интерес. Так сложилось, что я остался один в комнате, когда все уехали, и устроил себе праздник, вечер телевидения. Посмотрел Последнего героя боевика, со Шварценеггером, какие-то юмористические передачи, доволен был как слон. Забавно, как такая простая, обыденная вещь неожиданно становится чем-то очень желанным.

Валяться пузом кверху, распластавшись и пуская слюну от безделья, было и остаётся одним из моих любимых занятий, так бы я и провёл с большим удовольствием остаток вечера, после очередного трудного учебного дня, если бы не замечательные люди, окружавшие меня.

Из троих соседей один, назовём его Джеймс, был похож на меня. Субтильный, интеллигентный, робкий, и мы оба ни с того ни с сего решили отращивать на первом курсе патлы. Конечно, ничего хорошего в смысле социализации это не принесло. Двое других представляли собой хрестоматийные образцы чётких ауе пацанчиков, я иногда слышал краем уха, как они обсуждали околотюремные темы, дескать, кто-то там сидит, кого-то они греют на зоне (видимо там было холодно), как это прекрасно, романтично и правильно, и вообще каждый мужик должен идти по воровской. Одного звали Дэвид, другого Рауль, он был нестандартной национальности.

Как-то раз мы разговаривали о высоком с Джеймсом, и внезапно заходят эти два брата-акробата, мы слегка скуксились, те это заметили и посыпались шутеечки, что нам тут нужна приватность, им надо было стучаться и всё в таком духе, гоготали, шумели, гиены, да и только. К слову, друзьями мы с собеседником не были, просто товарищами по несчастью. На самом деле, у меня никогда не было друзей, если задуматься.

Из соседней комнаты пришёл ещё один оболтус, и они с Дэвидом засели за его комп, играли или смотрели что-то, опять же создавая уровень шума, несовместимый с жизнью. Атмосфера сгущалась, напряжение можно было резать ножом. В моих фантазиях я, естественно, не долго думая встал бы и надавал им по щщам, аргументируя это тем, что мне нужен отдых. В реальности я свернулся в позе эмбриона, поджав хвост и задыхаясь от возмущения, и слушал со своего мп3 плеера на 512 мегабайт Элизиум. В то время эти песни были будто ожившим воплощением моей мечты, и я хотел бы быть этими пламенными песнями.

Столь необходимое погружение в мир грёз было грубо прервано вышеупомянутыми обормотами, потому что, видите ли, я сделал музыку слишком громкой. У себя в наушниках-капельках. Чтобы заглушить производимый ими шум и гам. Не желая вступать в конфронтацию, униженный, я сделал потише и разумеется, теперь уже не мог не слышать происходящее вокруг.

Тяжело вздыхая, проклиная всё на свете, красный от смущения и негодования, я оделся и вышел на улицу. Морозный воздух, звёздное небо и жизнерадостный скрип снега под ногами тотчас же приободрили меня, жить стало веселей. Я решил совершить небольшое путешествие, ведь каждому из нас время от времени это бывает нужно, и даже маленькое приключение может быть весьма полезно.

Мой путь пролегал вдоль скоростного шоссе, окаймлённого густым хвойным лесом. В этом лесу я однажды срал, этой же зимой, а на стрёме стоял знакомый. Почему-то он отнёсся к этому с большим неудовольствием, никак ему было невдомёк, что так нестерпимо мне приспичило.

Я периодически гулял здесь, не то чтобы часто, но регулярно. Впереди показался величественный и красивый замок, где я раньше учился волшебству. Много воды утекло, но мне всё ещё хочется туда вернуться. Я немного полюбовался им, невольно улыбаясь, и продолжил движение. Изредка проносящиеся мимо машины ослепляли меня светом фар, и каждый раз я вспоминал, сколь часто я хотел броситься под одну из таких машин, и как всё ещё сильно это желание.

Долго ли коротко ли, толсто ли тонко ли, вот, наконец, и мост, путепровод пересекает шоссе — часть дорожной развязки, а до развязки рассказа ещё кульминация. Здесь находилось памятное место. Я послонялся немного туда-сюда, осмотрелся по сторонам, поднялся под самый мост и сел. Меня захлестнули воспоминания.

Пару месяцев назад, я на этом самом месте с моим приятелем Антоном. Он учился на третьем курсе, сначала меня заселили к ним. Так начали тусить. Хорошее было время, мы гуляли, пьянствовали, показывали друг другу крутую музыку, тащили из магазинов по мелочи, употребляли кое-что из аптеки, тогда ещё не запрещённое. И вот стоим мы здесь вдвоём, темно, холодно, и молчим. Безысходность гнетёт, обволакивает непроглядной пеленой, и это не про паузу в диалоге, а образ жизни в целом. Антон мне говорит что-то вроде, ну а вот если бы я так стоял и молчал? Но мне нечего ему ответить, я не могу подобрать слова, чтобы объяснить, что происходит.

Глубже в прошлое, гораздо раньше, здесь же расположилась большая компания, нас человек 10. Позади экзамены. Мы только что закончили школу, выдержали, ждём результаты. Почти все уже знают, что будут делать дальше, кроме меня, конечно, у них есть планы. А пока мы просто веселимся, наслаждаемся заслуженным отдыхом, пьём, гуляем, никто уже нас за это не накажет, мы видим друг друга последние несколько дней беззаботного лета на пороге сверкающего будущего. Среди прочих здесь и та девушка, в которую я был всё время влюблён, и ещё не скоро смогу забыть её. Многие, кого я считал друзьями, и лишь спустя несколько лет наконец осознал, что мы просто учились вместе, и я даже не знаю, что с ними теперь.

Ностальгия становится моей отдушиной и ловушкой, я не могу приспособиться к новым условиям, адаптироваться, потому прихожу сюда и пытаюсь вернуться в то время, когда были надежды, перспективы. Жалкое зрелище. Я затравленно озираюсь, тщась выхватить, зацепить из пейзажа что-то уникальное, что могло бы меня встряхнуть. Ничего. Скрючившись, сгорбившись, нырнуть, зарыться в воспоминания, но те что ворох твоих сухих листьев осенью, только ломаются и трухой сыплются за шиворот, а в самом низу уже прелые.

Я поковылял обратно, в постылую общагу. Неподалёку от магического замка, где я учился, есть подземный пешеходный переход. Его надземные секции зачем-то остеклены. Я уткнулся лбом в ледяное стекло, истязая себя вопросами. Что со мной не так? Сколько всё это будет продолжаться? Что будет, если закинуть ментос в бутылку с кока-колой? Но ответа не было, ютуб ещё не дошёл до наших мест.

Тогда я воззрился на своё отражение, силясь понять. И неожиданно подмигнул сам себе. Странное чувство нереальности, лицо в отражении оставалось грустным, подавленным, не улыбалось и не подмигивало. Померещилось, наверное. Я вдохнул полной грудью, расправил плечи, и решил, что с этого момента постараюсь чего-то добиться. Пусть будет тяжело, но я не позволю трудностям сломить меня. Быстрым шагом я мерял дорогу, пообещав себе выбросить из головы всю ностальгическую чепуху.

Я вернулся в общежитие, выспался и с утра начал новую жизнь. Старался найти общий язык с соседями, уделял должное внимание учёбе, не забывал мечтать и выкраивать время на развлечения, занимался физкультурой, пошёл играть в баскетбольную команду, даже с девушками что-то начало получаться. На старших курсах нашёл подработку админом, тогда же начал серьёзно программировать.

На магистратуру уехал в Питер, я снова отпустил волосы и был хорош собой, мои умения приносили доход, учёба спорилась, я даже женился, на студентке медицинского. Правда, развёлся через год, и диплом из института решил даже не забирать, какой от него толк. Словил депрессию, но она не сломила меня, а лишь закалила. Я решил написать свою игру, сам, сидя дома, несколько месяцев вложил в это, пока не понял, что знаний не хватает. Устроился программистом на галеру.

Я успешно справлялся с работой, набирался опыта и знаний. Когда контора, где я трудился, открыла офис в Праге, я оказался в числе первых, кому предложили релокейт. Столица Чехии стала мне родной куда быстрее Питера. Поначалу было непросто, многое непонятно, не с кем пообщаться. Но постепенно я обзавёлся друзьями, выучил язык. Нашёл учителя по фортепиано, купил велосипед, плёночный фотоаппарат, катался с друзьями на велосипедах и фотографировал, чисто для себя.

Наконец, я достиг потолка в профессии, и осуществил свой изначальный замысел, создал игру сам. И ещё одну. Уехал жить на Бали. Запустил множество различных проектов, а потом отдал их все под управление наёмным менеджерам, лишь изредка проверяя, что дела в порядке. Объездил весь мир, и решил, что он не так уж плох. Но ещё лучше бы он смотрелся из космоса. Тогда я построил ракету и улетел на орбиту. И вот смотрю я на землю из космоса, смотрю, как вдруг так страшно мне захотелось пошутить! Значит открываю я иллюминатор, высовываю в него жопу и сру на землю. С орбиты. Из космоса. Ну и, само собой, умер, кровь в жопе вскипела от вакуума и все дела, но чего не сделаешь ради хорошей шутки.

В последний миг внезапно перед глазами вспыхнула картинка из прошлого.

...Странное чувство нереальности, на какой-то момент мне показалось, что моё отражение подмигнуло мне и улыбнулось. Но внутри была только чёрная пустота, и никаких сил улыбаться не могло там найтись. Я с досады плюнул на стекло, размазал варежкой, чертыхнулся, ну вот, теперь ещё и варежка слюнявая. Расстроенный, злой и обессиленный я поплёлся в общагу, тянуть дальше свою унылую лямку.

Я пришёл опять в последнее место, куда хотел бы попасть. Терпел ещё несколько месяцев кретинов вокруг, злился и забивал на учёбу. Вернулся к третьекурсникам, которые, кстати, были гораздо добрее тех, но тоже по-своему вредные. Учебный год подошёл к концу, я кое-как закрыл всё на тройки и уехал в другой город, вслед за отцом, уж не знаю зачем, наверно, надеялся на лучшую жизнь, с чистого листа.

Мою выписку с тройками не приняли из-за несовпадения академических часов, так что вместо перевода я поступил заново в другой университет, но закономерно был отчислен на первой же сессии, родители восстановили меня на платное, специально взяв для этого кредит, при том, что у них не особо-то гладко всё было с деньгами. После этого я появился в институте полтора раза за весь второй семестр, сидел дома за компом, бессмысленно убивал время. Папа был очень зол и разочарован, когда летом меня отчислили окончательно.

Я максимально ушёл в себя и отрицание реальности, а мой отец злился, но старался не показывать виду. Пару раз его недовольство прорывалось наружу, но он выражал его как-то скомкано. Например, пинал кровать, на которой я лежал, мечтая сдохнуть, и кричал мне, мол, иди работай! Сколько можно сидеть на шее! Но я не шёл. Потом мама предложила пойти хотя бы в училище, на рабочую профессию. Я отучился, поработал неделю поваром в пиццерии, снял фартук и больше никогда его не надевал. Прошло сорок лет, мои родители умерли, я остался сам по себе и довольно предсказуемо тоже умер, от голода. И это при том, что какова моя профессия? Повар.

Что-то во всей этой истории не давало мне покоя, и перед самым концом, прежде чем, жидко пёрднув, умереть, я прокрутил в памяти моменты, где же я мог повернуть не туда, как же всё так вышло.

...Странное чувство нереальности, глаз что ли дёрнулся? Ох уж этот нервный тик. Что за? В отражении, за моей спиной, в гуще леса, загорелся огонёк, мигнул и погас. Кажется, мне надо хорошенько отдохнуть.

Огонёк зажёгся снова, и, мерцая, начал затейливо танцевать. Я читал в детстве истории о болотных огоньках и прочих паранормальных штуках, потому, конечно же, не собирался на ночь глядя, зимой, без подготовки лезть в чащу леса, но этот огонёк, он казался таким заманчивым, притягательным, и, кроме того, знакомым... Будто бы приглашал в игру, как старый добрый друг, и вдруг у меня в груди разлилось спокойствие, словно горячий томатный сок с мякотью. Да, иногда я чувствую себя помидоркой.

Похоже, мне ничего не оставалось, кроме как принять это приглашение. По мере моего продвижения вглубь леса, я с удивлением отмечал, как становилось вроде бы теплее, и постепенно исчезал снег. Деревья вокруг преобразились, принимая причудливые, необычные формы, если бы кто-то спросил моё мнение, я бы ответил, что в жизни ничего подобного не видел, и вряд ли такое возможно, вот только некому было спрашивать. Огонёк же, за которым я следовал, продолжал свою игру, был то ближе, то дальше, пропадал и вспыхивал заново, как живой плясал в хитросплетениях веток, но знакомиться со мной, видимо, не собирался.

Я повстречал волшебных гномов, испытывающих затруднения в вопросе престолонаследия, выполнил квест и помог им, заслужив всенародную любовь. Нашёл раненого оленя с потрясающе выразительной и интеллигентной мордой, как-то сразу понял, что ему нужно и где это искать, он телепатически пояснил мне, что это его внушение, так что я быстренько пробежался по кустам и нарвал ему целительных ягод и трав. Наткнулся на чудесную говорящую птицу со скверным характером, гонялся за ней, надеясь, что она объяснит мне, что тут творится, но упустил. Лес пристально наблюдал за мной, и уже не казался таким уж дружелюбным. Огонёк исчез, я давно его не видел. Кажется, он втянул меня в неприятности, лишь прикидываясь другом.

Холод снова пробирал до костей. Пугающие тени колыхались в чаще, по сторонам от тропинки, я видел их боковым зрением, но стоило мне присмотреться, попытаться разглядеть, что же это там такое волнуется, как оно сразу же замирало, и опять продолжало шевелиться, когда я отворачивался. Неуютно и уже скорее страшновато, я неожиданно понял, что вспотел и даже немного дрожу. Едва уловимые завывания, не иначе, как неведомых хищных зверей, а то и, чего доброго, совсем уж немыслимых демонов, и вдобавок совершенно неуместный здесь скрежет, похожий на металлический, не слишком-то помогали расслабиться.

Погодите-ка, а что я вообще здесь делаю? Какой, к чёртовой матери лес, о чём это всё? Как я сюда попал? Я не мог понять и не мог вспомнить, сколько ни старался. В дальнем углу сознания поворочалась и засвербила тревога. Вроде бы я шёл вдоль дороги? Но что это была за дорога, откуда и куда... Ещё этот металлический скрежет... Секунду. Ощущение металла было не звуковое, это же вкус! Я ощупал рот, сплюнул, кажется, всё в порядке. Что ж, пожалуй, это ерунда, надо сосредоточиться на поиске пути назад, пора выбираться отсюда, пока хуже не стало...

Меня похлопали по спине. Я едва не упал в обморок, аккуратно проверил, не обделался ли, и только потом обернулся, но никого не увидел. Лишь автоматически зажмурился от яркого солнечного света, огненный шар висел на своём привычном небе, пронзительного, насыщенно голубого, цвета горящего газа небе. Куда подевался лес, подумал я, судорожно хватая ртом воздух.

Обступившие меня ребята побледнели, превратились в каменные изваяния. Кто-то раньше сталкивался с чрезвычайными ситуациями, стряхнул оцепенение и сейчас пытался оказать мне первую помощь, кто-то взял себя в руки и вызвал скорую, но было уже поздно. Нелепое стечение обстоятельств: я неуклюже подскочил, под ногу подвернулся камешек, а моя голова при падении встретилась с чем-то острым и твёрдым, и вот теперь я лежу с раскроенным черепом, в лужице собственной крови, а когда она дотекла к моему рту, я почувствовал вкус. Последние эманации жизни покидали моё тело, и в конце концов, я испустил дух.

Несколькими минутами ранее, я наслаждался общением со своими друзьями, сидя под мостом, смеялся, и все вокруг тоже заливались от чьей-то шутки. На душе было легко, было свежо, внутри меня звучал сочный электросвинг. Все дороги передо мной открыты. Я волен выбирать любую из них, ведь все они ведут в Рим. Ощущение свободы, вседозволенности, почти всемогущества пробирало до мурашек, как же прекрасно быть молодым! Окрылённым, полным сил, и надежд. Я смотрел сквозь бутылочное горлышко на зелёное закатное солнце, щурился, а тёплый летний ветер трепал мои волосы. Впереди была вся жизнь.