Джульетта

— Начинать с диалога? — сдвинув очки на кончик носа, поинтересовался профессор и слегка прищурился, разглядывая пациента. — Сон — это тончайшая, сложнейшая материя, водружённая на ваше и без того шаткое подсознание. Осознанный сон — это тонкость совершенно другого порядка, и каждое незначительное расхождение со сном, каждый взгляд, каждая эмоция — это удар в колокол. А вы… диалоги строите? Нет, нет, так не пойдёт.
Профессор выдвинул тяжёлый ящик и с глухим стуком опустил на стол бутылку коньяка.
Мужчина, до этого спокойно лежавший на кушетке, какие обычно стоят у психотерапевтов или психологов, приподнялся и резко изменился в лице.
Свисающая перед ним обёрнутая в плотную ткань лампа тускло освещала кабинет, оставляя в тени стол и профессора, но бутылку мужчина разглядел.
— Вы точно профессор? — смущенно спросил он и машинально потянулся за телефоном.
— Точно, — ответил профессор и с характерным звуком вынул пробку из бутылки. — А телефонами здесь не пользуются, не рекомендую.
Мужчина смутился ещё больше. Легкий румянец опустился на его лицо, и он, взрослый, состоявшийся человек, почувствовал себя школьником. Забыв посмотреть на часы, мужчина быстро убрал телефон в карман.
— Вы хотите увидеть её еще раз? — прозвучал чуть хриплый, но приятный, бархатный голос профессора.
Мужчина кивнул и, сжав губы, опустился на кушетку.
— Вы говорите, влюбились в неё, но как она выглядит, на кого похожа, какой у неё голос — не знаете?
Не дожидаясь ответа, профессор продолжил:
— Не можете жить, работать, всё время думаете о ней?
Достав из ящика два бокала, он неторопливо налил в каждый немного коньяка. Взяв оба бокала одной рукой, он подошёл к кушетке и протянул один из них лежащему мужчине.
— Вы же доктор?.. — помявшись, но взяв бокал, уточнил мужчина.
— Я, да и пожалуй вся мировая медицина, если спросите, порекомендует вам выпить. Собирать разбитые сердца мы пока не научились. Ваше здоровье!
Профессор поднял бокал и в мгновение опустошил его. Мужчина осторожно глядел на него, но после небольшой паузы тоже выпил коньяк.
— Осознанные сны — это не просто эмоции. Боль, причиненная вам по ту сторону, будет такой же реальной, ведь реальность этой самой боли локализуется в определённых участках мозга, — профессор постучал пальцем по своему седому лысеющему затылку. — И как их стимулировать — настоящим ударом или придуманным вашим подсознанием — без разницы.
— Но ведь есть не только боль…
Мужчина опустил стакан на кушетку и держал его двумя руками, внимательно слушая профессора.
— Обратная сторона медали. Я начал с плохой.
Медленно шагая в сторону своего стола, профессор посмотрел на часы:
— Завтра в то же время?
— Да-а-а… — протянул мужчина, вставая с кушетки.
— Практикуйтесь. Вы сможете её увидеть, возможно, даже поговорите. Но вы должны понимать: вы влюбились в мечту, а не в человека.
— А разве бывает по-другому?..

***

Алексей, так звали мужчину-пациента, находился в тяжелейшем душевном беспокойстве. Его жизнь складывалась вполне неплохо, местами даже успешно, до того момента, как он впервые в жизни серьёзно и надолго влюбился.
Несколько месяцев назад Алексей увидел сон. Это был необычный сон: он был таким красочным и полным эмоций, что казался даже более реальным, чем вся повседневная жизнь. После таких снов обычно просыпаются и расстраиваются, что всё закончилось и привычный ритм жизни буквально через считанные минуты вновь захлестнёт и унесёт куда-то вниз по течению…
В этом сне он был счастлив настолько, что следующие месяцы потратил на то, чтобы получить ещё немного этого счастья.
Во сне он встретил девушку. Она была прекрасна, юна и очень, очень любила его. Это тёплое чувство он прожил буквально за несколько минут, но в душу оно запало надолго. Алексей не помнил ни её лица, так как все лица во сне размыты, ни даже цвета волос. «Она была невысокой и очень приятной» — так он описал девушку, впервые посетив профессора.
Алексей жил один, но каждый день он спешил домой так, будто его ждали. Он задергивал шторы, быстро умывался и ложился в кровать в долгих попытках уснуть. Где-то в глубине души он действительно надеялся, что она ждёт его.
Он закрывал глаза и медленно подбирался к своей мечте. Картинки в его голове складывались по-разному: он мечтал о встрече с ней в сотнях различных сценариев, какие только мог придумать. Больше всего ему пригляделся один, как он его называл, — «Золушка». Он представлял себя принцем и мысленно перебирал многих красавиц, даже в мыслях не думая остановиться на ком-то другом.
Профессор говорил, что таким образом Алексей считает своих внутренних овец, подсознательно помогая себе уснуть.
Когда-то он действительно засыпал пораньше, когда-то мучался и не мог уснуть до утра. Ещё реже у него получалось вызвать осознанные сны.
Осознанный сон, как описал его профессор, — это некая модель ощущаемого мира, созданная подсознанием и потерявшая контроль над собой.
В осознанном сне можно было встретить различных людей и существ, даже тех, кого он в глаза не видел. Мозг создавал образы, иногда даже без визуальной компоненты, просто по описательным признакам. Высокий, стройный, с длинными челюстями и острыми как лезвие зубами — и живи потом с этим образом во сне.
И хорошо, если ещё пожить успеешь. Во сне можно летать, ходить через стены, взрывать горы силой мысли, в общем — делать, что хочешь. Но сильные эмоции распознаются подсознанием, и оно, защищая себя, выбрасывает спящего обратно в реальность.
Профессор считает, что у всех людей есть некая ночная личность, которая контролирует сны и подсознание. И именно заметив спящего фактически бодрствующим во сне, эта личность быстро борется за свой кусок существования — и вышвыривает спящего в реальность.
Что интересно, своё существование в тот же момент ночная личность тоже прерывает, но зато отвоёвывает монополию на мозг у дневной личности.
Последние несколько месяцев Алексей усиленно изучал методики погружения в осознанные сны, чтобы встретить там её — ту девушку. Полеты, взрывы — все это его не интересовало, всё это казалось детскими шалостями в сравнении с его чувствами.
В какой-то момент его отчаяние, накопленное до критической отметки, прорвалось.
Проснувшись в своей квартире посреди ночи, он начал было укладываться спать обратно, но что-то его смутило. Вместо одной из стен он увидел большой водопад. Тот был бесшумным, и в темноте Алексей сразу и не обратил на него внимания.
Он задал себе стандартные вопросы, подготовленные профессором и отточенные его новыми друзьями с форумов. Проведя короткий диалог с собой, он удостоверился, что это сон. Настроение пошло на прибыль, Алексей улыбнулся и встал с кровати. По привычке он побрел в сторону кухни, но остановился перед зеркалом.
В темноте было не разглядеть, но человек в зеркале не был похож на Алексея. Он даже не повторял его движения, он просто смотрел на него и ждал.
— Привет, — осторожно и тихо сказал Алексей своему отражению. — Ты — это я?
Отражение дрогнуло, будто оно отражалось в спокойном озере и потревожилось парой капель дождя.
— Стой! — чуть громче воскликнул Алексей, подняв руку и задев гладь зеркала.
Зеркало задрожало, и отражение закрутилось по спирали — так, словно его смывали в унитаз. Голова Алексея тоже начала кружиться, а потом он будто погрузился в это озеро в зеркале и начал тонуть вместе с отражением. Он пытался вдохнуть, но не мог, дёрнул ногами, пытаясь выплыть повыше — и проснулся в холодном поту, подпрыгнув на кровати.
Глубоко вздохнув, Алексей скинул с себя одеяло и подбежал к зеркалу. Отражение было на месте, и отражение было определенно его, реальное.
Этой ночью Алексей больше не спал.

***

Встречи с отражением повторялись в разных ситуациях, но чаще — всё в той же квартире. Алексей стал более опытен и редко когда говорил с ним. Он научился понимать его без слов и также без слов просить о встрече с ней.
Сначала он просил, потом умолял. И всё без слов, и всё как-то внутри. Алексей чувствовал отражение, а отражение чувствовало его. Они медленно, но верно шли к пониманию и вот-вот должны были совместно решить эту почти общую для них проблему.
Свой опыт Алексей пересказывал профессору. Тот что-то записывал, придумывал и объяснял.
«Это — твоё подсознание, мало кому удавалось так долго и так упорно доставать его».
«Объяснить, что тебе нужно, тяжело — даже если разговаривать с человеком, а если просто пялиться друг на друга — объяснить что-то почти нереально».
Иногда Алексей всё-таки снова начинал говорить с отражением, не церемонясь, переходя сразу к делу. Он просил о встрече, о ещё одном мгновении рядом с ней. И снова его силой вышвыривали из сна, давая почувствовать границы, ставили на место.

***

Вернувшись от профессора слегка подвыпившим, Алексей привычно задернул шторы, выключил телефон и лёг на кровать. После выпил ещё пару бокалов — сверх того, что уже выпил у профессора.
Голова слегка кружилась, но по телу разливалось приятное расслабление и тепло. Он очень хотел пить, но вставать было бы ещё большей мукой. Алексей закрыл глаза и заснул.
Открыв глаза, казалось через секунду, он обнаружил себя лежащим в кровати. В окно настойчиво постучали.
Нахмурившись, Алексей встал с кровати и накинул футболку. Подошёл к окну и вдруг увидел там высокого тощего мужчину. Лицо мужчины не показалось Алексею знакомым и даже немного напугало. Оно было одновременно понятным, человеческим и каким-то нечётким. Лицо будто происходило из сотни других, странным образом являясь одновременно всеми ста лицами сразу, но при этом — ни одним из них.
Почему-то решив пройтись до кухни, Алексей остановился у зеркала. Отражения не было на месте. Он долго смотрел в зеркало, разглядывая отражающиеся в нем кровать и тумбочку, не замечая ничего подозрительного. Но потом он увидел, что кровать заправлена. Какое-то вязкое, неприятное чувство молнией пробежало от пяток к сердцу.
Он вспомнил методику профессора, вспомнил, что он — Алексей, что живёт он на улице Ленина, дом три, квартира пятьсот восемь, пятый этаж.
«Пятый этаж…» — пронеслось у него в голове, и это чувство, усиленное троекратно, ещё раз пробрало его насквозь.
Алексей поспешил к окну. Снова этот жуткий стук, на пятом-то этаже?..
Высокий мужчина с размытым лицом спокойно смотрел на Алексея, ожидая, видимо, что ему откроют. Но Алексей не спешил подходить. Он чувствовал, что это — не его, не его подсознание. Это что-то чужое и опасное.
— Ты — не он! — испуганно крикнул Алексей.
Ничего вокруг не изменилось. Стены, кровать, даже зеркало в коридоре.
— Уходи! — тяжело дыша, прохрипел Алексей. — Это мой сон!
Обычно после нескольких фраз он мгновенно просыпался и очень жалел об этом. Но сейчас он хотел этого, хотел проснуться в холодном поту, хотел вылететь из этого сна… Но сон держался.
Алексей взял стул и что есть силы швырнул его в стену. Стул беззвучно ударился и мягко, медленно опустился на пол.
Мужчина за окном продолжал настойчиво стучать.
Алексей попятился, окутанный ужасом.
«Проснись, да проснись же!..» — кричал он себе и даже пару раз ударил себя по лицу.
Мужчина за окном не выдержал и, вздохнув, открыл окно на себя. Каким-то образом оно открывалось и на улицу тоже.
— Завтра, — сказал мужчина непонятным голосом.
Его голос был лишён всяких эмоций и какой-либо выразительности. Он был никаким: чистым, новым, неопознанным.
— Что завтра?.. — спросил Алексей, вжавшись в угол комнаты от страха.
— Приговор.
— Мне? А что… — начал оправдываться он, как вдруг в окно задул ледяной ветер, а мужчина, только что стоявший перед ним, — исчез.
В комнате стало безумно холодно, невозможно было даже вдохнуть. Алексей закрыл голову руками и свернулся, стараясь сохранить тепло.
Когда он открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на кровати без одеяла. Окно в спальне было открыто настежь — и этим Алексей сам для себя объяснил холодный воздух во сне.

***

Первым делом он позвонил профессору и всё ему рассказал. Всё, что помнил. Профессор пообещал принять его вечером, после работы.
— Он был не мой. Я точно чувствовал, сколько раз я был с отражением, всегда, всегда чувствовал его…
Алексей говорил быстро, нервно. Его глаза постоянно бегали, он пристально следил за окнами.
— Не переживайте, это лишь сон!
— Сон? — вскрикнул Алексей. — Да у меня приговор от них, завтра! Как я буду…
— Тихо, тихо…
Профессор снял очки и протёр глаза рукой. Он устал после рабочего дня и спешил скорее разделаться с этой проблемой. Но, похоже, проблема получала неожиданное развитие.
— Кто вас и за что будет судить? За любовь? — уже не таким спокойным, как обычно, голосом спросил профессор.
Алексей стучал зубами и кусал губу. Его голова ужасно чесалась, но он терпел и делал вид, что всё в порядке.
— Что мне делать? Если убьют там — умру, по-настоящему умру! — простонал Алексей, подёргиваясь.
— Может быть, приговор не для вас?
— Да как не для меня? Ко мне же пришли…
Профессор стиснул зубы и громко прокашлялся:
— Вот вам таблеточка, — он достал что-то из нагрудного кармана и протянул Алексею. — Выпьете перед сном — и всё будет хорошо.
Алексей взял свёрток и жадно спрятал в карман брюк.
— Мне пора, — отрезал профессор и встал из-за стола. — Могу подвезти.
Алексей молча исподлобья смотрел на профессора. Пробурчав что-то про компетентность, он быстро накинул куртку и выскочил из кабинета.
Добравшись до дома, Алексей решил переодеться в подходящую для побега одежду: он надел спортивный костюм, ботинки, собрал небольшую сумку — на всякий случай.
После он проверил все окна и дверь — закрыто.
Затем Алексей прилёг на кровать и слегка успокоился. Но через минуту снова занервничал и проверил двери и окна по второму разу. Потом снял со стены зеркало и положил его под стол на кухне, лицевой стороной вниз.
Глубоко вздохнув, он достал таблетку профессора и быстро проглотил, даже не взглянув на неё.
Усталость, накопившаяся за день, подходила к нему стремительно. Глаза начинали слипаться, а руки тянулись к подушке. Алексей заснул.

***

Высокие сосны, легко покачивались на ночном летнем ветру. Где-то недалеко слышался шум, который бывает в людных местах, но в таких местах, где люди уважают других и стараются говорить тихо, спокойно, не разрушая взрослую, комфортную атмосферу вечерней встречи.
Алексей поднялся на ноги и машинально побрёл вниз по тропинке. Шум приближался. Вскоре Алексей увидел свет и несколько домиков, стоящих в круг. Стояли они так, что их входные двери смотрели друг на друга. Домики были старые, каменные, с красивыми скатными красными крышами — все как один.
В кругу между домиками стояла собранная трибуна. За трибуной виднелся человек. Тот самый, высокий и худощавый, который вчера стучался к Алексею в окно.
Алексей дрогнул, его сердце рухнуло куда-то вниз, к желудку, но ноги сами вели его вперед.
Когда он подошёл достаточно близко, шум разговоров начал утихать и все находящиеся в круге люди повернулись в его сторону. Он хотел было их рассмотреть, но его взгляд будто прилип к мужчине за трибуной.
Алексей шёл практически в полной тишине. Он подумал о том, что же на нем надето, и всё-таки смог оторвать взгляд от трибуны и посмотреть на себя и вниз.
Он был одет в чёрный классический костюм, чёрные лакированные туфли и белую рубашку с бабочкой в виде красного сердечка.
«Что за глупости», — подумал он, продолжая идти вперёд.
Когда Алексей ступил на выложенный камнем круг и встал перед трибуной, он увидел её. Девушка сидела за столом вблизи трибуны, поникшим взглядом смотря куда-то вперёд и вдаль. Алексей затаил дыхание, не веря своим глазам. Он хотел крикнуть ей, заговорить с ней, но вспомнил — он может сразу её потерять.
Он жадно смотрел на неё, пытаясь запомнить все мелкие детали, повторяя про себя: «белые длинные волосы, белые волосы, белое платье, платье…» Он повторял всё это, чтобы вспомнить потом. Но вдруг подумал, что этого потом может и не быть, ведь приговор, мужчина сказал — «приговор»!..
— Раз все на месте, — начал высокий мужчина за трибуной, — начнём суд!
Все остальные, до этого момента смотревшие на Алексея, мгновенно переключились на мужчину — одним движением повернув головы и подняв подбородки чуть вверх, держа осанку.
— Как вы все, наверное, знаете — ангел не может являться человеку! — громко сказал мужчина. Стоящие в кругу синхронно закивали. — Она, ведомая только своими чувствами, явилась ему!
— И также вы прекрасно понимаете — ангел не может вредить человеку! Но она знала, знала, что он не устоит!..
Алексей не понимал, о чём говорит мужчина, он думал только о том, как спасти её. Пересилив себя, он оглянулся. Все стоящие рядом с ним были чудесным образом похожи на мужчину на трибуне. Именно чудесным образом — и Алексей это чувствовал.
Старенькая парочка в легкой пляжной одежде, молодая девушка в красном откровенном платье и с веером, группа парней в пиджаках поверх футболок — все они были разными, но очень походили на мужчину за трибуной.
«Да, конечно!», «Безусловно!» — слышалось из толпы.
— Она, — мужчина показал рукой на девушку в белом, сидящую за столом рядом с его трибуной, — она нарушила оба этих правила! И всеобщим решением приговаривается к смерти!
Алексей замер. Его сердце сначала перестало биться, а затем понеслось как сумасшедшее. Долгие месяцы он гонялся за ней, и вот так её потерять — он не мог себе этого позволить…
— Стой! — попытался крикнуть он, но его голос был так слаб, что он издал лишь еле слышный хрип.
— Если решение никто не оспаривает, прошу исполнить приговор!
— Я оспариваю! — все-таки смог выдавить из себя Алексей.
— Мы… Даём вам слово. Как свидетелю, прошу!
Мужчина был вежлив и взвешивал каждое своё слово.
— Она … Она не… — Алексей не мог продолжить простую фразу.
Что-то мешало ему говорить. Он делал все как всегда, но язык не хотел двигаться, а воздуха в груди не хватало — как ни вдыхай.
— Ох! — кивнул мужчина за трибуной. — Здесь вы можете говорить только правду!
— Я не могу, — расстроено сказал Алексей и виновато посмотрел на девушку.
— Ну тогда…
Мужчина выхватил где-то спрятанный клинок и замахнулся для удара.
Алексей бросился к трибуне. Его руки сами потянулись в карман, где он нашёл небольшой, с кулак размером, камень.
В два прыжка он настиг мужчину и силой ударил его камнем по голове. Мужчина молча рухнул на деревянный пол трибуны, держась за голову.
Алексей подбежал к девушке и со слезами на глазах обнял её.
— Спасибо! — прошептал он.
По его щекам побежали слёзы. Они падали на белое платье девушки и оставляли на нем темные пятна. Всё остальное вокруг них как будто перестало существовать.
— За что? — удивилась девушка, обняв его в ответ.
— За то, что пришла…
— Меня сюда привели, — с легкой улыбкой произнесла девушка.
— В первый раз, что пришла…
Девушка широко улыбнулась. Её белое платье намокло от слез и стало темнее.
— Я приходила не к тебе, дурачок! К нему! — она показала пальцем на худощавого мужчину, лежащего в луже крови рядом с ними.
— К нему?..
Она игриво кивнула головой. Светлые, почти белые волосы девушки постепенно меняли цвет на пепельно-серый.
— А он…? А мой, мой приговор?..
Алексей отстранился от девушки, но всё ещё держал её за плечи. Он смотрел на неё стеклянными, бегающими глазами.
— Приговор был для меня, — холодно проговорила она, меняясь на глазах. Она уже перестала быть милой и любящей, какой её помнил Алексей после первой встречи.
— Ну тогда я отменяю его, он больше не сможет судить тебя! — Алексей посмотрел на лежащего без движений мужчину — Он не помешает нам!..
— Нам?
— Мне и тебе, как я и хотел, только увидел тебя и сразу понял, ты — ангел!
Волосы и платье девушки полностью окрасились в серый цвет, начиная понемногу темнеть. Она нахмурила брови и недовольно взглянула на Алексея:
— Ты прав, я ангел. Но я любила его и спасла его. Сейчас он будет в лучшем месте.
— Спасла?..
— Он не мог жить без меня. И убился бы сразу после моего изгнания. Ведь ангел не может быть с человеком, являться ему. Любить его. А убей он себя — попадёт в Ад, а там ему точно не место…
— Так ты… Тогда ты пришла ко мне лишь для этого?..
Он резко отпустил её плечи и подбежал к лежащему мужчине. Алексей аккуратно убрал руку мужчины, которая лежала на его лице, и потянулся к шее — проверить пульс. Липкая алая кровь приставала к рукам, она пахла железом, как десятирублевая монета.
— Я его убил?.. — с отчаянием в голосе, повернувшись к девушке, спросил Алексей.
— Да. Но так ему лучше будет, он бы места себе не нашёл.
— И я бы не нашёл… — тяжело сказал Алексей.
Девушка сидела опустив глаза. Её волосы и платье окрасились в чёрный цвет. Даже черты её лица начинали изменяться, становиться более острыми и угловатыми.
Алексей смотрел на неё, четко понимая, что вся его любовь, вся его привязанность проходит, утекает, словно песок сквозь пальцы. Его голова закружилась, он медленно опустился на деревянные доски трибуны.
— Прости… — бросил он, повернувшись к мёртвому мужчине. — Прости…
Но тут Алексей пригляделся и увидел наконец лицо мёртвого. Оно было каким-то до боли знакомым.
Вдруг что-то кольнуло изнутри. Алексей бросился к мужчине и повернул его лежащую на боку голову. В глазах Алексея потемнело.
— Да это же я!.. Это я?!. — одновременно радуясь и плача, крикнул он.
Девушка молча смотрела на Алексея. Она была до ужаса спокойна и холодна к нему.
— Я больше не хочу, не хочу этих снов, этих людей… — Алексей повернулся туда, где прежде стояли люди, но там никого не оказалось.
Они стояли посреди ночного летнего леса. Тонкий лунный свет падал на тёмные волосы девушки — и волосы снова показались Алексею светлыми.
— Хочу проснуться, проснуться уже, в свою жизнь хочу!..
— Твоя жизнь здесь, — прошептала девушка. — Спасибо, что спас его, моего Алексея…