Айсон Сайнейрос, младший помощник дипломатической миссии в крупнейшее государство Великой Пустыни, остался недоволен первым днем в столице. Извечная, всепроникающая жара душила его привыкшее к холоду тело, вынуждая совсем не по официальному обливаться потом.
	Слабенький амулет, заброшенный в угол выделенной ему комнаты, немного спасал положение. Это, конечно, не благословенные богами морозы горных пиков, но Айсон смог немного расслабиться и уже готовился ко сну, как в дверь, после робкого стука, вошла местная.
	По старой, выработанной за сотню лет привычке, он первым делом оглядел вошедшую. Геральдика солнечных давалась с трудом, но дипломат все же сумел выучить достаточно, чтобы прочитать застенчиво сжавшуюся перед кроватью эльфийку. Бордовая, с белой окантовкой и крохотным кусочком пальмового листа повязка на левом ухе. Высокое положение в не самом старшем роду, довольствующемся малым. Ожерелье из голубой, как небо, кости, всего пятнадцать умело обработанных кусочков – назначенный дар гостям.
	Он незаметно вздохнул. В гостеприимстве им, пожалуй, не отказать. И от дара тоже не отказаться. Символ высокого доверия и признательности, отринуть который значит развязать войну. Хуже было бы только проигнорировать хрустальный стакан с чистейшей водой, поднесенный им у ворот столицы.
	— Меня зовут Амиди, снежный господин, — прервав молчание, поклонилась девушка. Совсем молодая, не больше двухсот лет. — Благословенный Аскаль Рохайс, да будет чист его взор от песчаных бурь, послал вам дар в знак вечной дружбы наших стран.
	— Я благодарен Аскалю Рохайсу, да светят ему звезды в ночи, за столь прекрасный дар, и с замиранием сердца надеюсь на то, что крепкие ветра не обрушат лавину на мост между нами, — серьезно ответил дипломат, немного склонив голову.
	Кто бы ни подбирал ей одежду, тот плохо справился с задачей. Тончайшая, почти прозрачная накидка с золотыми узорами едва оставляла место фантазии, как и кружевное нижнее белье цвета слоновьей кости. Конечно, на солнечной эльфийке, с ее похожей на молочный шоколад кожей, оно смотрелось великолепно, но все же наряд открывал слишком много.
	А вот скрытая за белой, полупрозрачной маской нижняя половина лица вызывала бурный интерес, едва вырисовывая черты пухлых губ и идеального подбородка. Янтарно-желтые глаза светились любопытством и азартом, оглядывая лежащего без одеяла Айсона, а острые, вытянутые вверх уши немного подрагивали, будто играя с длинными локонами шатенки.
	— Прошу, раз с официальной частью покончено, — она медленно подошла ближе. Дипломат увидел, как подрагивает ее тело, покрыв кожу мурашками. — Могу ли я обнять вас? Здесь так холодно, а мы все еще в столице! Страшно подумать, какой мороз царит в вашей стране!
	Слабенький дар эмпатии, полученный Айсоном взамен магического, наконец-то заработал. Чудесный запах молодого любопытства и искренней доброжелательности грубо перебивало тщательно скрываемым недоумением с легкой, едва заметной ноткой разочарования. Видимо, она прослушала одну из главных вещей о снежных.
	Они далеко не такие эмоциональные, как собратья из других мест. Суровая жизнь на покрытых вечным снегом горах или в промороженных на десятки футов вглубь равнинах оставила свой отпечаток, сделала их более стойкими и будто равнодушными ко всему. Конечно, это не так. Но не всякий сможет пробиться через заледеневшую скорлупу и добраться до тлеющего огонька души.
	Дипломатами становились самые стойкие. Те, кто окружил свою душу многими слоями холода, или ненароком погасил тлеющее пламя, сведя его к одному крошечному угольку. Айсон сам не заметил, как еще в счастливом детстве попал в стан вторых, что и определило его судьбу.
	— Конечно! — он выдавил из себя улыбку и немного подвинулся, освобождая место. Такой дар, как эта девушка, нельзя оставить недовольным. Это, конечно, практически не повлияет на миссию, но руководитель может снова придраться и не дать ему хороший отзыв. Третье десятилетие подряд.
	Загадочно улыбаясь под маской и подрагивая ушами, она нырнула в мягкие объятия, тесно прижавшись грудью и обдав его теплым предвкушением, перемешанным с растущим возбуждением. Девушка рассеянно бегала руками по телу Айсона, с каждым разом все ближе подбираясь к мужскому естеству.
	Снова вздохнув, он напомнил себе о том, что нужно сделать все как полагается. Пускай близость совершенно не приносит удовольствия, задушенного извечным холодом в груди и голове – эмпатический дар и хорошо изученные в бесплодных попытках женские особенности помогут справиться с задачей.
	Сперва идет нежная, аккуратная разведка. Ответные ласки. Его ладони плавно заскользили по мягкой, приятной на ощупь коже, намеренно пропуская самые важные места. Их время настанет позже, а пока он осторожно принюхивается к эмоциям девушки, выискивая реакцию на свои действия.
	Возбуждаясь, Амиди сделала первый шаг. Она сняла маску, обнажив прекрасные алые губы и медленно сошлась лицом к лицу с дипломатом, обдавая его жарким дыханием. Он нежно, изучающе поцеловал девушку, пока ладонь вскользь, будто ненароком пробегала по нежной груди вниз, к слегка раздвинутым ногам.
	— Ммм… — простонала она, неохотно отстраняясь и освобождая место для обеих рук, пока сама медленно водила коленом в паху дипломата, чувствуя, как с каждым разом он становится все крепче и крепче.
	Словно играя, он оставил одну руку гладить талию, пока вторая поднялась к ее голове, тиская шелковистые волосы. Недоумение и разочарование растворились в волнах бархатного удовольствия, затопившего ее эмоции. Палец осторожно касается уха, изучая реакцию, а затем ладонь дипломата осторожно, почти невесомо проходит вдоль уха.
	Она глубоко задышала и немного выгнулась, застонав от нахлынувших ощущений. Айсон временно отступил, сосредоточившись на груди и глубоких, сплетавшихся языками поцелуях. Янтарные глаза полыхали возбуждением. Освободив мягкие шарики от плена белья, он умело сжал грудь, второй рукой проведя по влажным трусам, дразня Амиди плавными кругами, выписываемыми большим пальцем.
	Немного подрагивая, она решительно отстранилась и, толкнув дипломата на спину, приникла к естеству. Мягко, будто наслаждаясь привычной сладостью снежных, провела кончиком языка по головке и тихо застонала, когда нежные пальцы отвели в сторону ее трусы и забегали по влажной плоти, выискивая бусинку удовольствий.
	Крохотный мостик слюны между языком и головкой рухнул на покрывало, едва девушка снова приникла к паху, водя рукой по плотному, туго набитому мешочку и осторожно, одними губами проходилась по вставшему, жилистому столбу. В ответ Айсон, не прекращая массировать скользкое и немного липкое лоно, снова погладил ей уши, отчего, испустив сладкий вздох, она приняла его в рот целиком и нежно задвигала головой, будто намереваясь высосать душу.
	Имитируя довольное кряхтение и слабые постанывания, дипломат надеялся лишь о том, что она не увидит его каменного лица, не выражающего совершенно ничего. Вновь принюхавшись, он с удивлением учуял покорность и вновь растущее разочарование. Он делал что-то не так. Немного покопавшись в бурлящем супе эмоций, Айсон все понял. Что ж, да будет так, если это поможет ему продвинуться вверх.
	Решительно отведя теплую изнутри голову девушки, он встал на колени и, раздвинув ей ноги, вошел сзади. Сперва медленно, все набирая ход, он задвигался внутри, одновременно прощупывая ее и осторожно поигрывая бусинкой, пока вторая рука металась по телу в поисках нужной точки.
	Глубокое, быстрое дыхание сопровождалось тихим постаныванием и громкими, частыми шлепками с едва заметным хлюпанием. Простыня под парочкой окрасилась множеством влажных пятен, а горячие капли все продолжали разлетаться дальше, покрывая их ноги прозрачной смазкой.
	Немного дернув за локон, дипломат почувствовал, как девушка взорвалась удовольствием, выгнувшись в спине и опустив плечи еще ниже, почти лежа на кровати. Схватив волосы покрепче, он сперва осторожно, а затем все крепче тянул за них, словно за поводья лошади.
	— Ах… снежный… господин… я… сейчас… Аааахх! — отрывисто, с придыханием пробормотала она и вдруг замерла, содрогаясь всем телом.
	Лоно девушки крепко сжалось вокруг, но он продолжал вгонять, меняя ритм, немного двигая тазом, отчего Амиди яростно застонала, совершенно не сдерживаясь и сама напрыгивая на него. Но, раз нужно впечатлить как следует, он резко вышел, состроил подходящее лицо и, перевернув недоумевающую девушку, вошел как следует.
	Он теребил соски на грудях, мечущихся вверх и вниз, следуя его толчкам, быстро и решительно поглаживал бусинку, приникал к ней с глубоким поцелуем, одновременно теребя покрасневшие уши. Девушка раз за разом замирала в приливе экстаза, а Айсон все продолжал.
	Услышав влажный, немного тухловатый запах усталости, он в последний раз погрузил Амиди в пучину удовольствия и вышел. Понявшая все девушка быстро подскочила и проглотила его, но дипломат схватил ее за волосы и резко насадил голову по самое горло, снова и снова. Подержавшись так для приличия еще десяток секунд, он сделал последний толчок, прекратил сдерживаться и выпустил все, что в нем накопилось за последние пять дюжин лет.
	Ничего. Никакого удовольствия. Только облегчение от ушедшего из паха напряжения. Как обычно.
	Айсон отстранился и лег на спину, наблюдая за довольной девушкой. Немного пошатываясь на едва держащих ногах, она подобрала одежду и медленно пошла к выходу. С каждым шагом запах эмоций слабел, но сейчас солнечная испытывала лишь одно – полное удовлетворение. У самой двери она обернулась и послала воздушный поцелуй.
	— Я буду приходить к вам каждый вечер, снежный господин, — довольно произнесла она. — Аскаль Рохайс, да будет на каждый его переход по оазису, отправил меня лишь на один раз. Но, кажется, я понравилась вам, а вы уж точно понравились мне. До завтра, снежный господин.
	Когда Амиди ушла и закрыла дверь, дипломат уперся лицом в подушку и застонал. Каждый день! За что ему эта кара богов!?