Элизабет скучала. Все приказы розданы, все запланированное давно сделано. Остается лишь смиренно ждать ритуала, за которым последует рывок на свободу. Последняя неделя тянулась невыносимо медленно, от чего деятельная Ночная ощущала почти физическую боль, не находя себе дела. Пришлось до боли в перетруженных мышцах упражняться с клинками, пытаясь развеять скуку. Одно из немногих занятий, которые ей позволяли за оставшееся до ритуала время.
	Вот и сейчас девушка, не обращая внимания на заливающий глаза пот, уверенно теснила сразу троих краснокожих. Она, конечно, хорошо владела клинком, но едва ли справилась бы с тремя крепкими мужчинами, не мешай те друг другу. Эти воины практически не умели драться совместно, как один отряд, из-за чего нападали слишком быстро или слишком медленно. Так или иначе, она, наигравшись, завершила бой несколькими ударами и пошла к себе.
	Все случится в эту полночь, когда на нее сможет посмотреть своим глазом полуптица-полузмея, верховный и ужасающий бог местного пантеона. Вновь и вновь повторяя в уме детали предстоящего, она, помахивая ножом, погрузилась в купальню. Морщась, Элизабет привычно воткнула кончик оружия в испещренную шрамами грудь и сделала надрез. Пробудившийся дар твари желал платы, взамен давая мало с чем сравнимое наслаждение. Девушка помнила о тех опустившихся курильщиках опиума, что сутками лежали в притонах с далекого Востока, и становиться такой же не собиралась, но терпеть жажду была не в силах. Жадно слизнув кровь с лезвия, она откинулась на спину и прикрыла глаза в сладкой неге. То и дело продлевая удовольствие текущей из пореза жидкостью, Элизабет дождалась, пока рана не затянется и тщательно вымыла все тело.
	Не пытаясь оттягивать неизбежное, она действовала быстро. Надела малочисленную одежду, прочную и удобную, но слабо подходящую для похода – переоденется позже. На бедре повис длинный церемониальный кинжал, с украшенной драгоценными камнями рукоятью и простым бронзовым клинком. Завязывая сандалии, девушка вспомнила долгие споры жречества о том, как Ночная должна выглядеть во время ритуала, и те, к счастью, пришли к простоте, без особых украшений или рисунков на теле.
	Терпеливо ждавший Харпер молча последовал за ней. Она неторопливо, грациозно шагала вперед по коридору, привыкая к нужной походке, постепенно ускоряясь.
	— Все готово, госпожа, — неожиданно сказал сержант без капли почтения в голосе. — А мы готовы?
	Элизабет притормозила и обернулась, окинув его презрительным взглядом. Он, впервые за эти дни, проявил эмоции. Широкая, раздражающая ухмылка, на которую даже нельзя ответить ударом кулака – за оставшееся время синяк не уйдет. Время проявить терпение и начинать привыкать, ведь в Метрополии все совсем иначе.
	— Мы готовы, — твердо, с легкой улыбкой ответила она. — Готовы, и скоро отправимся домой.
	Харпер опешил и споткнулся, успев зацепиться за стену. Быстро нагнав девушку, он поправил куртку, перевесил винтовку и проверил, насколько свободно выходит палаш.
	— Тогда, — сержант вздохнул, — тогда только вперед. Черт, словно и не воевал, чувствую себя как перед первым боем.
	— И как оно было? — Элизабет удивилась его откровенности, решив использовать ее по полной. Все одно краснокожие не поймут языка, так почему бы и не послушать, ожидая начала?
	— Непонятно, — Харпер едва заметно улыбнулся. — Нас едва высадили на берег с рассветом, а к полудню мы уже палили куда-то в клубы дыма. Долго не простояли. Сначала засыпали ядрами, а затем явилась кавалерия.
	— А потом? — заинтересованно спросила девушка.
	— Мы побежали, — пожал плечами сержант, снова перекинув винтовку. — От роты осталось человек, может, десять. Тут особо не постоишь, да и командиров убило. Мы вообще немногие, кто смог уйти с материка.
	— Ты боялся?
	— До ужаса. Но когда убило стоявшего слева от меня, страх куда-то ушел. И знаешь, с этим повезло. Я уже порвал патрон и почти начал высыпать в ствол порох, хотя уже зарядил оружие. Обошелся без курка во лбу, — он вновь слегка поднял кончики губ. — Но, кажется, пора заканчивать с разговорами. Идут.
	Сержант натянул безразличный вид, но его выдавал потеплевший взгляд. Может, она зря так к нему отнеслась? Элизабет тряхнула головой и задрала ее, обнажив шею перед Солнечной Матерью. Та в ответ нежно погладила бледную кожу.
	— Пора, Ночная. Ради этого ты и жила, — тихо сказала она. — Следуй за мной.
	Эта лестница была хорошо знакома обоим чужеземцам, пускай и по разным поводам. Элизабет ходила по нему едва ли не каждый день, готовясь к ритуалу, а Харпер отлично помнил долгий, мучительный подъем мумии в тяжелом кубе. Они шли медленно, не торопясь, пока краснокожая пыхтела и тяжело дышала, давно уже отвыкнув от подобных нагрузок. Много лет минуло с тех пор, как она была послушницей.
	Верхушка пирамиды впечатляла. Искусная резьба на полу и бортиках, подогнанные к отполированному камню драгоценности, ветвящиеся бронзовые нити – строители не поскупились на украшения храма. В центре стоял низкий, широкий, круглый алтарь, на котором проглядывались следы запекшейся крови. Вот он сделан грубо, с острыми выпирающими углами и схематичными изображениями богов, от которых к центру тянулись желобки для крови.
	Сержант встал у края – ему отводилась роль смиренного наблюдателя. Элизабет же, дождавшись кивка, мощным голосом нараспев затянула выученные слова. К ней присоединились и прочие жрецы. Славя богов, они затянули хоровод вокруг алтаря, почтительно касаясь его, постепенно ускоряясь, в какой-то момент почти перейдя на бег. Они резко остановились и разошлись в стороны, уступая дорогу паре воинов с молодым парнем между ними.
	Ронни осмотрелся, поняв, что доживает свои последние часы, а то и минуты. Бесполезно уже пытаться дергаться, так пусть он посмотрит с высоты на проклятый город. Глаз вдруг зацепился за что-то резко выделяющееся, что-то, чего здесь быть не должно. Даже под ярким лунным светом, поддержанным несколькими факелами, он не сразу осознал увиденное.
	— Ублюдок! — закричал он. — Чертов ублюдок! Подначил наших и решил посмотреть, как их всех перережут!?
	Парень яростно трепыхался, не в силах освободиться от твердой хватки воинов и орал нечто бессвязное, но совершенно точно ругательное, проклиная всех и вся. Краснокожие невозмутимо подтащили брыкающееся тело и положили на алтарь, а жрецы быстро привязали его веревками к небольшим крючкам, торчащим из пола. Иногда жертвы сопротивлялись, так что они привыкли.
	Элизабет медленно приблизилась к алтарю и оседлала Ронни. Побледневший лекарь, ее помощник и любовник, смотрел на нее с широко раскрытыми глазами и просто молчал, пока девушка напевала хвалу богам, вращая в руках ритуальный кинжал.
	— Это ты, да? — тихо произнес он. Элизабет, не отрываясь, едва заметно кивнула. — Значит, так я и умру?
	Она вновь качнула головой. Он глубоко задышал, надеясь подготовиться к своему концу.
	— Стоило сказать раньше, но… — он нервно вздохнул. — Все-таки я люблю тебя.
	Закончив песнопения, Элизабет внимательно осмотрела жертву и подняла клинок к груди, примеряя удар. Ронни зажмурился, но быстро поднял веки и уставился в грустные глаза девушки, из которых вытекали слегка поблескивающие слезы.
	— Верю, — шепнула она и ударила парня в сердце. — Я тебе верю.