The Change p.3

-5-
-Ну и какого черта здесь происходит? – Синий пегас, нервно встряхивая крыльями, мерил шагами узкое пространство каюты. Тени метались по стенам в замысловатом танце, вторя его нервным движениям светящейся трубки, заткнутой за петлю на груди его комбинезона – единственного источником света в окружающей темноте. Кризи зажмурилась, развалившись на жесткой койке открытой криокапсулы в попытке подавить тошноту, и неопределенно помахала копытом в воздухе – она и сама никак не могла взять в толк, почему дверь в рубку была наглухо задраена, а почти все каюты для других смен пустовали.
-Я знаю не больше твоего, Файрленс. И хватит ходить кругами, если не хочешь познакомиться с моим завтраком десятилетней давности!
-Как будто все они проснулись, устроили вечеринку в рубке и заперлись, чтобы никто не беспокоил, - бросил Гэллоу, сидя на краю своей койки и сосредоточенно рассматривая собственное копыто. Файрленс на секунду уставился на него, не заметив иронии в его голосе, затем со злостью отмахнувшись крылом, еще быстрее зашагал по каюте. Кризи сглотнула и решительно встала на ноги, стараясь не смотреть в его сторону.
-Ждать здесь больше смысла нет, если бы в рубке кто-то был, они бы уже пришли сюда. Проход к рубке на этом уровне заблокирован, так что попробуем попасть туда через нижние отсеки.

***

«Они рядом»
-Дерьмо! И почему это случилось именно в наше дежурство? – Файрленс с отвращением разглядывал криво выведенные на стене коридора размашистые буквы. В голубом сиянии химического источника света надпись с длинными потеками выглядела почти черной, но ни у кого не возникало сомнений насчет того, чем именно ее автор заменил краску. Сам он лежал неподалеку, прислонившись спиной к стене – по крайней мере, большая его часть. Гэллоу перевернул иссохшееся тело лицом вверх, и на него воззрился опустевшими глазницами оскаленный череп земного пони, обтянутый напоминающей пергамент кожей. В стерильном, обжигающем холодом сухом воздухе тело превратилось в подобие мумии, почти не неся на себе следов разложения.
-Седьмая смена, - пробормотал Гэллоу, рассматривая надпись на груди комбинезона трупа. – А всего их десять, судя по номерам на каютах. Значит, если выход из криосна все еще производится по графику, он пролежал тут не меньше десяти лет после того, как кто-то оторвал ему заднюю ногу и выпустил кишки.
-Не знаю как вам, а мне что-то не хочется здесь задерживаться. – Кризи старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, как и подобает капитану. – Надо скорее добраться до рубки, может быть там мы сможем понять, что здесь происхо…
Тихое шипение, раздавшееся из приоткрытых дверей отсека позади них прервало ее слова, и едва различимая во мраке тень изящно выскользнула в коридор.

***

Тьма. Непроглядная чернота снова на мгновение окутала коридор, заставляя Кризи бежать вслепую. Лязг железных подков, грохотавших за ее спиной, гулко отражался от стен длинного тоннеля, ведущего в носовую часть ковчега. Вскрик Гэллоу, бежавшего чуть позади, заставил ее на мгновение рефлекторно обернуться назад, и в этот момент аварийные лампы вновь загорелись. Взгляду Кризи открылась ужасная картина: повалившись на пол, он отчаянно сопротивлялся трем монстрам, терзающим его тело бритвенно-острыми клыками. Забрызганные кровью черные хитиновые панцири тварей маслянисто блестели, из пастей сочилась густая зеленая слизь, заливавшая израненное тело жертвы. В обжигающе холодном воздухе было отчетливо видно, как из множества маленьких отверстий, покрывавших тела нападавших с сопением вырывались струйки пара. Вопль оборвался, перейдя в сдавленный хрип, и кровь фонтаном брызнула из разорванного горла. Глаза лейтенанта закатились, сверкнув в неровном искусственном свете белками, испещренными сеткой набухших после выхода из криосна полопавшихся сосудов.  На несколько секунд тьма скрыла ужасную картину, и Кризи, запнувшись обо что-то, с трудом сохранила равновесие, с ужасом ощутив, как зубы одного из монстров сомкнулись на ее хвосте, укоротив его на несколько сантиметров. Удар копытом отбросил преследователя назад, не причинив значительного вреда и лишь подзадорив его – челюсти за спиной клацнули снова, на этот раз захватив лишь воздух.

***

Очередной мощный удар сотряс гермодверь рубки, заставив Кризи подскочить на месте. Она оторвалась от экрана компьютера и со страхом оглянулась на выгибающиеся под напором тварей шлюзовые створки. Стальные плиты с углеродным каркасом медленно, но верно вминались внутрь отсека, а едва различимое ранее место стыка между ними уже превратилось в явно различимую полоску неяркого света, за которой, едва различимые в мерцании аварийных фонарей, метались черные тени неизвестных тварей. С невероятным упорством они продолжали ломиться внутрь командного поста, и убегать отсюда было некуда.
В бортовом журнале не было ни одной подсказки насчет того, как чужие попали на борт Ковчега. Последняя запись экипажа была сделана восемьдесят три года после старта «Эквестрии» – и на тот момент полет проходил в штатных условиях. После этой даты имелись в наличии лишь отрывочные зашифрованные логи самописцев, отражавшие основные параметры реактора, двигателей и курсографа. Навигационные модули, регистрировавшие текущее положение корабля относительно известных звезд, почему-то не отвечали на запросы, а расчет положения звездолета по автоматическим записям занял бы не один день.
-Капитан, они ушли. Впустите меня, пожалуйста! – в неожиданно наступившей тишине голос Гэллоу, доносящийся из коридора, заставил Кризи снова вздрогнуть. – Умоляю вас, дайте мне войти!
Ноги единорожки подкосились, и она со стоном рухнула на пол, зажимая копытами уши в бессильной попытке отстраниться от криков.
-Дьявол, Кризи, впусти нас, они вот-вот вернутся, - голосом Файрленса с нотками истерики завизжала тень в щель между створками шлюза. – Ну же, открой чертову дверь, сука ты бессердечная, не то я тебе все кости переломаю!
Голоса ее мертвых напарников звучали за прогнувшимися дверьми, то умоляя, то угрожая, то истерически смеясь, все громче и громче, требуя одного и того же на разные лады. «Впусти нас». Крики чередовались с ударами, дверь вминалась все сильнее – вот в образовавшуюся щель протиснулась покрытая хитиновой броней нога, увенчанная металлической подковой, в бессильной злобе протягиваясь к съежившемуся на полу капитану. «Еще несколько часов, и они смогут пролезть в отсек» - отрешенно подумала Кризи, разглядывая небольшую дверцу с цифровой панелью. Из рубки не было другого выхода, кроме коридора, занятого тварями, к ней примыкало только одно помещение с настолько мощной защитой, что пробраться внутрь будет не под силу даже этим монстрам – монолитная камера из композитного сплава толщиной около полуметра, укрепленная магическим силовым полем, генерируемым шестью внутренними источниками энергии. Камера, призванная защитить корабль, если что-то пойдет не так внутри нее, и в то же время самое безопасное место на всем Ковчеге. Камера аликорнизации.

***добавлено 19.05.13***

-6-

«Вот и все, что со мной случилось. Дожидаться, пока твари попадут в рубку я не стала и спряталась в камере,» - неожиданно зазвучал в голове голос Кризи. Очертания тускло освещенного убранства рубки размылись и померкли, сменившись непроглядной тьмой. Судорожно вздохнув, я зажег искру на кончике рога и некоторое время с удивлением рассматривал технический тоннель, не сразу сообразив, как я здесь оказался.
-Как ты… Это твои воспоминания?
«Да, мне показалось, что проще тебе самому будет все увидеть моими глазами, чем рассказывать самой. С тех пор прошло где-то два дня, точно определять время мне здесь довольно сложно. Какое-то время за дверью был слышен шум и голоса, но сейчас все тихо, думаю, им надоело сидеть и ждать, пока я выйду. Хорошо, что они не знают, что камера открывается только снаружи. Плохо, что мне это тоже было неизвестно, пока я здесь не заперлась, хотя бежать с мостика все равно было некуда».
-Все больше вопросов и почти ни одного ответа. – Я потер копытом лоб, пытаясь осмыслить увиденное. - В твоих воспоминаниях монстры были похожи на пони, но та штука, что пряталась в криоотсеке, напоминала мантикору. Хотя все они выглядят, словно долбаные гибриды с какими-нибудь жуками. Как они оказались на борту?
«Может быть отложим биологические исследования до более подходящего момента? – впервые за весь разговор я уловил в голосе Кризи нотки недовольства. – У нас есть более насущные проблемы, требующие решения. На корабле едва работает система жизнеобеспечения, большая часть механизмов не активна – значит, либо что-то не так с основным генератором, либо повреждены цепи питания и энергия не доходит до носовой части ковчега. Так или иначе, нужно это исправить, иначе мы не сможем взять судно под контроль – даже центральный компьютер работает с перебоями».
-Значит, проверить реактор?
«Да, тебе надо попасть в кормовую часть ковчега, он где-то там. Связаться с тобой на таком расстоянии мне не под силу, но тебе нужно кое-что знать – я чувствую, что там есть другие пони».
-Другие? – с удивлением переспросил я. –То есть, здесь есть кто-то еще кроме нас, кучи монстров и погруженных в криосон колонистов?
«Именно так. Будь осторожен, неизвестно, как они отреагируют на твое появление… Дьявол, это заклинание телепатии отнимает столько сил, я не знаю, сколько еще…» - голос в голове медленно превратился в едва слышный шепот и оборвался посреди фразы.
-Кризи, ты еще тут? – переспросил я на всякий случай. Тишина, прерываемая лишь едва слышными шорохами и отдаленным скрежетом, была единственным ответом. Похоже, что дальше мне придется действовать самому, если, конечно, ни один из этих таинственных «других пони» не решит мне помочь. Или помешать.


***добавлено 31.05.13***


Вернувшись назад по ходу технического лаза, я обнаружил уходившее вертикально вверх ответвление, ведущее на другую палубу ковчега. Поскольку перспектива еще раз встретиться с тварью из криоотсека совсем не радовала, я уперся спиной и копытами в стены тоннеля и, помогая себе магией, принялся подниматься. Странная слизь, покрывавшая стенки лаза и толстые пучки проводов, была и здесь и сильно мешала подъему. Копыта со скрипом соскальзывали по гладкому металлу, каждый раз отбрасывая меня на метр-другой, комбинезон прилипал к мокрой от пота шерсти. Мягкий свет трубки, висевшей в петле комбинезона, выхватывал из темноты лишь уходящие вверх и вниз от меня гладкие стенки – страшно было представить, насколько высоко я забрался, еще страшнее – сколько еще оставалось до следующего стыка трубы. Остановившись передохнуть, я изо всех сил уперся задними ногами в стенку тоннеля и попытался смахнуть копытом выступившие на лбу капли пота, когда откуда-то сверху раздался тихий плач ребенка. Вздрогнув от неожиданности, я с громким скрипом соскользнул на пару метров вниз, царапая дрожащими ногами по железу, и, наконец, остановив падение, навострил уши. Ответом была лишь девственная тишина спящего корабля, не нарушаемая ни малейшими колебаниями воздуха.
«И откуда здесь взяться ребенку» - попытка успокоить себя явно не возымела успеха. Напрягая едва слушавшиеся от усталости конечности, я продолжил подъем, стараясь сосредоточиться на повторяющихся движениях. Одну ногу вверх, другую – это не сложно, главное не думать о том, сколько еще предстоит одолеть, смотри перед собой, сфокусируйся на том, что здесь и сейчас. Ну почему идиоты, которые проектировали это корыто, не подумали упростить подъем по техническим шахтам?
Казалось, что подъем занял целую вечность. Раздумывая о том, чем же на самом деле мог быть тот странный звук, напоминающий плач, я неожиданно ощутил, как переднее копыто вместо того, чтобы упереться в увитый проводами металлический короб, провалилось в пустоту, и едва снова не свалился вниз от неожиданности. Не знаю, сколько палуб я преодолел, но еще одно подобное испытание я могу и не перенести. Царапая подковами по поверхности тоннеля, я с трудом влез на горизонтальную поверхность и в изнеможении уткнулся мордой в копыта, вслушиваясь в собственное хриплое неровное дыхание. Тоненькие всхлипывания – тихие, на грани слышимости – вновь донеслись до моего слуха. Сложно сказать, где именно находился ребенок – отражающийся бесчисленное количество раз в пересечениях тоннелей, плач словно шел отовсюду и из ниоткуда одновременно. Звук повторился, громко, но как-то неуверенно, будто плакавший делал это нарочно, и, почувствовав, что его не слышат, попытался привлечь к себе внимание, а затем вновь умолк. Высокий голосок, так сильно контрастировавший с окружающей действительностью. «Может быть, это просто галлюцинации? Может, нет никакого корабля, мантикоры в криоотсеке, голоса Кризи в голове, и я сейчас сижу в какой-нибудь белой комнате с мягкими стенами, пуская слюни на смирительную рубашку?» - Неприятные мысли роились в моем мозгу, перемешиваясь со страхом и усталостью, пока тело, обнимаемое со всех сторон скользкими трубками и проводами, продолжало двигаться вперед в неизвестность.
Как и на нижнем уровне, тоннель вскоре изогнулся вниз, но в этот раз я был к этому готов и, упираясь копытами в пол, осторожно сполз к решетке, готовясь в случае чего резко сдать назад. Никаких тварей поджидающих меня с открытым ртом прямо под люком не оказалось, только плач, казалось, стал чуть громче. Неуклюже плюхнувшись на пол, я некоторое время неподвижно лежал, напрягая слух, пытаясь понять, с какой стороны доносились рыдания, но  эхо, гулявшее во мраке казавшегося бесконечным коридора не оставляло никакой возможности понять, откуда шел звук. Искать же наугад в этом темном лабиринте тоннелей, отсеков, лестниц и уровней было весьма сомнительной идеей. Вспомнив недавний разговор с Кризи, я прикинул, в какую сторону нужно было двигаться, чтобы добраться до реакторного отсека, находившегося в центре ковчега.
«Километра два по прямой», - вдруг сплыла из ниоткуда мысль, и внезапно перед глазами на несколько секунд, словно яркая вспышка, всплыла картинка. Панорамный иллюминатор станции, а за ним, на фоне мягко сияющей планеты, сверкающий в лучах солнца корабль, еще недостроенный, но уже  поражающий воображение своими размерами. Цилиндрический корпус, опутанный множеством тянувшихся к нему от станции ферм, захватов и труб, ощетинившийся во все стороны множеством разнокалиберных антенн, надстроек, стыковочных доков, в которых появлялись и исчезали грузовые шаттлы, казавшиеся песчинками на фоне этой громадины. Обращенный ко мне серебристый борт пересекала ярко-красная надпись «ОКК 07 Эквестрия», размерами под стать носившему ее кораблю – готов спорить, это были самые большие буквы во всей вселенной.
Отсеки со спящими пассажирами (не только пони, в полет отправились и представители всех видов флоры и фауны, существовавших на Элизиуме) занимали далеко не большую часть космического левиафана.  На борту было все, что могло понадобиться в обозримом будущем ста тысячам колонистов для превращения Эквестрии в свой новый дом – от зубных щеток и полотенец до карьерных экскаваторов и шагающих кранов.
Видение померкло так же внезапно, как и возникло, и только теперь я с трепетом понял, насколько далеко находился от своей цели. От осознания того, насколько сложно будет найти путь к реактору во тьме бесчисленных отсеков, было легко впасть в отчаяние, забившись в угол и вторя монотонным всхлипываниям, продолжавшим эхом разноситься по пустынному коридору, и ставшему, как я неожиданно осознал, явно громче, пока, погруженный в свои мысли, я шагал по коридору.
***добавлено 05.06.13***
«Криоотсек З-35, 36,37…» Оглядываясь по сторонам в поисках терминалов или карт уровня и машинально читая надписи на массивных створках гермодверей, вплывавших в маленький пятачок, освещаемый скудным светом трубки с реактивами. Часть дверей все еще была закрыта, из распахнутых шлюзов некоторых в темноту коридора вторгались слабые отблески огоньков, регистрирующих состояние криокапсул. Прерывистые темные полосы с потеками, странные надписи на стенах были и здесь, все чаще попадаясь мне на глаза по мере движения по тоннелю.
«Они рядом». Рассматривая размашистые корявые буквы очередного послания и высохший скелет под ними, я неожиданно понял, что именно эту надпись я видел в воспоминаниях Кризи. Если они шли тем же путем, что и я, то и монстры, сожравшие ее экипаж, могли быть где-то рядом. Если они могли имитировать голоса ее подчиненных, то может быть и хныканье, становившееся все громче по мере движения, было всего лишь приманкой или способом устрашения? «И почему бортовой компьютер разбудил именно меня? Лежал бы себе в капсуле и смотрел сны, пока кто-то другой сражался бы с проклятыми тварями, неизвестно откуда попавшими на борт. Не может же быть, чтобы я был единственным уцелевшим членом экипажа? Я ведь даже не пилот, даже понятия не имею, как управлять долбаным ковчегом, и посадить-то его вряд ли смогу! Хотя, если сейчас корабль работает на основном, а не резервном сердечнике реактора, то о приземлении можно забыть, из-за недостатка мощности гравитация просто размажет нас по поверхности планеты…»   – Да, хорошо же меня натаскали перед полетом, если, вспомнив свое имя по надписи на криокапсуле, я непонятно откуда знал потребление энергии тормозными двигателями и вырабатываемую едва живым реактором мощность.
Сам того не замечая, я замедлил шаг, крадучись и прижимаясь к стенам, стараясь не греметь подковами по железному полу. Глупо, конечно, стараться быть незаметным, если у тебя на груди висит единственный бесперебойно работающий источник света на несколько палуб, а неизвестно сколько живущие в вечном мраке монстры вполне могли приспособиться к темноте, пользуясь вместо зрения обонянием, осязанием и слухом, но почему-то так мне было немного спокойнее.
Хныканье раздавалось уже довольно близко, совсем не прибавляя храбрости. Напряженно вглядываясь в черноту, окутавшую коридор, я различил на границе освещенного пространства в десятке метров впереди смутный, едва различимый силуэт. Еще один высохший изуродованный труп? Вряд ли – в отличие от уже встречавшихся мне раньше кучек костей приникшая к полу тень резко и часто вздрагивала в такт всхлипываниям, по всей видимости, доносившими именно от нее. Засада? Может лучше прямо сейчас рвануть обратно к выходу из вентиляции, пока из ближайших открытых дверей на меня не набросилась очередная тварь?
Плач неожиданно прекратился и тень пошевелилась. Тихий дрожащий детский голос, словно бы охрипший от многочасовых рыданий, произнес:
- Мамочка?
«Вот дерьмо! Откуда здесь ребенок?» - Я осторожно сделал несколько шагов вперед, внутренне готовясь тут же развернуться и дать деру. Мерцающий голубой свет трубки выхватил из темноты щуплую серую кобылку лет пяти. Длинная грива рыжего цвета спутанными прядями свисала со лба, закрывая заплаканную мордочку до самого носа, засаленный комбинезон с закатанными рукавами, явно не по размеру, мешком свисал с худенькой подрагивающей фигурки. Сидя на решетчатом полу, малышка сжимала в передних копытцах странной формы кучку тряпья, в которой я не сразу узнал игрушечного медвежонка с когда-то ярким, а сейчас грязным и излохмаченным розовым бантом. Подслеповато прищурившись и часто моргая, словно даже неяркое химическое свечение причиняло ему боль, она с опаской уставилась в мою сторону, потирая заплаканные глаза передней ногой, замотанной грязной тряпкой с бурыми разводами.
-Мама, это ты? – повторила кобылка, съежившись и покрепче прижав к себе игрушку, словно надеясь, что та защитит ее от возможной опасности. Еще несколько секунд она разглядывала меня, а затем громко всхлипнула:
-Ты не моя мамочка! – и снова свернулась в клубок на решетчатом полу, почти полностью закрыв нечёсаным хвостом испуганную мордочку. Лишь два расширенных от страха мутных глаза, влажно поблескивавших сквозь спутанные волосы, напряженно разглядывали меня.
-Успокойся, малышка, я ничего тебе не сделаю. – Медленно сделав несколько шагов в ее сторону, я заметил, как жеребенок сжался от страха и снова остановился, приветливо помахав копытом в воздухе. Кажется, это еще больше ее напугало, так что я снова остановился, опасаясь, что кобылка вот-вот убежит. – Не бойся, - повторил я.
-Вы не знаете, где моя мама?
-Нет, детка, кроме тебя я никого тут не видел. – Судорожный всхлип. «Ох, черт, никогда не умел общаться с детьми, у меня и своих-то никогда не было… Вроде бы». - Как ты здесь оказалась?
-Мамочка ушла искать какую-нибудь еду, и до сих пор не вернулась. – Кобылка тяжело вздохнула. – Она сказала никуда не уходить, но ее не было очень долго. Мы с Тедди пошли искать маму, но заблудились, а потом фонарик выключился, а кто-то очень страшно рычал в темноте, и я убежала, а потом не знала, куда мне идти-и-и… - Плечи жеребенка вздрогнули, она явно готовилась вновь зареветь.
-А как тебя зовут? И кто такой Тедди, это твой братик? Вы живете втроем? – сказал я, чтобы отвлечь ее. «Пожалуйста, только не начинай снова плакать!»
-Тедди это мой медвежонок, мне его мама подарила. – Кобылка посмотрела на меня словно на идиота, но, по крайней мере, не зарыдала снова. Удивительно, что ее завывания до сих пор никого не привлекли кроме меня.– А меня зовут Ньют. Вы поможете мне найти маму? – Два больших глаза с надеждой уставились на меня сквозь спутанную челку.
«Ее нельзя здесь оставлять, но кто его знает, какая дрянь ждет меня впереди? Ее болтовню точно кто-нибудь услышит, и передняя ножка явно не просто так замотана – она не сможет быстро идти, а если придется удирать от мантикоры… Ох, ну почему все так сложно?»
-Очень приятно, Ньют, меня зовут Блюпринт. Конечно, мы найдем твою маму. Ты знаешь, в какую сторону она пошла? – кобылка отрицательно мотнула головкой и глаза ее снова наполнились слезами. – Ничего, мы обязательно отыщем ее, я обещаю, - произнес я громко и как можно более уверенно, отчасти стараясь убедить и себя самого в правдивости этих слов.
Неуверенная улыбка медленно расцвела на измазанном личике, Ньют медленно встала на ноги и сделала несколько неуклюжих шагов в мою сторону, помахивая хвостом.  – Йей! Спасибо вам, дяденька Блюпринт!

И в этот момент длинный металлический штырь со свистом вылетел из темноты и с тошнотворным чавканьем воткнулся прямо в глазницу малышки. Ньют зашаталась, медленно скосила второй, нетронутый глаз на торчавшую из ее головы железяку и замертво рухнула на пол.

***добавлено 09.06.13***
Резко обернувшись, я с трудом различил в десятке метров позади освещенной зоны силуэты двух невероятно худых пони. Один из них держал в зубах странную конструкцию, напоминающую самодельный арбалет. Кончик металлического прута, заряженный в него, слегка подрагивая глядя в мою сторону, незнакомец явно был готов в любой момент разрядить свое странное оружие прямо в меня. Копыта другого были украшены массивными изогнутыми когтями, поблескивавшими металлом. Второй сделал несколько нерешительных шагов вперед и вступил в круг света, с опаской поглядывая на меня, и я с удивлением заметил темные полосы, которыми была испещрена его грязная свалявшаяся шкура. Его уши беспокойно прядали из стороны в сторону, маленькие глазки с расширенными белесыми зрачками беспорядочно подергивались, словно не замечая меня. «Слепой? Неужели он так долго пробыл в кромешной темноте, что перестал полагаться на зрение?»
Резко рванув вперед, я встал на дыбы, пытаясь ударить ближайшего ко мне пони передними копытами по голове, но тот внезапно присел и неожиданно сместился в сторону, подставив мне подножку. Я замычал от боли, резко ткнувшись носом в пол, и, подняв глаза, замер – прямо в морду мне смотрел остро заточенный конец прута, заряженного в арбалет, а шею обхватили копыта, увенчанные шипами. Решив не испытывать удачу, я замер, и тут за моей спиной раздался негромкий, но отчетливо слышимый тошнотворный звук, словно кто-то выдергивал ложку из густого вязкого киселя. Затем что-то негромко звякнуло, ударяясь о металлическую решетку пола, и обернувшись, я увидел, как только что упавшая бездыханной Ньют пошатываясь встает на ноги, а железный штырь, торчавший из ее глазницы, медленно катится на полу в нашу сторону. Глаз, поврежденный несколько секунд назад выпущенным из арбалета прутом, был цел.
-Вы не знаете, где моя мамочка? – голос кобылки был искаженным, словно звучал на несколько тонов и с разных направлений одновременно. Ньют сделала шаг в нашу сторону, натянутая тетива арбалета негромко дзинькнула, и болт отскочил от бока жеребенка, со звоном упав на пол. На мгновение ее фигурка мигнула, словно неисправная голограмма, и на ее месте проступил и тут же исчез темный силуэт с ярко светившимися фиолетовым глазами… Аликорн?
-Вы поможете мне найти мамочку? – второй голос, чистый и звонкий, произнес это в унисон с ожившей кобылкой откуда-то из ближайшего ответвления коридора. Забыв о прижавшихся к горлу лезвиях, больно впивавшихся в тело сквозь ткань комбинезона, я резко повернул голову на звук и увидел, как из-за поворота выходит еще один жеребенок. Точная копия Ньют медленно вышла в тоннель, на ее спине подпрыгивал в такт осторожным шагам грязный плюшевый медвежонок с мятым бантом, как две капли воды похожий на того, что лежал у ног ожившего жеребенка. Из едва угадывавшихся во тьме приоткрытых створок криоотсека в паре десятков метров от меня показались еще две низкорослые фигурки. Словно в кошмарном сне все они одновременно произносили одни и те же фразы, будто бы не знали никаких других слов кроме нескольких заученных предложений.
-Где моя мамочка?
-Можно мне пойти с вами?
-Идти с нами, если хотеть жить, - негромко прозвучал над моим ухом хриплый голос, и я почувствовал, как сжимавшие мою шею копыта мгновенно разжались. Стоявший рядом владелец арбалета кивнул головой, приглашая следовать за мной, и, не дожидаясь ответа, бросился бежать от приближающихся к нам жеребят. Из темноты коридора за ними донеслось недовольное многоголосое шипение и бульканье, и щуплые фигурки, едва различимые в полумраке, одна за другой растаяли с неярким зеленым свечением, уступив место высоким крылатым силуэтам. Два десятка ядовито-фиолетовых глаз одновременно зажглись во тьме коридора, и мне показалось, что все они смотрели только на меня. Воцарившуюся на секунду в тоннеле мертвую тишину разорвал топот множества подков – монстры явно не хотели упускать добычу из своих копыт.
В несколько гигантских скачков я нагнал своих полосатых спасителей, и тут пони, державший в зубах арбалет, резко обернулся и выстрелил в мою сторону. Болт просвистел возле моего уха, и позади раздалось яростное шипение. Обернувшись на мгновение, я увидел, как ближайшая из тварей, споткнувшись, повалилась на пол с торчащим из груди заточенным прутом. Двое преследователей, бежавших дальше всего от нас, резко затормозили возле нее. Но вместо того, чтобы, как я ожидал, помочь раненому собрату, они  принялись с ревом рвать его на куски, забрызгивая коридор зеленой кровью. Остальные, даже не оглянувшись на них, продолжали бежать за нами.