Гл3

Утро было невероятно оживлённым. На деревенской площади собрались, видимо, все жильцы, окружив плотным, многослойным кольцом. В центре круга стояли Тимка, Митрофан и Дмитро, что-то пытавшиеся растолковать народу.

– Так это ты, говоришь, анархисты нам всё это время помогали?

– Да. Мы никогда не нападаем на деревни. Напротив, мы готовы защитить вас.

– И чего с нас спросите?

– Я... Мы хотим, чтобы вы присоединились к нашим отрядам. Мы начнём нашу крестьянскую республику с вашей деревни.

– Чего?

– Мы скинем барский гнёт, и будем сами собою править. Над мужиком не должно быть ни царя, ни господина. – с жаром увещевал Дмитро. Люди слушали его, причём слушали явно с интересом. Единственный, кто во всём кольце явно выражал своё недовольство был Клим. Он молча выслушал всю тираду Дмитро и, подняв руку, заставил толпу смолкнуть.

– Ты, значится... того ить... говоришь, что не вы разбоем промышляли?

– Нет же!

– Не вы, значит. А кто? Вот вы нам их приведите, мы их к барину на суд сошлём. Тогда, авось, и поверим вам.

Дмитро ощерился, услышав о барском суде.

– Не будет, дедушка, боле над вами барского суда. Своих преступников вы сами судить будете. За землю свою - сами стоять. И плоды её - сами пожинать. Для этого ни барина, ни царя вам не надо.

– А кто тогда?

– Крестьянское вече. Как сейчас: деревня устроит сход да и решит, как и что в этой деревне будет.

– А вы, значит, нас охранять будете?

– Нет, дедушка, не мы. Мы - такие же крестьяне, из таких же деревень, как и вы все здесь. Разве что чуть поболе вашего книг прочли. Как оставят нас в покое барские войска - так разойдёмся и будем свою землю пахать, как все. А доселе - будем бить. Бить барина, бить разбойников. Царь придёт - царя побьём. Из-за моря придут - заморцев побьём. Но над своей землёй и над своей совестью мы сами господа будем.

– А маги с колдунами? У царя, слыхал, в армии и такие есть! Они могут грозу призвать или, там, засуху.

Дмитро задумался лишь на секунду.

– Надо будет - и магов побьём. Магов мало. Нас - много. А наган палит быстрее любых заклинаний.

Толпа одобрительно загудела. Кажется, того факта, что Дмитро и его товарищи им зерна подкидывали, хватало чтобы любое его слово априори воспринималось как правда. Недовольного Клима, всё ещё ворчавшего что-то про разбойников, толпа начала оттеснять. Люди шумели, обсуждали, представляли, как будут жить без барина.

– А что нам делать для того? – громко крикнул кто-то?

Дмитро, казалось, только этих слов и ждал.

– Для начала - пусть наши отряды сюда доберутся. Мы должны бумагу подписать особую: положение о крестьянской вольнице называется. Мы её до барских хором донесём, чтобы знал он: мы более не собираемся на него работать, и землю эту егоной считать. Что бы знал: земля эта теперь деревенская, и только люд деревенский с неё кормиться да торговать может. А никаких налогов и поборов мы терпеть не намерены.

Толпа зашумела ещё сильнее. Видимо, уловив одобрительный настрой, Дмитро вытащил из прикрытой прежде кобуры револьвер и громко выстрелил вверх.

Толпа резко смолкла и в свистящей тишине после стихшего выстрела...

Раздался топот коней. Из леса, один за одним выходили кони со всадниками, формируя на дороге к Трихтоновке группу, которая стремительно переросла в отряд, а то и в целый батальон, над которым взвились чёрные флаги. Как минимум четыре пулемётные тачанки, ехавшие за всадниками, поблёскивали начищенными стволами пулемётов. Зрелище надвигающейся силы давило, и когда конница влетела во весь опор в деревню, окружив собравшуюся толпу деревенских, бывшую в три или четыре раза меньше, никто не проронил ни слова.

А я... я поспешила отойти. Я смотрела со стороны, как спадает напряжение. Как некоторые из деревенских узнают анархистов, видела объятия, видела, как над амбаром взвилось чёрное знамя.

И тут я заметила Клима. Он шёл между домов с тюком на спине. Шёл медленно, но с какой-то непоколебимой уверенностью.

Моя голова наполнилась звоном и свистом.

[Внимание. Вы находитесь в области, вышедшей из системной регуляции. Покиньте область для восстановления функционала системы.]

В смысле, вышедшая из системной регуляции? Анархические коммуны не заложены в логику этого мира или что?

Я открыла интерфейс и убедилось, что в графе “Революционность обстановки” значится твёрдая сотка. Это, видимо, система в состоянии обработать. Тогда в чём проблема?

[Внимание. Вы находитесь в области, вышедшей из системной регуляции. Покиньте область для восстановления функционала системы.]

Да покину, покину, не гуди. Клим, видимо, тоже собирается куда-то уйти из деревни. Почему бы...

Я догнала старика, и, взяв несколько вдохов на отдышку, спросила.

– Аэ... Клим? А вы... куда?

– Девк... Ты что ли? Того ить... пуская они с анархистами спутались, я их поддерживать в этом не стану. Бандиты они, анархисты эти, даже если конкретно на нас не нападали. Всё равно бандиты. Доберусь до столицы Государевой, сам письмо ему вручу. Не даст он старику от ворот поворот, выслушает...

– Кто знает...

Пробормотала я. Не знаю уж, каков царь в местных реалиях, но у нас идея идти к царю с прошением не кончилась ничем хорошим для просящих. Впрочем, история, хоть и развивается по объективным законам, тем не менее не может повторятся настолько досконально. Опять же, в этом мире существует магия, верно? Кто знает, как повлияла магия на развитие производственных сил? Так. Как минимум, я не знаю дороги в город.  И сейчас мне необходимо увязаться за Климом.

– Клим, а ведь вы пойдёте через Устийск?

– А? А... того ить... Да, пойду. А как иначе то идти?

– А вы... А можно мне пойти с вами?

– Со мной? Хм... Я думал ты, ну, того... С этими останешься. Это ведь ты, вроде как, их привела.

– Я лишь помогала честному человеку обелить имя своё и сотоварищей. С анархистами мне, увы, не по пути. Да и вообще, клерку в деревне делать нечего. Мне, в конце концов, жить чем-то надо. А значит - мне надо в город.

– Эх... Ну, и на том счастье, что ты с бандитами не водишь дружбы. Я всё едино до Устийска иду, вместе пойдём - веселее дорога будет.

На том мы и порешили.