Лило как из ведра. Кислый дождь барабанил по брезентовому кузову грузовика, как-то проскакивая внутрь, поднимал множество фонтанчиков в лужах избитого асфальта, нес, как обычно, слабый, чуть кисловатый привкус. Гари. Пепла. Сожженной родины.
	Спокойное урчание мотора убаюкивало пассажиров. Без ярма противопепельных фильтров, не было нужды надрываться и как-то работать с недостатком воздуха. Шорох и тихие всплески под колесами чем-то походили на шум листвы.
	В кузове сидели и лежали шестеро. Мужчина, пара девушек в самом расцвете, две девчонки и паренек, едва ли лет двенадцати. Почти все погрузились в беспокойную дрему, то выныривали на особо сильных кочках, то вновь закрывали глаза и безвольными куклами тряслись вместе с машиной.
	Не спал только мужчина. Он смотрел наружу, на одну из второстепенных магистралей Атрала. Нервно вглядывался в каждую попутную машину, с замиранием сердца стискивал борт, когда машина походила на военную. Но пока все обходилось. Айвэн Миндлер не соврал, и грузовик впрямь мчался на юг, на границу с союзником. Но главное – на юг.
	Подальше от Огненной Стены. Подальше от гребаной войны, подальше от темных небратьев, подальше от ублюдков, считавших его народ второсортной дрянью!
	Приподняв вязаную шапку, Сонтар потер верх уха. Побаливало. Казалось, что отрезанные острые кончики еще с ним, что чуть выше – и мягкая кожа отзовется легкой, поднимающей мурашки волной тепла. Но нет. Теперь огрубевшие после ампутации уши Сонтара было не отличить от человеческих, и это уже не исправить. Так было у всех.
	Промелькнув над дорогой, остались позади несколько больших указателей. Машина, кивнув, сбросила скорость. Пограничный пост, точно он – пора всех будить. Изображать не просто беженцев, а человеческих беженцев.
	— Линдис, Сария! — севшим голосом сказал мужчина. — Подъезжаем. Проверьте линзы и… и да поможет нам Лес.
	Он прекрасно понимал, каким его видели жена и дочь. Исхудавшим, в куртке не по размеру и драной одежде, с полностью белым левым глазом и широким, так и не зажившим шрамом на лице. Они и сами выглядели не лучше. Не потеряли красоты и молодости, но чертов Атрал оставил жене вечную нервную дрожь, а дочери – безразличный взгляд.
	Могло быть хуже – беги они в Республику. Могло и повезти, но Сонтар безжалостно разорвал эту мысль.
	Достав зеркальце, девушки рассмотрели свои глаза. Из-за линз из магического льда они казались чуть помутневшими, но, самое главное, потеряли золотистый оттенок. Теперь они были темно-голубыми, как у коренных жителей страны. С подрубленными ушами, без характерного для эльфов золота в глазах, все пассажиры куда больше сходили за людей.
	Дочь снова ушла в себя, без единого проблеска мысли и эмоций уставилась на дождь. А жена полезла рассматривать детей. Не своих, спасенных. Те выглядели уставшими, замотанными. Даже не проснулись, когда девушка нежно приподнимала им веки и разглядывала радужки.
	— Все хорошо, — сказала Линдис и, подползя к мужу, робко дотронулась до ушей. Тот смотрел на дорогу. — Почти закончилось, да?
	— Да поможет нам Лес, — буркнул мужчина. — Первая граница из четырех. Там, по слухам, немного легче, но дорога осталась долгая.
	Девушка быстро оглянулась на дочь. Ей пришлось несладко. Может, за пять десятков лет и получится вытянуть ее из самой себя, но для этого нужен покой. Безопасность. И весь риск незаконного путешествия того стоил.
	Скрипнули тормоза и грузовик остановился. Он был освещен мертвенно-бледными прожекторами, их свет превращал капли дождя в крохотные, падающие с небес снарядики. Слышались короткие перекрикивания. А из кузова и видно было только дорогу, небольшой блокпост со шлагбаумом и вышкой, пару машин позади да ряды колючей проволоки. Граница.
	С флагштока мокрой тряпкой свисал флаг Атрала.
	Грузовик покачнулся и вздрогнул – вышел водитель. В обрывках его фраз слышалась усталость. А солдаты были отвратительно бодры, даже веселы. Конечно, они ведь не на фронте, а сторожат границу с союзником. Затем Сонтар услышал хлюп шагов.
	— …теро? Щас посмотрим, кого ты там повез, — донеслось из-за брезента.
	Обойдя кузов, показалась пара солдат. Среднего возраста, продрогшие, несмотря на пару плащ-палаток, с темными стволами винтовок за плечами. Нетерпеливый жест – и Сонтар, слыша стук сердца, протянул стопку поддельных паспортов.
	А Миндлер ведь ничего не гарантировал. Все было на страх и риск – и беженцев, и его самого.
	— И как там сейчас в столице? — невзначай сказал солдат, разглядывая документы в свете крохотного фонарика. Второй осветил кузов и рассматривал пассажиров.
	— Темные. Бомбят, — отрывисто ответил эльф. — Как просвет появился, так и…
	Позади всхлипнула жена. Взаправду или нет, но в шуме дождя звучало убедительно.
	— Вокзал в труху, а потом по жилым кварталам вокруг заводов начали сыпать, — чистая правда. Но, не будь бомбежек, едва ли получилось бы бежать из гетто. — Вот наш район и… — вздохнув, Сонтар нежно погладил руку жены. — Собрали кого смогли, поехали детишек к родственника отвезти, подальше от войны.
	Солдаты нахмурились. Тот, который смотрел на документы, оторвал от них взгляд и покосился на напарника. А тот внимательно присмотрелся к беженцам. К рваной, кое-где грязной одежде, к худым сумкам с багажом, к свернувшимся на полу детям и безразличию Сарии.
	— Где именно? — хрипло, почти дав петуха, спросил он.
	— Юг и юго-восток. Косой и Подгорок снесли начисто, Площадь Троих вся в воронках, госпиталь сожгли и… — Сонтар вздохнул, припомнив картину разрушений. — И Медянку с землей сровняли.
	На лице, в глазах солдата заиграли эмоции. Он не верил. Не хотел верить, но внешний вид беженцев говорил сам за себя – не врут. Слезы на глазах одной, контуженная другая, дрожь, с которой говорил мужчина – не могли врать. Они и не врали.
	Самолеты налетели в одиннадцать утра, когда, казалось, вечный ковер из пепла и дыма вдруг сменился до боли синим небом. Выглядело даже безобидно. Просто пронеслась сотня, или две крохотных точек. Но вместе с ними по земле побежали цепочки взрывов, снося все на своем пути. Обычные горожане, раненые в госпитале, дети, загнанные в гетто эльфы – бомбардирам Республики плевать было, кто это так неудачно заполз в их прицелы. Вывалили груз да улетели.
	Только-только веселый пограничник смотрел с ужасом. По кузову заплясал желтоватый луч фонаря, солдат опустил его и резко утер лицо.
	— Когда? — медленно проговорил он. — Когда бомбили!?
	— Неделю назад, — ответил Сонтар. Он не любил эту страну – и часть этой нелюбви прорвалась в голос. — До тридцати машин сбито, конечно! Сраные пятколизы летали как над своим домом, ни один драный истребитель в небо не поднялся! Ущерб минимален! Настолько, мать их, минимален, что дороги пришлось бульдозерами прокладывать!
	Язвительный тон эльфа скрыл его ошибку. Пятколизами республиканцев звали только эльфы – за тесную связь с темными сородичами. Но солдаты не обратили внимания. Они уловили суть, не детали. Этого хватило.
	— Сука! — грузовик вздрогнул от мощного удара по борту. Затем снова и снова – а пограничник бил и бил, размазывая по дереву кровь из ободранного кулака. — Сука! Живы! Они, мать их, живы! Живы, сука, живы!
	От поста, укрытого за кабиной, подбежали еще трое солдат. Они были наготове, с оружием наперевес, и остановились, увидев сослуживца. Его напарник подошел ближе и негромко что-то сказал. Подкрепление, изменившись в лице, кивнуло и побрело обратно.
	Затем напарник бегло пролистал документы, сделал несколько пометок в блокноте и вернул бумаги Сонтару.
	— Езжайте, — просто сказал солдат и махнул своим. — Эй, народ! Открывайте, этот прошел проверку!
	Повезло. Но поверил своему везению эльф только увидев, как на его глазах медленно опустился шлагбаум, пока машина отдалялась от пограничного поста. Он позволил волю рукам и нежно обнял заплакавшую жену. Затем пододвинулся к дочери и обнял ее – она вздрогнула, попыталась отползти, но узнала тихий шепот отца.
	Не первое и не последнее препятствие. Но они бежали. И это главное.