Ангел

Я сидел там, потому что надо было, а вокруг бродили люди, я не знаю, надо ли им то же самое. Может, они еблом поторговать хотят или им страшно и обидно
- Я…
- Шшшшшшшшшшшш
ничего не мог уловить. Знаете ощущение, когда все проходит мимо вас? Сидите себе и сидите
заявил о ходатайстве. Я читал на медиазоне, я сам видел, во сне тоже.
… камер наблюдения.
- ШШШШШШ

У меня и лояльности нет какой-то. Я остранился. Людей не ведут на убой, они отсидят там пять лет или три, как будто в армии, только долго. Историй про армейку больше никто не рассказывает, там только в имперфекте действия. Что-то красят и чинят вечно и ржут. Спать хочется
Нельзя запретить текстовые записи. Записывайтесь в бассманный вам в принципе недалеко Менты смеются, мне даже неинтересно, что с ними будет потом, в исторической перспективе и поменьше. Перестаешь переживать. Я ведь не человек давно, даже не муха налипшая кафки, я хуй знает кто.

ШШШШШШШШ

Выходишь на улицу, там нету воздуха уже много лет. Москва стала притворяться Угорской группой, метрополией блестками, пока идешь спускаться в ее подвалы за хуйней ненужной. Хуйня определяет мой мир. Можно сколько угодно говорить, что вся культура – это текст, но хуйня в текст не складывается. Двачеры любят хуйню, они любят курительные трубки, аниме-фестивали, кей-поп, смешанные единоборства, губные гармошки, украину и говно прочее. Мне от текста нихера уже не нужно, он сам себе существует, гниет, литература вокруг плохая, мне только хуйня нужна, она смешно коллекционируются и переливаются. Но книги бывает тоже так жеГде книга, а где хуйня – вопрос для какогонибудь хипстерского семинара там разберутся фуко дочитали наверное и делеза в рот его ебать. Мой текст существует в маргинальной среде. Маргинальная среда – это где не притворяются, что они тупые. Москва не маргинальная
Хуйня трудно умещается в рюкзак, я еще кусок сыра перехватил у армян, как будто это настоящая жизнь. Жизнь блестит, она снится, в ней люди по кайфу даже в очередях в супермаркетах не стоят. Там еще книги пишут и их кто-то читает и даже я возможно. Там я ухожу в экспедиции и приношу оттуда шизоидные тексты про отглагольные показатели, я ничего не раскладываю, ничего внутри нету, я не объясняю, запомните такую жизнь, там только любовь, которая работает по типу непрерывности там женщины ждут как у венечки долго пояснять

Фабула сгорели лампочки. Надо сходить за ними

ни с кем не разговаривал года два, только с хуйней. Пялился бабе в рожу пять минут я ничего не рассмотрел. Она больная как сука как я. События происходят одно за другим в хроронологическом порядке следите за руками. Меня окликают школьники, просят пива им купить. Потом мужик какой-то. Семантически мужик от меня оторван, я прохожу мимо, я въебал ему и теперь тяжело дыша убегаю в сторону реки замерзшей, в сторону района, который я ненавидел, он ведь даже множество не напоминал, это блядь хаски какой-то, это блядь алехин какой-то, рэп-батл под мостом, откуда он, непонятно, ведь я убегаю туда, где кончается архитектура, блестки, там только церкви разрушенные которые надо восстановить и женщины из интернета которых надо забрать, а может, ничего вообще нет, только прешь до степи
Вы знаете этих женщин? Я вот блядь не знаю. В современных терминах это не люди, я современен, мои штаны почти ком де гарсон, достаточно широкие для шибуи какойнибудь сетагаи. Все еще зима, я все еще убегаю в сторону от москвы, от сити с номером, там ебло прокуратора показывают. В ту сторону все вымерло, я прохожу по пустым музеям. Хочу обречь себя на раскопы или провинцию это красиво. Я прохожу мимо тем для песен и рассказов, мои мелкие тени остаются там и занимаются грязной работой, волонтерят на раскопе, наконечник 12 века, расческа 16, номера опять, все выглядит как говно.

Это даже не путевые заметки. Хуйни не напихаешь в рюкзак дальше, все забыл дома, грязно и не уплачено, я не писал женщинам из интернета, ведь им не нужно больше, чтобы я их любил и забрал. У поэта должен быть автор и деньги на хуйню, если ваша хуйня это какие-нибудь прибамбасы с гидры пять звезд или алкашка как у тех парней это просто скучно. Если ты в Зарайске, то поэт, если поэт значит ученый, если ученый, значит, что проклят. Женщины да Мне холодно, но в Зарайске все цветет, и туда я приезжал весной несколько раз. Мои маленькие экспедиции в цветущий Зарайск, на автобус хер попадешь Все цветет, вся россия прекрасная, когда цветет, но Зарайск-то настоящий. Даже если дальше уходишь, им не похуй, они не строят заборов самых дешевых, я люблю их, я люблю людей, правда, хоть я ему пытался въебать ни за что.

Я не успел на автобус, гулял просто. Думал, что если я пройду достаточно, что-то будет, но тут надо ходить не так. Уточнение сделаю Венечка ехал за сексом в Петушки, это секс называется, я даже не буду говорить, чем вы занимаетесь, но я бродил в кустах в Зарайске и ничего не чувствовал, я был страшен и не слишком умен в те полгода, ебаться не хотелось, я бы просто на луну повыл. Смотрите, какая кладка. Просто присмотритесь. Я не знаю, как это строили, среди леса, там лес начинается настоящий, высокая трава. Там все прекрасно, это не россия, это обман, меня обманули, меня сирень обманула, но в ней зато нет никакого текста зато. Там цвет, синее фиолетовое, все в зелени, все древнее, все прекрасное. Это не текст, уберите нахуй текст, сожгите ваши книги, кроме тех, куда записывают все с раскопа. Все в цвету, я не влюблен, я не влюблен сейчас. Не знаю река осталась мерзлая или нет.

Я написал что-то, сидел дома, там неуютно. Надо было двигаться, думать про время, про лояльность. Я влюблен никого и не ждали меня, слово свобода стремное. Встаешь утром, чистишь зубы и бреешься в знак лояльности, в знак соблюдения, сольверъярде и пунире, я не убежал в Зарайске ни от кого, и копья 16 века тоже наши, те же, мы прокляты до основания, и зубные щетки наши грязные, как унитазы, по статистике. Сел вовремя, залез в метро, люди теперь вежливые, они любят людей, так же, как и я, все теперь ментов ненавидят.
Меня почему-то пустили, а я опоздал. Моего ангела, нашего ангела выпустили, заложника отпустили, все как и должно было быть. Ему на шею бросается кто-то я не вижу кто и вижу фиолетовый микрофон. Наверное быть ним лучше чем мной. Наверное быть ним в тюрьме лучше чем мной