POYELIKI3

Дѣйствіе ретроспективное "Отъ отшествіи г-на Лисовскаго къ уду срамному отъ славы человѣческія"

Неопрятная кухня въ сомнительномъ домѣ гдѣ-то на окраинахъ Хитровской площади. Однако жъ, событія, вопреки классической тріяде Буйлеава-Деспреаксова, имѣютъ происходить въ тѣ благословенныя времена, когда сіи мрачные интерьеры изволили посѣщать г-нъ Лисовской съ вѣрнымъ своимъ клевретомъ Ицхакомъ. Дѣйствующія лица засѣдаютъ за пресловутымъ столомъ. Топоръ, что характерно, повисаетъ въ воздусяхъ точь-въ-точь, какъ и въ эмномъ дѣйствіи.

Хельга Баева: Господа, испрашиваю Васъ опробовать начатки моего скромнаго произведенія. Оное повѣствуетъ о врачевателѣ, обрѣтающемся въ ойкуменѣ, зело сходною съ нашей.

Викторъ де Трашантъ читаетъ, лихо подкручивая усы гусарскимъ манеромъ. Александръ Фоу тихо сидитъ въ уголку, пуская устами пѣнные буруны. Ханъ Гиннъ привычно забрасываетъ ичиги на столъ, николи онаго моветона не стесняючись.

Г-нъ Лисовской: (внезапно) Но! Позвольте, голубушка. Въ вашемъ опусѣ фигурируетъ никоимъ образомъ не обоснованная система напорнаго водоподведенія! Мда... Сіе - нонсенсъ и, не побоюсь сего изрѣченія, - belles-y-berreda!

Ариманъ: Въ миропостроеніи семъ ни фузей, ни штуцеровъ, ни пистолей не содержится. Какожъ и бомбардъ съ фальконетами. Стало быть, и металлово искусствіе у тѣхъ несчастливцевъ воднаго обогрѣву съ подъятіемъ столпа жидкостнаго не осуществляетъ.

Г-нъ Лисовской: (неистовой синусоидою колеблетъ на главѣ своей альпъегерскій беретъ) Bravo, голубчикъ! Ma cherie Ицхакъ, вы - умничка!

Ицхакъ рдѣетъ свеклою. Фоу страшно подергиваетъ глазнымъ векомъ и скрежещетъ зубовно отъ ненавистей лютыхъ. Прочія лица ощущаютъ напряженіе колоземицы.

Г-нъ Лисовской: (назидательно) Будетъ вамъ извѣстно, младая вы наша бумагомарака, что мы съ вѣрнымъ клевретомъ моимъ свѣдущи превелико въ гишторическихъ наукахъ и прочихъ сферахъ познанія натурфилософическаго. Чрезъ сіе имаемъ понятіе твердое, да обоснованныя...

Докончить мысли гъ-ну Лисовскому не дозволяетъ преизрядный ударъ ногою, досадно приходящійся въ срамной афедронъ. Таковая же скорбная участь постигаетъ и Ицхака Аримана. Съ чорной лѣстницы слышится гулкій перестукъ членовъ о ступени.

Хельга Баева: (отирая рантъ сапожища объ оставленный г-номъ Лисовскимъ бѣловикъ самоновѣйшей главы "Вана Кельнера") Ишь, хамово отродье, словесами какими воздуся сотрясаетъ. Маракою обозвалъ, анчихристъ! Того и гляди, топоръ нашъ указательный куда-нибудь ненарокомъ сроднитъ, а намъ потомъ оный обратно на дымы возвертывать...

(Занавѣсъ)