Марш. Торопливый, скучный, на пустой живот. К подошвам прилипла грязь ничейной земли, нюх обдало вонью гниющих мертвецов на разбитых, давно опустевших позициях, в ушах застыл топот тысяч ног.
	Продвигались быстро. Дороги хорошие, но пестрели воронками и вздувшимися, порой надгрызенными лошадьми. Похоже, Джерри отступали торопливо – повсюду валялись забытые или брошенные вещи, вроде переломившейся напополам телеги.
	Утренний туман укутал солдат мягкой шубкой и не собирался уходить. Клубился вокруг да около, закрывал обзор молочной пеленой. Звуки казались приглушенными, далекими, даже если это говорил кто-то поблизости. Беспокойно. Солнце взошло с пару часов назад, но свет пробивался неохотно, рассеивался в сумрак.
	Одна рота умчалась вперед, другая отставала.
	Из тумана выплыли зеленые, полные сил деревья. Ветки посекло осколками, виднелись прорехи, но лесок остался цел. Дорога вела туда. Покрапывал легкий дождик, слабый – аккурат, чтобы грунтовка превращалась в болото.
	— Шептуна ему, значит, к себе переманить, — негромко ворчал Купер. — Найти бы еще, проверить как-нибудь.
	Он шел бок о бок с Риком, в середине колонны, ближе к голове. От приказов давно поплевались и обсудили от и до, с сержантами поговорили, короткие записки от Чамберса показали. Оставалось мерно шагать со всеми и надеяться на удачу.
	— Найдем. Знаешь про того немца, в седьмой роте? Гово… — Рик вскинулся, оборвав себя на полуслове. — Слышишь?
	Тук-тук-тук…
	Туман загустел будто прокисшее молоко с резким запахом гари. Что-то изменилось. И до этого было тепло, но сейчас обдало влажным, соленым жаром. Послышались крики – не лай джерри, не английская речь. Затем присоединились свои, их голоса долетали будто из-под подушки. Удивленные, испуганные, разъяренные…
	— ЛОЖИСЬ!
	Рик плашмя рухнул на землю. Рядом упал Купер. Оба лихорадочно сбросили оружие с плеча, завозились с кармашками. Патроны! Шли разряженными!
	— Ложитесь, кретины! — надрывно закричал кто-то слева. — Там четыре Максима, турки вас вырежут как овец!
	Открыть затвор. Вставить обойму. Одним движением дослать патрон, сжать покрепче, вглядываясь в поредевший туман. Купер, непрерывно ругаясь, вгонял заряды дробовика. Вокруг творился хаос.
	Хлесткие плети пулеметов метались над дорогой, в одно мгновение ставшей кладбищем. Одни высоко – на уровне груди. Они убивали. Другие низко, подрубая ноги, вгрызаясь в дрожащие от попаданий тела. Они… тоже убивали.
	— Отходите! Сюда отходите, мать вашу! — заорали с левой стороны дороги.
	Рик почувствовал, как по шее и спине потекла горячая влага. Черте-что творится! Кто еще жив, откуда бьют!? Он пополз словно раздавленная черепаха – изо всех сил вжимаясь в землю, куда-то на крики соотечественников. Где Купер!? Где этот драный бородач!?
	Головы не поднять, так стреляют. Воронок нет. Еще бы…
	Пии… бах!
	Что-то мелкое, до одури противное. Пушка? Миномет? Да некогда думать! Винтовку в руку, распластаться еще сильнее, еще теснее вжаться в сухую, потрескавшуюся дорогу и ползти, ползти, ползти!
	Лицо бледнее луны. На спине и шее темнела чья-то кровь, за ногу уцепились чужие кишки. От мертвеца к кучке погибших, оттуда за разбитый пулемет – и в придорожную канаву. К своим. Рика встретили ошарашенными, полными животного ужаса взглядами, новобранцы, растерявшие все наставления ветеранов. Везунчики.
	Он, закусив губу, сделал последний рывок и свалился с дороги. Жара, но колотит как в мороз.
	— Сюда! Эй, сюда! — все кричали издалека. — Мы прикроем! Там овраг, туда прыгайте!
	Ох уж этот стук Максимов! Этим пулеметом пользовались и британцы, и джерри, и кто только еще, но сейчас размеренные «пом-пом» обещали спасение. Вдоль дороги стоял небольшой холм, на вершине которого, в измочаленной рощице, прятались свои. Там будто разом кипели несколько чайников – водяное охлаждение.
	А вон разрезавший холм овраг. Оттуда выглядывали до боли знакомые каски. Рик такую носил. Купер носил. Все британцы носили.
	Высунувшись из-за края дороги, Рик принялся стрелять куда-то в сторону врага. Кругом погибшие и раненые. Стоит сотканный из криков и стонов вопль, барабанами разрываются снаряды и, словно скрипка, несутся пули. Воняет кровью и дерьмом, вперемешку с острым запахом тротила.
	Купера не видать. Уцелевшие жмутся к земле и отступают.
	Отстреляв пару обойм, Рик пополз к оврагу. Обошлось – добрался без проблем, скатился на дно и выдохнул. Свои. Ободранные мужики с Энфилдами наперевес, подгоняют оставшихся, оттаскивают раненых.
	— Вы откуда, парни!? — возбужденно, едва слыша себя выкрикнул Рик.
	— Норфолкский полк, пятый батальон! — ответили ему. — Так вы ж на подмогу пришли, разве нет!?
	Норфолкцы? Говорят, неплохие парни, сперва в Греции высаживались, а теперь здесь воюют. Только как они обогнать умудрились?