Случился очередной обстрел. К громовому гудению снарядов не получалось привыкнуть, только смириться, пережидать да оттачивать навык предугадывания. Куда упадет? Прямо на голову, или перелетит? Чем сейчас поделились джерри – тротилом или газом? Можно понять по звуку – выучиться, вычленить и понять. Этому Рика учил Купер, но тот признавал, что не очень хорошо владеет этой полезной наукой.
	Можно вовсе не слышать. В этот раз Рик прятался в блиндаже, вместе с другими товарищами по отделению. С ними проще. Картежник Оливер ходил весь грустный, но не отказывался поиграть – и ему становилось получше. Льюис опасался заговаривать и, молча забирая у Рика поделки и талисманы, растаскивал их по округе, менял на полезные мелочи для всего отделения.
	Бух! С потолка осыпалась земля. Далеко легло. Секунда звенящей тишины – все вокруг заплясало в бешеном танце. Тряхнуло так, что солдаты полетели на пол. Сверху присыпало грунтом и опилками, опасно затрещали бревна перекрытия, а висевшая на стержне лампа лопнула и погасла.
	Воцарилась тьма. Вот это было близко!
	Под Риком дрожала земля. Тяжело дыша, он перевернулся на спину и немедленно об этом пожалел – упавший прямиком в рот ком грязи был отвратителен. Он выплюнул дрянь и медленно сел, затем провел рукой по ушам и носу. Сильно оглушило? Нет, пусть звенит, крови из ушей нет. Вот из носа текло.
	— Все в порядке!? — выкрикнул сержант Барнс.
	— Вроде… Тьфу, черт! Жив, сэр! — добавил Рик свою лепту в нестройный хор голосов.
	Снаряд, снаряд… где еще? Все, конец обстрела! Даже истерзанная, бившаяся в лихорадке земля понемногу переставала дрожать. Пережили!
	Посидев для верности еще несколько минут, отделение подалось к выходу. Тот оказался засыпан. Неудивительно. Что ж – противогазы на лица, лопатки к бою! И копать, копать, копать, вгрызаться в утрамбованный взрывами грунт, навстречу августовскому небу.
	— … пока здесь все не обрушилось к чертовой матери! — добавил рядовой Честер.
	— По мне, могилка для нас самое то, — угрюмо ответил Оливер. — Не какие-то там шесть футов.
	Одно дело шутки, но сейчас солдат говорил всерьез.
	— Заткнись там подобру-поздорову, — посоветовал сержант, уступив место у завала. — Одного Салливана за глаза. Он хоть талисманы делает, на обмен, а ты что? Мы ждем гуся, Росс. Или курицу. Выиграй уже нам что-нибудь!
	— Да, сэр, — буркнул Оливер. Его потряхивало. Или так казалось в дрожащем свете лампы. — Откопаемся, и тут же отправлюсь в тыл. Вам с яблоками или картошкой?
	— На твое усмотрение.
	Обрушилось неслабо – ярдов шесть или семь земли вперемешку с деревянными досками. Долго бы откапывались, если бы с другой стороны не рыло другое отделение. Да и трещащий потолок подгонял. Справились.
	А на поверхности… Матерь Божья, прямое попадание! Прямо на крыше блиндажа появилась широкая воронка, на дне которой проглядывались раздробленные бревна. Сразу видно – тяжелый снаряд.
	Опять разбили восстановленные траншеи, снова валялась тут и там разбросанная недолетами колючая проволока. Десятки, сотни воронок походили на оспины у больного, с каждым днем их становилось больше. Но джерри не дураки. Они просто беспокоят, держат в напряжении – по себе знают, что даже недельный обстрел может не выкурить солдат.
	Но чего ради все они дрожат под шквалом снарядов?
	Обошлось без газа.