Над избитой равниной повисла тишина. Она бурным потоком растеклась по усыпанной воронками земле, влилась в изгибы траншей и, всей своей мощью, оглушила солдат. Их были сотни. Парни и мужчины в грязной униформе ждали сигнала. В обращенных к свинцовому небу глазах читались беззвучные молитвы, кто-то дрожал, кто-то нервно стискивал оружие.
	А кто-то курил, затягиваясь от всей души, или бездумно глядел на собственное отражение в луже. Или совмещал.
	Как Рик. Его подмокший табак нещадно жег горло, но примирял с грядущим. Когда парень морщился, белесый шрам во всю щеку лепил на лице кривую ухмылку. Затяжка, выдох, воспоминания о теплом доме, шепотки по бокам…
	По окопам разнесся пронзительный свист. Сигнал!
	Самокрутку – долой! Вперед! На лестницы! Но не торопясь – уж точно не первым!
	А кто-то стал. Вскочил на бруствер со страхом в глазах и помчался вперед, увлекая за собой остальных. Немного, еще немного… пора! Медлить дальше значит, черт возьми, не уважать себя и Короля!
	Подгнившие доски лестницы промелькнули перед Риком за считаные секунды. Взгляду открылись поле боя и спины сослуживцев. Под ногами хлюпнула липкая грязь, и солдат побежал в наступление. Ватные ноги не хотели слушаться, в сердце холодил страх, но Рик бежал. Обогнул воронку, поскользнулся и едва не упал на кишках давно дохлой лошади.
	Сомма. Чертова Сомма. Битва шла уже два месяца, но успехи…
	Успехи лежали под ступнями, скалились гнилыми черепами и тянулись окоченевшими руками. Рик пытался не наступать, но мертвецы были крепче грязи. Впереди, сквозь заготовленные через колючую проволоку проходы, по ничейной земле разливалась первая волна. Он из них.
	Ржавые металлические нити оказались милосердны – солдат ни разу не зацепился за заграждения. Целиком отдавшись бегу, он закричал, пытаясь выплеснуть возбуждение и страх, присоединившись к такому же воплю сослуживцев. Кричали все. Из сотен голосов, каждый на свой лад, соткался боевой клич.
	Вперед, вперед! Пока фрицы не опомнились, пока над врагом не рассеялся дым двух дней артподготовки! Только бы артиллеристы сделали все как надо!
	Мелькали разнокалиберные воронки. На дне, в подлых ловушках, солдат поджидали липкая, засасывающая грязь и мертвецы. Рик перепрыгивал – когда мог. В такт бегу покачивался остро заточенный штык.
	К середине нейтральной полосы солдат заткнулся. Не хватало воздуха. А затем и вовсе свело челюсть, до боли. Но он не обращал внимания. Некогда, черт возьми! Нужно бежать, пока молчат пулеметы! Пока фрицы пытаются осознать то, что артиллерия умолкла, что окончился двухдневный шквал снарядов!
	Август начался с дождя и прохлады. Но с Рика ручьями стекал пот, и казалось, будто он мчится кругами вокруг раскаленной печи. Шаг за шагом. Фунт за фунтом. Все ближе к врагу, все дальше от привычных невзгод окопной жизни. Все дальше от дома.
	На пути попался ковер из трупов. Тут уж не до уважения – и солдат затопал по бедолагам, погибшим две недели назад. Пехотинцы растревожили мух, расшевелили тела, перепугали буйных крыс, вокруг повисло густое амбре из грязи и гниения. Не по-людски это. Похоронить бы.
	А они еще не добежали! Даже до колючки!
	И сквозь тяжелое дыхание пробился стук. Быстрый, мерный, смертоносный.
	Тук-тук-тук-тук-тук… Чавк! Дзынь! Дзынь! Чавк!
	Между спинами сослуживцев Рик видел, как гибли первые. Быстро. Они валились на бегу словно подрубленные марионетки. Ни единого шанса – и хорошо, если не успел понять, что именно оборвало жизнь. Но пронзительные вопли раненых сумели перекричать пулеметы. А те не замолкали.
	Дьявол!
	Воронка! Глубокая! Туда!
	Не разбирая пути, солдат метнулся в сторону. Взгляд приковала спасительная, оплывшая после дождя яма. Мурашки на спине прямо-таки чувствовали, как равнодушные бичи пулеметов подбираются все ближе. Еще немного, самый край и…
	Он споткнулся. Кубарем полетел вниз и плюхнулся в мутную коричневую жижу. На вкус – как перемешанное с грязью дерьмо. Побултыхавшись с пару секунд, Рик вытащил голову из-под воды и закашлялся, из рта и носа потекли коричневые струйки.
	Пули бессильно свистели над головой. Находили кого-то еще, но он в безопасности. Сравнительной. Только продрать бы глаза от этой дряни…
	Из глотки вырвался полный страха вопль. Не соображая, солдат пополз назад, его руки и ноги дергались как оборванные шланги. Он разбрызгивал жижу как ребенок, глядя в одну точку – и лишь уперевшись спиной понял, чего именно испугался.
	Мертвеца. Гнилого. Он по грудь торчал из грязи, куда-то делся левый глаз, а безгубый рот скалился желтыми зубами. Один был искусственный, грязно-серебристый. Характерная каска, похожая на блюдце, как у Рика, до боли знакомая форма – это был свой. Давненько уже здесь лежит.
	— Сукин ж ты сын, Томми, — пробормотал Рик и проверил винтовку. Не потерялась, но из-под затвора сочилась вода. — Угораздило тебя сдохнуть именно так!
	Погибшему было плевать на ругательства. Он пялился куда-то в никуда, а мертвый, посеревший глаз чем-то походил на то, каким замутненным взглядом смотрел на мир живой сотоварищ. Только Рик, сам того не замечая, бегал взглядом по округе – погибший не мог.
	Воронка и впрямь оказалась глубокая. В луже, в липкой грязи дна, Рику не хватало еще полторы головы росту, чтобы выглянуть на поверхность. Он и не хотел. А размеры воронки приметил кое-кто еще.
	Проползя под градом пуль, по скользким стенкам скатились еще трое. Один не удержался и, почти как Рик, плюхнулся головой в воду. Другой приземлился ногами и обдал всех вокруг вонючими брызгами. А третий аккуратно затормозил, споро огляделся и помог первому выбраться из лужи.
	Аккуратная рыжая бородка третьего смотрелась до одури неуместно. Вместо винтовки у него была окопная метла, с пояса свисала утыканная гвоздями, вся в засохшей крови, дубинка. Лицо незнакомое. Из другой роты, наверно, их привели за пару часов до атаки.
	— Так ты жив, парень! — воскликнул бородач, повернувшись к Рику. — Черт, ты будто с пулей в кишках упал!
	— Угу, — буркнул солдат, чувствуя, как мокрая форма высасывает из него тепло. — Жив. Ну, добро пожаловать в мою уютную яму, располагайтесь.
	— Твой друг какой-то неприветливый, так что я пас, — хохотнул рыжеволосый, показав на мертвеца. — Я, кстати, Купер, а это все, что гансы оставили от моего взвода… м-да.
	Купер помрачнел, почесал одну из множества оспин на лице, а затем с силой потер затылок. Говорить ему, похоже, расхотелось. На корточках, стараясь не залезать в воду больше нужного, Рик перешел на другую сторону воронки, к погибшему. Тот вонял, но терпимо.
	— Рик, Рик Салливан, — вздохнул солдат. Свист пуль и перестук пулеметов намекали, что сейчас не стоит вылезать из укрытия. Но выглянуть?..
	— Вот и познакомились. Можешь не смотреть, там три пулемета бьют, из каких-то гребаных нор, — Купер разгадал движения соседа по воронке. — Считай, как обычно. Хотели прорвать отсюда и до самого Рейна, а уперлись уже через полмили!
	Но Рик решил попробовать. Это глупо, но… но черт возьми, хочется ведь знать, что может его убить!
	И он решился. Осторожно приподнялся, вытянул шею. Чуть мешала широкополая каска, но снимать ее солдат не стал. Выше, выше, еще чуть-чуть… Увидеть мрачное, усыпанное убитыми и ранеными поле боя, посмотреть на избитые взрывами линии колючей проволоки, на вражеские позиции, над которыми еще клубились пыль и дым… На яркие звездочки стрельбы… И нырнуть куда подальше!
	— Не хочу я туда идти, — буркнул Рик и смахнул с лица холодный пот и грязную жижу. — Ярдов триста, если не больше.
	— Это они еще снарядами не сыплют, — отозвался один из солдат.
	А Купер повторил маневр Рика. Только он не смотрел вперед. Пробежался взглядом вдоль фронта, оглянулся на тыл и торопливо спрятал голову. Стрельба слегка притихла. Но лучше бы продолжалась в полную силу – крики, стоны, мольбы о помощи острыми иглами впивались в уши Рика, дотягивались до сердца. Страшно. Получить ранение, вернуться домой калекой. Но, наверно, лучше, чем не вернуться вовсе.
	— Тогда подождем, — выдохнул Рик. — Второй волны, отступления, или чего там еще решит командования. Да?
	Он смотрел на Купера. А тот, заглянув в патронник дробовика, будто бы готовился выползти наружу.
	— У меня спрашиваешь? — усмехнулся Купер. — Парень, я даже не капрал!
	Он хотел сказать что-то еще, но тут в небе вспыхнули зеленые огни. Сигнальные ракеты. Где-то там, чертовски далеко, в тылу, заговорили свистки. Они силились перекричать пулеметы – получалось. Один, два, три… сигнал ждать! Остановиться и ждать!
	Не прошло и чертовски долгой минуты, как запад озарило желто-красными огнями. Вспышками. Будто там били десятки гроз, но это было кое-что получше. Артиллерия!
	Невольные пленники воронки вжались в грязь. Рик был близок к мертвецу. Сладковатый, до тошноты неприятный запах гнили бил в нос – и, настолько близко, даже через рот дышалось с трудом.
	Раскатами прокатилась запоздала гроза стрельбы. Еще немного…
	Земля загудела, застонала, задергалась под телом, когда тяжелые снаряды устроили рукотворное землетрясение. Каждое падение вздымало столбы грязи, пыли и дыма. Иногда куски бетона. Иногда мясо.
	Пушкари не упустили колючую проволоку. Цветки разрывов, всплывая среди металлических нитей, дотягивались и до спасительной воронки. Туда сыпались грязь, песок, взбурлила от мусора лужа. Какой-то булыжник приложил Рика по каске.
	Подготовка шла и шла. Стук пулеметов уступил грохоту взрывов, свистели не пули, а осколки снарядов. Будто гонимые совестью и яростью пушкари решили смешать фрица с землей, отомстить за погибших и показать всю ярость Империи. Так близко это чувствовалось именно так.
	Пока Купер выл что-то невнятно-радостное, Рик выскребал сердце из пяток. А если шальной снаряд? А если какой-нибудь чертов западный ветерок? Дважды в одну воронку не падает, но, почему-то, воронки в воронках попадались слишком уж часто.
	А затем – как отрезало. И снова тишина, как несколько минут назад. Звенящая, напряженная. Так и манящая выглянуть из укрытия.
	И страх сменился возбужденным азартом. Это ведь пушки! Чертовы пушки, а чертовы гунны и шанса не имели спрятаться от обстрела!
	Рик дергано, сдерживая сам себя, с чавканьем оторвался от липкой грязи, смахнул буро-коричневые комки с щеки и приподнял голову над «бруствером». О да, ублюдки получили по заслугам! Вражеские позиции утонули в пелене дыма и пыли, ни единой звездочки пулемета, даже не тявкали одинокие винтовки.
	— Не торопимся! — крикнул Купер. — Ждем второй волны и идем со всеми! Черт, а мне пошло бы звание капрала, а!? А то и сержанта!
	Оглянувшись, Рик увидел пехоту. Свою пехоту. Нестройные, но многочисленные ряды в коричневой униформе бежали, казалось, прямо на него. Они были далеко. Но это лучше, чем ничего.
	Тяжелый выдох. Почесать влажный нос и вернуться в укрытие. Только какого дьявола?..
	Мертвец… ухмылялся? Без губ, с гнилыми щеками, но это была ухмылка! Совершенно, черт возьми, очевидная! Взрывы? Наверное, взрывы. Растрясло труп, немного перекорежило, а тут еще и бой, вот и мерещится всякое.
	Потому Рик отвел взгляд. Что-то было не так, ну да неважно. Оставалось подождать еще, еще немного подрожать из-за влажной, холодной, тяжелой формы, а затем – рвануть вновь. Хотелось домой, но совесть была сильнее.