Три письма

То самое время, когда осень начинает вступать в свои права, и первые рыжие листья осыпаются прямо под копыта, стоит только выйти из тепла библиотеки под холодный уличный ветер. Время, когда серая пегаска со смешными глазами рискует обернуться новым листопадом в любой момент. Время носить шарфик. Время собираться у камина за кружкой какао с зефирками и рассказывать друг другу уютные истории...

Но это — пока Принцесса еще не опустила свое жаркое светило. С темнотой же наступает совершенно иная пора, и Твайлайт, большая любительница просидеть всю ночь за очередным томиком, знала ее едва не лучше других. Пора, когда ветер вдруг из холодного становится промозглым, дождь вдруг обращается в слезы, и подчас некуда укрыться от сосущей тоски непонятно по чему.

Впрочем, в эту ночь единорожка прекрасно знала, о чем тоскует. И знала уже довольно давно, все никак не решаясь что-либо с этим поделать.

На столе перед Твайлайт лежали в свете свечи три письма. Все — в одинаковых желтых конвертах, какие бесплатно раздают в здании главпочтамта Кантерлота. Все — написанные одним и тем же изящным, но чуть неряшливым почерком, и перечитанные уже не один десяток раз.

Все — от одной и той же пони, понять которую Твайлайт не могла. Хотя скорее — не решалась...

Письмо, пришедшее раньше прочих, было написано почти без неряшливости. Оно выглядело так, будто его создательница тщательно подбирала слова и выписывала каждую букву. Наверняка, к концу письма под столом скопилась целая гора смятых и отброшенных не глядя листов, на которых была допущена случайная ошибка.

Она всегда писала именно так свои самые важные студенческие работы. Уж Твайлайт знала это прекрасно. Самые важные студенческие работы, или...

"Здравствуй, Твайлайт!

Казалось бы, день поднятия солнца завершился совсем недавно. Если быть точной — три недели назад. Три недели — это три раза по семь дней. Двадцать один день. Целый двадцать один день с момента твоего отъезда.

Наверное, ты скажешь, что я пишу какие-то дикие глупости. Пусть так. Это действительно так, и я тебя пойму, если ты так скажешь. Просто...

До нас доходят какие-то странные слухи. Будто бы, что-то такое произошло в Понивиле, и в итоге тебе пришлось остаться. Что-то про пятерых кобылок, а еще что-то, похожее на сюжеты тех сказок, которые мы читали, изучая язык. Это ведь как-то связано с новой Принцессой, про которую ходят слухи уже здесь, в Кантерлоте? Кажется, ее зовут Луна...

Впрочем, я совершенно не верю в это все. Я ведь знаю тебя.

Знаю, мы почти не общались, но я все равно тебя очень хорошо знаю. И я не верю. Не верю в сказки и не верю в пятерых кобылок. Но очень надеюсь, что у тебя все в порядке.

Не буду напрягать тебя. Просто напиши мне, если что-то не так?".

Письмо завершала очень тщательная подпись. Имя, которое Твайлайт очень хорошо знала, но упорно не могла найти с ним какой-то особой связи. Письмо? От нее? Почему и зачем?

Впрочем, ответа письмо не требовало. У лавандовой единорожки все было не просто "так", не просто хорошо — все было лучше, чем когда-либо. Даже лучше, чем когда-либо сидел было представить. Это и определило судьбу послания — пылиться в сундуке рядом с кучей таких же вещей, о которых неплохо бы когда-нибудь вспомнить, но притом совершенно не нужно.

Определило ровно до того момента, как пришло второе письмо.

Это письмо пришло ближе к осени и выглядело уже не таким выписанным. В паре-тройке мест буквы слегка расплылись, будто шальной ветер бросил на бумагу несколько капель дождя. Она ведь говорила, вроде бы, что никогда не закрывает окно — любит ощущать изменения в природе. Или... Нет, это определенно был дождь в окно. Совершенно точно — дождь в окно...

"Здравствуй, дорогая Твайлайт!

Я так и не получила твой ответ. Заранее не очень доверяла этой почтальонше, пусть она и выглядела такой милой. Очевидно, не зря. Не настолько, конечно, милой, как... Впрочем, я не об этом.

Возможно, потерялось мое письмо. А возможно — твое. Я бы с удовольствием это выяснила, но, знаешь, в последнее время как-то совершенно не хочется выходить из дома. Хочется смотреть в окно и разглядывать башню. Ту самую, в которой ты когда-то жила. Помнишь?

Иногда мне кажется, что я вижу твой силуэт за стеклами... но это лишь обман зрения. Пожалуй, стоит перестать на нее смотреть. Теперь она все равно пуста и безжизненна. Но я и не об этом.

Слухи про новую Принцессу оказались совершенно не слухами. Она действительно существует, ее действительно зовут Луной... И мне становится страшно от этого. Вдруг и остальные слухи — правда? Вдруг сказки — это не сказки, и пятеро кобылок...

Нет, не верю. Это все просто совпадение, а письмо просто не дошло. Или ты случайно забыла о нем — я же знаю, как ты можешь увлечься. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы это было иначе.

Так или иначе, буду ждать ответа. И надеяться, что на этот раз письмо никуда не затеряется.

Твоя подруга...".

Следом, после запятой, снова было то же самое имя. И оно снова не клеилось, на этот раз — сильнее. Твайлайт совершенно не помнила ее... такой. Честно говоря, Твайлайт вообще ее плохо помнила, но это было как-то слишком непохоже на образ, сохранившийся в памяти. Тихая кобылка без особых ярких эмоций, вечно отстраненный тон голоса...

Чушь какая-то. Что-то очень странное.

Слово "подруга" было написано как-то на удивление топорно. Будто бы через себя. Будто бы там не хватало еще одного слова между ним и "твоя" — даже промежуток между слов был больше, чем оно того стоило.

Реально странное. Единорожка поежилась, вынырнув из воспоминаний в промозглый ветер с балкона. Когда открыла? Машинально? Через усмешку пришло понимание — что-то общее с "подругой" у Твайлайт явно было. Если подумать, даже далеко не только...

Взгляд, упавший на последнее письмо заставил поежиться не хуже ветра. Оно пришло всего неделю назад, и через строки, вроде бы вполне безобидные, пусть и написанные будто бы слегка через силу, что-то... проглядывало. Что-то такое, с чем Твайлайт еще не имела дела — и это пугало больше всего.

"Здравствуй, моя Твайлайт.

Думаю, это будет последнее письмо, на которое ты не ответишь. Я совсем разочаровалась в нашей почтовой системе, а приехать... знаешь, просто не могу. В Школе, которую ты покинула, есть много всяких важных и интересных дел.

Слухи. Они продолжают доходить, и все-таки я начинаю сомневаться. Все больше. Нет, разумеется, не в тебе, моя Твайлайт. Скорее — в себе. И в слухах.

Говорят, ты была на Гала. К сожалению, я узнала об этом уже сильно потом, да и слухи, снова слухи. Даже не знаю, что с ними делать.

Говорили и про пятерых подруг, которые устроили там полный разгром. Твайлайт, тебе не кажется, что они могут плохо на тебя повлиять. Впрочем, не мое дело.

Одна из них... Она ведь кондитер, правда? Кондитеры часто обращаются с ножами — ведь без ножа не нарежешь торт. И я, кажется, начала понимать твоих подруг. По крайней мере, эту.

В последнее время я тоже полюбила ножи. Только о них и думаю.

Но это все не важно. На самом деле, ничего не важно, и это действительно мое последнее письмо — если ты мне не ответишь. Хотя... даже, если ты ответишь.

Я хочу сказать только одно...".

И вот это письмо, лишенное подписи, вместо нее завершалось другим словом. Оно было тщательно вытерто перед отправкой — и явно не без применения магии. Твайлайт, кончено, без проблем могла его восстановить и узнать, но она почти догадывалась, что за слово там было.

Догадывалась и боялась. Потому что это было совершенно не то, что может появиться в ее жизни. Не здесь. Не сейчас.

Лавандовая пони выбралась на балкон, мгновенно начав дрожать — но сейчас это было необходимо. Вцепилась в промокшие перила, чувствуя себя еще более маленькой, чем обычно.

Не здесь, не сейчас.

Никогда.

Впрочем, у любой проблемы есть решение. Если же решения вдруг нет — можно постараться просто забыть о проблеме. Будто ее нет. Будто ее никогда и не было.

Большой удачей было то, что здесь это и было решением. Два в одном. Осталось всего ничего — и в эту ночь Твайлайт, наконец, решилась.

Решиться достаточно легко, когда дрожь во всем теле и влагу на лице можно свалить на совершенно безразличную к этому погоду.

...

Осталось всего ничего. Лишь несколько несложных магических пассов. Но есть и еще одно дело, которое следует закончить. Письмо — из тех редких писем, которые не будут отправлены Спайком.

Холодный порыв ветра погасил свечу, но темнота не может помешать решительной единорожке. Ведь в этом единственном письме — всего одно-единственное слово, а три письма с той стороны все еще дают неверное пламя. Чернила и слезы еще впитывались в бумагу, а конверт уже был запечатан и лежал в ящике в ожидании своего последнего пути.

Зеркало. Уверенный, пусть и перепуганный взгляд себе в глаза. Яркая фиолетовая вспышка... "Хмм. А чего это я встала среди ночи? И почему тут так пахнет гарью, словно пожар? Спайк опять что-то набедокурил? И, кстати, зачем это я пялюсь на себя в зеркало? Очень странно...".

...

Твайлайт уже видела свои безмятежные утренние сны, когда почтальонша со смешными глазами плюхнулась в рыжие листья, повалялась жеребенком, а затем открыла почтовый ящик у двери библиотеки. "Кантерлот? У-у, это далеко... Но зато там такие вкусные маффины в кафешке у Джо, прямо напротив почтамта! Решено: отправляюсь немедленно!".

Приободренная сладкими ожиданиям, пегаска стартовала в мокрый осенний ветер. Коричневая сумка хлопала ее по серым бедрам, набитая письмами, которые сегодня уже точно опоздают. Все, кроме одного — одного письма с одним-единственным словом, едва различимым на расплывшейся от влаги бумаги:

"Прощай".