— Ссышь?
Сема пристально изучал клетку в тетради. Он услышал Серого, но отвечать не стал. Сосед по парте толкнул Сему в бок.
— Ссышь, говорю?
— Да не ссу я! — шепотом, чтобы не услышала биологичка, ответил Сема.
— Так, кто скажет, чем представлены органы размножения млекопитающих? — Елена Валерьевна скучающим взглядом обвела хихикающий класс.
— Хуй и пизда! — раздалось с камчатки.
Как по команде, двадцать пять семиклассников обернулись, а через секунду комната взорвалась смехом. Невесел был только Сема. Опустившись грудью на парту и подперев голову кулаком, он пялился в тетрадь. Матерный выкрик принадлежал Роднянскому, с которым у Семы после шестого урока была назначена стрела.
— Роднянский! Ты что себе позволяешь?! — Биологичка стукнула журналом по столу, чтобы привести детей в чувство.
— А че? У Ивановой спросите, она знает, — новый взрыв смеха, пунцовое лицо Ивановой.
— Да не ссы. Все норм будет, — сказал Серый, не боясь быть услышанным за раскатами хохота. Его пальцы с обкусанными ногтями скользили по экрану телефона под партой.
— Замолчали все! Сейчас будете у меня контрольную писать! — угроза помогла Елена Валерьевне наконец вернуть контроль над классом. — Роднянский, мне директора вызвать или сразу родителей? Ты мне урок решил сорвать?
— Да вызывайте, — мальчишка за задней партой взял телефон, смурно уткнулся в экран. Биологичка продолжила урок.

Произошло все после второго, на большой перемене. Они с Серым шли в столовую, продираясь через шумную, голосящую толпу. В высокой, провонявшей невкусной кашей столовой можно было, помимо резиновой сосиски в тесте, булки с павидлом и компота, купить “Баунти” и сок. Сема любил “Баунти”, и вообще все с кокосом. Позавтракал он плохо, и живот громко заурчал при мысли о шоколадке.
Никакой очереди не существовало, все толкались, тянули деньги, нередко проливали компот, и тогда поднимался крик. Семе и Серому повезло: им удалось быстро купить по шоколадке и выбраться из толпы.
На выходе из столовой, у стенки стояли Роднянский и Кузнецов. Роднянский Артем, был чересчур высок и плечист для семиклассника. У него даже были редкая, дурацкая щетина и усы. Перекошенная синяя жилетка, взъерошенные волосы. На брюках — пыльное пятно, в ряду верхних зубов — заметная прореха.
Кузнецов же выглядел как типичный удот-прихлебала.
— Э, слышь, лошара, подь-ка сюда, — произнес Роднянский, когда Сема решил, было, что опасность миновала. Он обернулся. Серый же пошел дальше, глядя в телефон.
— О, на лошару отзывается, — засмеялись Роднянский и Кузнецов. — Че там у тебя?
Сема почувствовал себя глупо, с батончиком в одной руке и коробочкой сока в другой.
— Да ничего…
— Че ничего? Поделись-ка с пацанами.
Роднянский требовательно вытянул руку. Сердце у Семы забилось быстрее. Он глядел то на серый узор плитки под ногами, то на шныряющих и смеющихся младшеклассников.
— Да не, это, я еще сам не ел, — сумел он выдавить из себя едва слышный шепот.
— Чмом не будь, я ж немного.
Сема знал, что это неправда. Роднянский уже забирал у него еду, деньги, листок с домашней работой.
Из-за поворота, словно ледокол раскалывая поток детей, появилась Анжела Петровна, их классная. Сема ее заметил, а вот Роднянский нет.
— Давай, блядь, а то уебу! — Терпение у него заканчивалось быстро. Он шагнул к Семе, схватил его за руку, попытался вырвать шоколадку, но тот инстинктивно одернулся и толкнул Роднянского. Запнувшись о крадущегося позади третьеклассника, тот поскользнулся, не успел ухватиться за стену и распластался на полу, прямо у ног Анжелы Петровны.
— Роднянский! Ты меня чуть не убил, смотри, куда летишь! — перепуганная классная обошла семиклассника и скрылась в столовой.
Сема застыл на месте, широко раскрытыми глазами глядя на медленно поднимающегося Роднянского. Теперь уже все брюки и жилетка оказались перепачканы серой пылью.
— Ну все, пиздец тебе, — прошипел Роднянский сквозь щель между зубов, но тут прозвенел звонок на урок. Из столовой появились учителя, прибавилось людей в коридоре.
— Так, на урок все, живо! — скомандовала пожилая завуч, подгоняя детей. По дороге Роднянский больно ткнул Сему кулаком в спину.
— После шестого между гаражами. Не придешь — я тебя убью нахуй завтра, понял?
Только придя в класс Сема обнаружил, что сок он где-то выронил, а шоколадку раздавил в кулаке.

Следующие два урока — русский и литература. На перемене Сема не вставал из-за парты. Он рассказал Серому о предстоящей стрелке, но тот, кажется, не воспринял ситуацию серьезно. Не отвлекаясь от Пабджи мобайл, он сказал только:
— Да не ссы. Помахаешься и все.
Сема не хотел махаться. Он жутко боялся боли, боялся унижения. Что, если Роднянский будет не один? Может, вообще не ходить, ну ее, эту драку? Он то и дело оглядывался, встречался с полным тупой злости взглядом Роднянского и понимал, что насчет убийства тот не шутил.
На литературе Сему не спросили стих наизусть, удалось отсидеться. Со звонком Сема первым выбежал из класса и первым же примчался к кабинету Елены Валерьевны, биологички.
Урок снова прошел мимо него, все мысли — только о драке. Сема представлял грядущее во всей красе. Он — худой, слабый, против великана-Роднянского. Один удар — и Сема повалится. Наверняка ему сломают нос или челюсть. А потом Роднянский навалится сверху и станет душить, обернув предплечье вокруг горла. Этого Сема боялся больше всего, что он не сможет дышать, не сможет пошевелиться под весом врага. Закрытые пространства всегда до жути его пугали.
Перед последним уроком Роднянский куда-то пропал, и на математике так и не появился. Затеплилась слабая надежда, что он забыл о драке, но посреди урока Серый толкнул Сему, кивнул в сторону окна.
Сквозь серый осенний пейзаж, с грязными по окна автомобилями, низким небом и кривулинами тополей, по школьному двору шли четверо. Роднянского Сема узнал сразу. С ним были Кузнецов и еще двое, постарше. Они пролезли через дырку в заборе, обошли ржавый гараж и остановились. Один из старшаков достал из кармана пачку сигарет, все четверо закурили, смеясь и иногда толкаясь.
Двадцать минут от урока, а четверка так и не собирались расходиться. Сема понял, что ждали они его.
Прозвенел звонок, Анжела Петровна задала домашнюю, которую Сема даже не стал записывать. Время для него сжалось до ближайших десяти минут, за которые он дойдет до гаражей. Предстоящая драка словно стерла, сделала незначительным все, что будет после: сегодняшний вечер, завтрашний день в школе, все последующие годы.
— Мне это, домой надо, у меня плавание, — сказал Серый, напялил шапку швом вперед и поспешил скрыться.
Сема вышел в школьный двор. Пожухлая трава на клумбе, собравшаяся в широкую лужу рядом с ней вода. В грязной дождевой воде отражалась школа, Сема, небо. Он топнул по луже ботинком, проглотил вставший в горле ком и направился за гаражи.

Здесь уже стояли человек восемь: два пацана из параллельного, две девчонки постарше, из десятого и прежняя четверка. Сема приблизился, волоча ноги, опустив голову.
— Это ты с этим пиздиться будешь? — спросил недоверчиво один из старших пацанов. Роднянский снял портфель, отдал ухмыляющемуся Кузнецову.
— Да он охуел, пидор. Я говорю, — Роднянский подошел, пихнул Сему в плечо.
Он поднял испуганные глаза и трясущиеся руки, сжал кулаки. Парни из параллельного хихикнули.
— А че он сделал-то? — спросил второй старшак, поджигая сигарету одной из девчонок.
— Пацанов не уважает, да, Леха?
Кузнецов кивнул, и Роднянский еще раз, уже сильнее толкнул Сему.
— Ну ладно, давайте тогда, раз на раз только, — произнес первый старшак и достал телефон. Его примеру последовали еще двое собравшихся. Объективы камер заставили Сему сжаться сильнее, а Роднянский, напротив, почувствовал себя увереннее.
— Ну че, сука, еще будешь пацанам зажимать?
— Нет…
— Не слышу!
— Нет.
Уже обеими руками Роднянский толкнул Сему. Не удержав равновесие из-за тяжелого портфеля на спине, он упал. Раздались ехидные смешки, и Сема поспешил подняться, сбросил рюкзак. Грязной рукой вытер лицо, оглядел зрителей этого унизительного спектакля. Они хихикали, тыкали пальцами. Семе стало обидно и стыдно, так обидно и стыдно, как никогда не было. Обидней, чем когда мама отключила интернет на неделю, чем незаслуженная тройка по географии, чем крик училки из-за забытой домашки. Стыдней, чем когда бабушка целовала его на виду у всего класса, чем когда слетели плавки в бассейне, чем когда мама чуть не застукала за порнухой.
Все это стало каким-то ничтожным, ненастоящим. Время совсем сжалось, до единой секунды, когда Сема замахнулся и скользнул кулаком по куртке Роднянского. Тот, кажется, не ожидал резкого движения, и со второй попытки Семе удалось ударить его по-настоящему, сильно, в грудь.
— ООООО! — одобрительно взвыли парни и девчонки. Сердце у Семы заколотилось быстрее, хотел ударить еще раз, в лицо, но Роднянский оказался ловчее. Кулак, удар и перед глазами потемнело на один миг, а в следующий — Сема уже лежал на земле. Роднянский, навалившись сверху, обхватив его горло предплечьем, душил изо всех сил. Сема еще пытался вырываться, пинаться, даже попал кулаком по лицу врага, но все бестолку.
Роднянский прижимал его голову к грязной земле, и Сема ничего не видел, ему стало страшно. Пропали всякие мысли, кроме одной — нужно вырваться! Но, как ни дергался в панике Сема, освободиться из-под грузного Роднянского он не мог.
— Ладно, хватит. Слышь, хватит, — будто откуда-то издалека донесся голос одного из старших парней.
Хватка ослабла, Сема глубоко вздохнул, а следом получил пинок в ребра. Повалившись на землю, держась за бок, он видел, как, с явно разочарованным видом, зрители убирают телефоны.
— Смотри, сука, еще раз так сделаешь — урою, — Роднянский все еще был зол.
— Да все, успокойся. Пошли, — старшак бросил сигарету на землю и вся компания удалилась вглубь гаражного массива.
Сема поднялся медленно, попытался отряхнуть слякоть со штанов и куртки, но только больше размазал грязь по одежде. Он подобрал рюкзак и, потирая ноющий бок, поплелся домой.
Драка закончилась, время продолжило свой равномерный ход, и в нем возникли злая из-за грязной одежды мама, уроки на завтра, контрольная в пятницу. Адреналин долго стучал в висках, но Сема был горд собой.

Как ни в чем ни бывало, наступило утро. Вчерашний день остался там, позади. Капал легкий дождь, школа медленно наполнялась детьми. Уже у пожухлой клумбы Сема встретил Серого. Тот подошел, то ли смущенно, то ли виновато спросил:
— Ну как махач?
— Нормально, — пожал плечами Сема. Ему и вправду было нормально.
Из широкой двойной двери школы, распихивая поток малышни, вышли трое старшеклассников. Одного из них Сема узнал и невольно напрягся — это он вчера наблюдал за дракой. Старшаки, смеясь, приблизились. Серый отвернулся, а Сема сжал кулаки. Проходя мимо, вчерашний старшеклассник протянул Семе руку.
— Здорово, — бросил он.
Сема слабо, нерешительно пожал большую ладонь, и парень вернулся к разговору с друзьями, продолжая путь к школьной калитке.
Сема посмотрел на свое отражение в грязной луже. Оно расплывалось мутными волнами от падающих капель и от того казалось не таким, как вчера.