2. В гостях у (летучей) мыши
Старенький тостер Philips Sunrise выплюнул два ломтика хлеба. Соня подцепила один из них палочками для еды.
В том, как магнитики висели на холодильнике, было что-то от Древа Сфирот. По замыслу хозяина дома, Сергея Мышкина, магнитик с изображением Иисуса Христа висел рядом с символикой Отечества и выше всех остальных. Ниже располагалось изображение Мисс Бьянки и Бернарда из мультфильма «Спасатели», что видимо олицетворяло любовь Сергея к Светлане, потом чёрная свинья – символ текущего года по китайскому календарю и иностранная купюра с изображением президента Франклина. В самом низу висели трофеи из городов, покорённых друзьями семьи – Кемера, Риги, Хургады, Талина и Львова.
Там, где должен быть сфирот Хохма, что означает «мудрость», Соню ждал список покупок, написанный мамой на листочке в клеточку. Девушка отеплила назар бонджук, удерживающий записку, прикусила кусочек подрумяненного хлеба, надела наушники и собралась идти в магазин.

Мышкины жили в одной из трёх шестнадцатиэтажек города. Эти небоскрёбы провинциального уровня входили в единственный в городе архитектурный ансамбль, где девятиэтажки М-464 чередовались с более высокими зданиями. Строители, опережая будущее, которое так и не наступило, разместили на крышах высоток сады с водопроводом, подсветкой, скамейками и цветочниками. Планировалось, что жители домов смогут здесь отдыхать. Сады просуществовали не долго.
Фасады шестнадцатиэтажек украшала монументальная мозаика. Всё начиналось с головы космонавта, окружённой ореолом, ниже сияли изображения золотых людей, напоминающих непорочных роботов-коммунистов из далёкой галактики, а заканчивалось всё братскими рукопожатиями и трёхцветными радугами. Композиция излучала эмоциональную холодность и идеологическую наивность, способную напугать маленького ребёнка, вызвать мигрень у эстета, заставить старушку перекреститься, а торчка залипнуть в неземной фантазии, где рабочий и крестьянка обучают своего сына водить комбайн-звездолёт из чистой энергии.
Остальной город преимущественно состоял из приземистых пост-хрущёвок I-447 и I-434K, кирпичных домов 89ой серии и избушек частного сектора – остатков деревень, которые слились с Сахаранском давным-давно после строительства завода по переработке свёклы.

В канаве, чьим берегам позавидовала бы небольшая река, валялась пара продуктовых тележек, наполовину утопленных в грязной воде. Гипермаркет был уже рядом.
Светлана составляла список покупок для дочери максимально точно. Когда пару лет назад Соня начинала делать покупки самостоятельно, то позвонила маме четыре раза, чтобы уточнить какой марки нужно молоко. Подойдёт ли пакет на девятьсот граммов или нужен обязательно литр? Какую брать жирность – два с половиной процента, полтора или три целых два десятых процента? В каком ценовом диапазоне нужно покупать пакет молока?
Девочка постоянно жаловалась на врачебный почерк матери. Однажды Светлана сделала над собой усилие и начала писать списки покупок печатными буквами. В тот далёкий день она была очень близка к тому, чтобы больше никогда в жизни не поручать дочери ходить за продуктами.
Юная покупательница прошла к мучному мимо семейной сцены… «Подумай о детях! Что она, стирает лучше?! Готовит лучше?! Чем? Чем она лучше?! – Да жопа! Жопа у неё лучше!». …Затем свернула мимо касс к молочке. Престарелый алкаш с горящими трубами старался рассчитаться вне очереди, засовывая бутылку синьки между чужими покупками. «Сышь, ты это, ему вместе со мной пробей, хорошо? Потом разберёмся» – «Блядь, дядя! Съебал в ужасе! И пузырь свой забери»!
Соня задержалась у полки с фильмами, чтобы поставить подряд друг за другом коробочки с дисками «Человек Акула», «Человек Комар» и «Человек Змея». Потом, в другом ряду, поправила неровно стоящие пакетики с соусами.
С потребительским бюджетом следовало обращаться очень осторожно – по дешёвке не стоило брать только любимое лакомство семьи. Сыр. Ценники на других продуктах нужно выбирать пониже. Например, брать сахарный песок именно производства родного завода.
В наушниках играла песня «Ничего не говори» группы Рок Острова. Прежде, чем взять десяток яиц, Соня постучала по ним пальцами как по барабанам. Беззвучно открывая рот, она запела куплет в микрофон из бутылки подсолнечного масла: «Я уйду и карты биты, ничего не говори…». Вроде всё. Девочка. Оставалось только рассчитаться. «Ничего не говори…».
– Девочка!
– …это жжёт огонь внутри.
– Да вынь же наушники хоть на секунду! – возмутилась кассир. – Двадцать рублей пятнадцать копеек.
– Простите…
Кто-то из очереди недовольно забурчал, кто-то заржал. У Сони слегка покраснели уши. Пока она рассчитывалась, из кошелька выпала и укатилась пара крошечных монет и их пришлось спешно отковыривать от кафельного пола.

Соня зашла в коридор, отставила пакет и отворила дверь в квартиру. С кухни раздалось шипение сковороды и мамино приветствие:
– Соня!.. Ты уже ела?!
– Да, – девушка сняла туфельку.
– Что ты ела?
– Тосты и минералку, – девушка сняла другую туфельку.
– Ясно… Ты пропылесосила вчера вечером?
– Да, – она зашагала по квартире.
– Ты всё купила, что я написала?
– Да.
– Масло на акции взяла?
– Да.
– А молочку?
– Да, – Соня зашла на кухню с пакетом и начала его разгружать. – На акции, на скидке, с нижней полки, самое дешёвое. Уже собирались выбрасывать, но вспомнили про семью Мышкиных и решили придержать.
– Ой дочя, ну и характер у тебя… Копейка рубль бережёт. Поймёшь, когда повзрослеешь. – хозяйка отключила засвистевший на плите чайник. – Я считаю, тебе следует завести домашнее животное, чтобы поучиться организации бюджета… и ответственности.
– На питомца будет вагон денег уходить.
– Ничего страшного. На питомца найдём.
– Ловлю на слове, – Соня сложила пластиковый пакет в пластиковый пакет с пластиковыми пакетами.
Светлана поставила перед ребёнком чёрный чай, бутерброд с сыром, глазунью с жареной картошкой и укропом.
– Мама, ты опять мне сахар в чай положила.
– Одну ложечку. Без сахара же не вкусно.
– Но с сахаром у чая только один вкус – вкус сахара.
– Что поделать. Отравишься так отравишься, – женщина вздохнула и начала раскладывать покупки по местам.
– Мегера.
– Анорексичка комнатная.
Соня опустила голову:
– В школе чай СС, дома чай СС…

– Соня, ты давно общаешься с Кристиной Кажан?
Чай СС чуть не заляпал обеденный стол.
– Откуда ты знаешь? – спросила она сквозь кашель.
– Мы живём в маленьком городе. Ко мне намедни заходит наш новый начальник, Влад Казимирович, и говорит, что давеча подвозил со школы домой мою Соню. Мол, приятно было познакомиться. Дочери в одном классе учатся, мы в одном отделении работаем. Прям соседи по всем фронтам. Кстати, чего это он тебя подвозил, если от нас до школы пятьсот метров?
Соня промолчала.
– Лучше бы тебя мальчики до дома проводили… Ну, хорошо, что ты в кое-то веки с одноклассницей подружилась.
– Не буду я ходить с мальчиками.
– А что в этом такого?
– Мальчики ужасны.
– Почему это? В таком возрасте нормально, что мальчики и девочки начинают дружить, гулять друг с другом…
– Все беды от мужчин, мам. Этому даже сказки учат. Русалочка превратилась в морскую пену, Дзинь-дзинь отравилась… Любовь – это зло.
– Кошмар. Ума не приложу, откуда у тебя такие дурацкие мысли в шестнадцать лет. Ты у меня такая умная девочка, а такие глупости говоришь!
На кухню зашёл Сергей.
– Света, куда ты положила моё зарядное?
– Что значит, куда я положила? Твоя зарядное там, где ты его оставил. И, скажи мне, пожалуйста, сколько можно оставлять бардак на кухне? Тебе так трудно выбросить за собой скорлупу от яйца или чайный пакетик, поставить солонку или молоко на место?
– Ой, всё. Спросить уже ничего нельзя что ли? Чего ты завелась с утра?
– Я тебе озвучила чего. Ты же даже батон не отрезаешь, а… я не знаю, грызёшь его что ли?
– Света, хватит чушь городить.
– Научишься класть вещи к месту, не будешь их терять.
– Слушай, не знаешь где, так бы и сказала, а не вот это вот всё…
– Заебал.
– Нет мне места в этой квартире, – процедил сквозь зубы хозяин дома, развернулся и ушёл к дивану. – Слова не проронить!
– О чём это мы? – Светлана повернулась к дочке, жующей завтрак.
– Да так, ни о чём…
Ворпал зазвонил. Соня уставилась на смартфон будто у того выросли руки и ноги, и он застучал ими по столу в истерическом припадке. Она и забыла, что ей кто-то может позвонить.
– Может ответишь уже? – мама сделал телевизор тише.
«Блин, что говорить то надо?»
– Моси моси .
– Мышкина, ты нормальная? – Кристина издала смешок похожий на хрюк. – Мы прогуливаемся сегодня или ты будешь все выходные дома овощить?
– Ну, я это… того…
– Какая у тебя квартира?
– А?
– Номер квартиры у тебя какой?
– Номер один.
– Отлично.
Вызов завершился. Спустя минуту раздался звонок в дверь.
– Доброе утро… К какой Соне? – удивился отец.
Услышав это, «к-какая» быстро собрала кусочком хлеба желток, проглотила его и поспешила из-за стола в прихожую:
– Пшивет.
– Привет.
– Тебе нужно приглашение, чтобы войти?
– А?? Не, – Кристина уверенно переступила через порог.
– Соня, как ты с подругой разговариваешь-то? – сделал замечание Сергей. – Ой, а я и не понял сначала, что к моей Соне! Сергей Семёнович.
– Кристина.
– Пойдём, – Соня бросила недовольный взгляд на отца и потащила гостью в детскую.
– Какая красивая! – сказала Светлана вместо «здравствуйте».
– Здравствуйте.
– Вы ведь собрались идти гулять? Кристина, так останься у нас на чай! На пустой желудок вы далеко не уйдёте, сил на прогулку не хватит. Мы как раз завтракаем. Можешь хочешь жареной картошечки? С лучком, с укропчиком. Или достанем печенье к чаю?
– Спасибо, я…
–… на диете, – встряла Соня. – Кристина на диете и не голодна и уже позавтракала.
– Дочка, ты сама не ешь и другим не даёшь!
– Ей вообще есть нельзя!! Много, – она заволокла подругу в своё логово и закрыла дверь.

Кристина сразу принялась исследовать: «Какая миленькая маленькая комнатка!», «А что у тебя больше нет мебели, кроме этого кресла-качалки?», «Какие красивые книжки!». Хозяйка сначала напряглась, будто книжки сделаны из хрусталя, а стены и пол – из стекла, но потом смирилась с тем, что добровольно пустила посетителя в свой хрупкий мирок.
Соня открыла шкаф, чтобы переодеться. Гардероб был что у героя мультфильма или комикса. Чёрные платья с белыми воротниками и свитера с белыми сорочками висели одно за одним как униформа.
Кристина подобрала со столика блокнот А5 в твёрдом переплёте.
– Ух ты какой у тебя почерк! Прям Пушкинский! Я в школе и не замечала. Тебе не лень все эти петельки выводить?
У Сони появилось ощущение, что её сейчас морально изнасилуют. То, что она стояла в нижнем белье добавляло атмосферы. Метаться поздно – Кристина открыла дневник и начала читать:
– Да здесь почти все страницы исписаны! Дорогой дневник, сегодня четырнадцатое сентября, мой день рождения…
– Всё, пойдём, – раскрасневшаяся Соня выхватила блокнотик из рук вампира.

Сахаранск чётко делился на две территории, разделённые лесом – жилую и промышленную. Посреди леса ютился трамвайный парк, отвечающий за транспортировку работяг туда-обратно. Жилая часть лежала возле местной болотистой речушки продолговатой «кишкой» километр в ширину и восемь в длину. Это не считая разных избушек, коттеджей, СТО и прочих отщепенцев по периметру.
Соня уже по привычке угостила дворового чёрного кота, что перебегал ей дорогу, и подруги отправились на прогулку. Первой «остановкой» в маршруте стал дворец культуры. Над входом красовался городской герб – улыбающаяся половинка свёклы и три кубика рафинада. У Сони герб всегда ассоциировался со Светильником Джека.
– То есть, ты не боишься ни чеснока, ни солнца?
– Я не люблю чеснок и яркий свет потому, что у меня сильное обоняние и зрение, рассчитанное на темноту, – она поправила розовые очки-авиаторы. – И днём мне всё время хочется спать.
– Так это… мне днём тоже всегда хочется спать. А кресты, распятья?
– Нет, – Кристина задумчиво улыбнулась и посмотрела на православный Храм Пресвятых Сердец напоминавший свадебный торт.
– Чего на нас все пялятся и оборачиваются? Ты заметила? – Соня презрительно глянула на прошедшего мимо парня, который тут же сделал вид, что изучает уличный фонарь.
– Я на такое не обращаю внимания.

У дороги встречались выцветшие пожолклые биллборды. Кристина называла их «шильдами». Первая шильда предупреждала о вреде синтетического наркотика Спайс. Надпись гласила: «Скажи Спайс – НЕТ!». При этом, в слове «нет», буква «е» была оформлена как красный запрещающий знак, перечёркивающий изображение шприца. В результате получалось что-то вроде «Скажи, спайс – HOT!», что очень двусмысленно звучало по-английски. Второй биллборд пустел. Ветер игрался с белыми кусками не до конца оторванной бумаги. Третий гласил «Сладкое место для вашей рекламы!». Нарисованная на нём клубника уже давно истлела и казалось приготовилась рассыпаться в пыль.
Красный сигнал светофора сменился на чёрный, приглашая перейти зебру.
Работники зеленстроя занимались городским ландшафтом. Чуть дальше, где раньше простирался лужок, на котором граждане любили устраивать пикники и загорать среди одуванчиков, работники утыкали всё тонюсенькими хлипкими саженцами, привязанными к подпоркам. Колышки стояли так часто, что по осени казались свежим военным кладбищем с обломанными крестами.
– …не пойму, от чего это место называется рестораном, – Кристина провожала глазами вывеску «Фуд Арт». – Ресторан для меня – это место, где собираются люди в фраках и платьях, к ним подходит официант, раскладывает пятьдесят вилок и… никто не знает, что делать… в том числе сам официант.
– Что же это тогда по-твоему?
– Кафешка.
– А как тогда называть фаст-фуды?
– Бичёвнями? Жральнями??
– Может тогда уж лучше закусочными?
Подруги свернули возле аптеки.
– Слушай, зайдём, – Соня направилась к зелёному кресту.
– Зачем?
– У меня сейчас эти дни начнутся. Совсем забыла купить в гипере.
– Какие «эти» дни?
Соня опешила.
– Красные дни календаря.
– Праздники?
– Кристина, а ты иногда покупаешь в аптеке что-нибудь сама для себя?
– Гематоген.
– Какое средство личиной гигиены нужно именно женщинам?
– Зубная щётка?
«Ясно. У моей первой в жизни подруги не бывает месячных. Не удивлюсь, что если она и срёт, то исключительно трюфелями. В шестом классе однажды перед контрольной по математике разболелся животик… и потом так каждый месяц по пять дней. Впрочем, тут уже как кому повезёт с наследственностью. Я так перепугалась после первого раза, что потом полгода таскала запасную пару белья в сумочке. Гематоген, блин…».
После аптеки Кристина, развлечения ради, затащила Соню в магазин товаров для хобби. Они ходили мимо принадлежностей для изобразительного искусства, коробок с настольными играми и милых безделушек как по музею. Внезапно Кристина скользнула куда-то за полки и исчезла. Вскоре оставшуюся беззащитной Соню сразу же атаковал продавец с вопросом, «вам что-нибудь подсказать?». Вместо того, чтобы сказать «нет, спасибо», повисла неуклюже долгая пауза, затем начались местоимения, а после ¬ нечленораздельные попытки сформулировать то ли вопрос, то ли ответ. Наконец пришло спасение. Кристина выскочила из-за стеллажей как кролик из шляпы:
¬ Спасибо, мы просто присматриваемся, ¬ Кристина достала из-за спины красивую обложку на телефон.
Обложка была выполнена в стиле миниатюрного старинного фолианта вроде тех, что достают с полок библиотек в фентези или исторических фильмах.
¬ Решила купить себе на смарт?
¬ Это тебе.
¬ Как это?
¬ Поздравляю с днём рождения! Прошедшим.
¬ Она слишком дорогая, Кристина.
¬ Глупышка, я же не продаю тебе её, а дарю, ¬ она насильно сунула подарок в руки. ¬ Ты же говорила, что смартфон он как меч. Вот тебе от меня ножны.
¬ Но он вправду очень дорогой…
¬ Не будь бякой, для меня это не вопрос.
¬ Спасибо… а когда у тебя день рождения?
¬ Догадайся!
¬ Как же я угадаю день?
¬ Я имею в виду, догадайся кто я по гороскопу.
Рядом стояли открытки с антропоморфными кавайными знаками зодиака.
«Соберись, Мышкина. Именно к таким моментам видео на ютубе о зодиакальной совместимости партнёров и готовили тебя всю жизнь. Кристина точно не вспыльчивый овен, не тормоз-кудере типа тельцов, не клубок эмоций как раки, у неё нет бзика на знаниях и изучении вещей как у водолеев или духовном и мистическом как у рыб».
¬ Ну так что?
¬ Ты… ээээ…
«Она и не эгоистка. На светскую львицу не тянет. На дисциплинированного, идущего к успеху козерога тоже. Чёрт его знает, если честно.»
¬ Давай, первая попытка!
¬ Ты…
Она покосилась на открытии. «Минуточку… Кристина расчётливая и у неё проблемы с доверием и нежелание распространяться о себе именно потому, что она вампир? Или и без вампирства всё было бы то же самое? Она чистый секс. И она не просто сыпет своими шуточками… она ими жалит».
¬ …ты скорпион.
¬ Точно! Правильно! Уау! ¬ Кристина была так рада, что у неё вылезли клыки, и она запрокинула голову, чтобы втянуть их обратно пока никто не заметил. ¬ Как ты догадалась?
¬ Ну, скорпионы они такие… загадочные.
¬ Точно! Мой день рождения восьмого ноября. По восточному гороскопу я коза. Мы, получается же, обе родились в один год, да?

Школьницы прошли мимо гигантского серого параллелепипеда с нарисованным чёртиком – ночного клуба «Сатир», Дворца Бракосочетания, гостиницы «Кристалл», кинотеатра «Наследие», который всё чаще показывал старые фильмы чем новые, и подошли к одному из входов в Парк Культуры и Отдыха. Соня составляла планы…
– …В прошлом году «Терминатор Два» показывали. Шварценеггер, в принципе, как Электроник. Но злой робот – вынос мозга! Ощущение, что такое мог выдумать только искусственный интеллект, а человек бы не додумался! В общем, это сгусток умного металла, который принимает разные формы и которому всё нипочём. Например, взорви его, а он всё равно потом стекается в лужу и восстанавливает себя… как Капитошка!
– Мы почти пришли ко мне, – перебила Кристина.
– Мы идём к тебе?
– Конечно. Что за вопрос? Сначала побыли у тебя в гостях, теперь пойдём ко мне.
– Я так поняла, ты живёшь в частном доме?
– Ага. Тут недалеко, за парком.
Соня представила, что они выходят на опушку леса и видят за деревьями своды белокаменного замка, щеголяющего синенькими башенками с развивающимися флагами. И ручной дракон. В реальности, они прошли парк на вылет, затем брели по просёлочной дороге мимо частных домов с высоченными заборами, лающими на прохожих, и наконец подошли к двухэтажному деревянному дому. На балконе с большой дверью-окном четыре колонны поддерживали свод. На каждую из шести комнат приходилось по два узеньких окна. Доски выглядели обшарпанными, светлая краска давно выцвела. Осень на фоне добавляла картинке что-то вроде эстетики декаданса.
– Это ты здесь живёшь?
– Ага.
– Подожди, так дом, блин, по ходу дела старше города. Как такое может быть?
– Всё правильно. До войны здесь была усадьба мелкопоместного дворянства. Потом районная библиотека. Тут возле реки всегда гнездилась куча людей в сёлах и на хуторах. Что, ты никогда не слышала? Дом Кажана. Принадлежит моей семье, наверное, лет двести. Ну, с перерывами конечно.
– Я… ну… да… нет…
«Аристократка. Как знала».
Внутри стариной веяло ещё сильнее, чем снаружи: часы с кукушкой, скрипящая лестница, свист заблудившегося ветра. Жидкокристаллический телевизор и современная мебель в гостиной напоминали работу мастера Фотошопа. Капитальный ремонт настиг только ванную – ощущение, что дверь туда была порталом в какой-то совершенно другой дом. На верёвочках для белья висели большие чёрные прищепки с крылышками, видимо, изображавшие летучих мышей.
Влада Казимировича дома не оказалось. Кристина с энтузиазмом проводила экскурсию, объявляя названия комнат, будто Соня в принципе не знала, что такое «гостиная», «ванная», «спальня» …
– А это моя комната!
В интерьере преобладал розово-персиковый и креветковый цвет . Значительную часть комнаты занимал шкаф с одеждой. О стену опиралось ростовое зеркало с подсветкой. На этажерках стояли учебники, шкатулочки, косметика и мягкие игрушки. Смущал только…
– Гроб. Ты спишь в гробу? Это получается, как в «Интервью с вампиром»? Тебе обязательно нужен гроб, чтобы спать?
– Нет, это вовсе не обязательно. Впервые слышу.
– Не обязательно? Подожди, спать в гробу не обязательно, но ты спишь…
– Да.
– Кристина, ты что готка? – Соня захихикала. – Тебе не хватает того, что ты вампир? Как твой папа вообще согласился на такую дичь? Или ты косишь под Белоснежку?
– Надо было тебя всё-таки глушануть лопатой, – обиделась Кристина.
Плюшевый розовый кролик тоже смотрел из гроба с укором. Экскурсия продолжилась. «Кухня!».
– Это холодильник. Здесь мы храним еду для смертных.
На полках хранились три яйца, яблоко, сосиска, хлебцы, масло, упаковка укропа и бутылка красного вина.
– Ты когда-нибудь пила алкоголь? – Кристина потянулась за бутылкой.
– Я иногда наливаю себе чай со льдом в стакан рокс и притворяюсь, что пью виски.
– Значит надо попробовать. Отметить встречу! Выпить за знакомство! Вино как раз на кровь похоже.
– Нельзя же алкоголь.
– В смысле, нельзя? Мне от него ничего не будет. Я же говорила, что могу кое-что есть и пить понемногу.
– Нам же по шестнадцать лет.
– Соня, если бы тебя сейчас слышали Ранеткина с Розеткина, они бы подавились пивасом.
– Я имею в виду…
– А может и кое чем другим бы подавились, – она сделала вид будто чистит зубы невидимой щёткой, натягивая губу языком. – Что с тобой станет с двухсот грамм?
– Но мама и твой папа…
– Слушай, представь, к тебе подходит мужчина твоей мечты, и такой «Мазель, можно… вас»? «Не, я не такая, мне только шестнадцать. Что скажут мама и папа! Надо бы спросить у них разрешение, перепроверить какой возраст согласия у нас в стране, а то не по протоколу выходит. До свадьбы нельзя». Да?
– Это другое.
– Мышкина, не будь кайфоломкой. Пошли в гостиную, там телик.
Кристина взяла бокалы и штопор из витражного шкафа.

Вино оставалось только на дне бокалов. Девушки сидели, оперившись спинами друг о друга и болтали о ерунде.
– …В младшей школе мне дали кличку Эльза.
– Мне – Минни Маус.
– Потом, с двенадцати лет я часто гуляла с разными мальчиками… Обделённые моим вниманием мальчики, и девочки, обделённые вниманием моих мальчиков, быстро и единогласно пришли к «Кристина – блядина».
– Понятно, – Минни Маус сделала последний глоток. – Когда класс узнал, что князя у Достовеского в «Идиоте» зовут Лев Мышкин, иначе как идиоткой меня месяц никто не называл.
– У тебя все косяки происходят на уроках русского?
– Ага. Почему, например, меня не любит Ранеткина?
– Ты имеешь в виду больше, чем другие одноклассники? – Кристина тоже допила своё вино. – Почему?
– Клара Клар… Карал… блядь, Карловна, – Соня отставила бокал в сторону и встряхнула головой. – Клара Карловна пару раз проводила на уроках анонимные конкурсы поэзии. Местное шоу «Голос». А Ранеткина, понимаешь ли, не-такая-как-все, самопровозглашённая начинающая поэтесса. Победа для неё была очень важна и принципиальна... Буду краткой, выигрывала я.
Кристина хрюкнула и засмеялась:
– Осторожно, Моцарт, сыпанут тебе яда когда-нибудь.
– Ещё случай, – девятиклассница привстала и важно подняла палец. – Нам дали домашнее задание написать детскую сказку. Один пассажир не заморачивался, а тупо списал сказку у Биссета. Наверное, взял из сборника «Путешествие дядюшки Тик-Так». Он зачитал две строчки, и чёрт меня дёрнул в слух ляпнуть «это что-то знакомое». Клара Карловна сразу отреагировала и потребовала рассказать это «что-то знакомое». Я рассказала. Обман раскрылся. Парень пересдавал.
– Оооооо! Жесть! Стала классным полицаем?
– Иуда рядом не стоял.
– А ты какую сказку тогда написала?
– Эээээээ… В общем, школьник попадет в мир тетрадей и учебников, где ему предстоит исправить свои последние оценки, – Соня оживлённо зажестикулировала. – Две двойки, мальчик и девочка, были озорниками-близнецами. Они постоянно дурачились, вставали на головы и шутили, что «они уже и так пятёрки». Ещё одной оценкой была Четвёрка-с-плюсом. Вся такая важная, но с плохо скрываемым комплексом неполноценности. Четвёрка таскала с собой плюс как Оскар или как гламурные стервы таскают с собой маленьких собачек. Школьник отправлялся с этими тремя кадрами в путешествие через красные строки, леса цифр, моря букв и прочее фентези. Всё хорошо заканчивалось и оценки становились пятёрками. Но оценки грустили. Бывшим двойкам стало не солидно дурачиться и незачем вставать на голову, а бывшая четвёрка расстроилась из-за пропавшего плюса как Том Хэнкс из-за Уилсона в фильме «Изгой». Когда главный герой в конце готовится вернуться домой, оценки просят его не забывать их.
– Прикольно.
– Смысл в том, что мы получим результат. Лучше или хуже, трудами или обманом, не важно. Всем нам когда-нибудь будет «пять» …, например, пять дней в неделю с девяти до пяти. Мы станем этими одинаковыми пятёрками, нормальными гражданами, сдавшими выпускной экзамен, но мы не должны забывать наши ошибки и всё такое… Может глупости понаписала. Мама тогда почитала мою сказу и сказал, чтобы я не писала про двойки и четвёрки, а только про пятёрки, иначе мне не поставят хорошую оценку.
– Может быть нормальным без всяких «но» не так уже и плохо.
Кристина внезапно поникла, завяла и виновато уставилась на красную капельку на дне бокала.
– Ты чего?
– В детстве я редко нуждалась в крови. Ела обычную еду как все, только мало, редко. Потому в шестом классе перед контрольной по математике у меня разболелся живот. Я впервые почувствовала голод. Из тебя словно вырывает орган и эту дыру надо заполнить. Теперь так по пять-шесть раз в месяц. Как наркоша живу от дозы до дозы. Постоянно нужно дурить голову мальчишкам. Постоянно нужно следить кого кусаешь, чтобы не разносить заразу и, например, не кусать людей с глаукомой. Папа как-то воровал кровь на работе, давал пить свою, как-то покупал свиную на скотобойне. Бывает, что я набрасываюсь со спины на одиноких людей, которые поздно возвращаются с работы домой, – Кристина скривила личико и захныкала. – Как маньяк! На прошлом месте, когда мы жили в панельнике, соседка оставляла нам запасные ключи от квартиры. Я однажды ночью прокралась к ней и тоже укусила.
Кристина почти расплакалась. Соня почувствовала себя насквозь мокрой жилеткой. Жилеткой мокрой от крови.
– Это… не всё так плохо. Ты отражаешься в зеркале и солнце тебя не берёт. Ты хороший вампир! Как Блейд, например.
– Ох, Соня… Когда маленькой я плохо себя вела и не слушалась папу, он пугал меня, что за непослушными вампирятами приходит Блейд. Я до сих пор боюсь негров.
Соня впервые почувствовала культурный шок от знакомства со Кристиной и не знала, что сказать.
– Ты только Ранеткиной в школе не говори, что боишься негров. И вообще перед ней не говори «негр». Говори «чёрный» или «афроамериканец». Знаешь, не общайся с Ранеткиной. Хотя, подожди, она же твой гуль…
– Уже нет.
– Это как уже нет??
– Если регулярно пить из человека много крови, то токсин так сильно даёт ему в голову, что он начинает тебя во всём слушаться. Таких я называю гулями. Но если оставить их на время в покое, то организм потом восстанавливается.
– Ах вот оно что! Я просто думала всё намного серьёзнее… просто в Маскараде Вампиров… так, ладно, не важно…
Соня продолжила перечислять одноклассников и то, что о них думает. Кристина отвлеклась и прекратила хныкать.
– …А что это за микрофоны на полочке под теликом?
– Это для караоке. Правда, мы им не пользуемся.
– Каракоке это когда поют под минус?
– Да, типа под фонограмму.
– Со словами на экране?
– Ага.
– Страшная глупость.
– Полнейшая глупость.
– Кто только такой ерундой занимается?
– И не говори!

Девочки пели сорок минут подряд.
– Как я играла на гитаре, не жалея маникюра! И, как фея, танцевала, и хихикала, как дура! Чтобы только ты заметил, что к тебе я равнодушна! Чтобы только ты не понял, для чего все это нужно…– Кристина вдруг принюхалась и обернулась. –…Папа?! Ты давно тут так стоишь?
– Минуток пять, – Влад стоял в дверях комнаты с пальто в руках. – Получается, вы не такие уж и занудные вредины как мы думаем со Светланой Станиславовной.
– Что?!
– Добрый вечер, – Соня смущённо завертела микрофон в руках.
Старые часы пробили восемь вечера, намекая, что с дружескими посиделками стоило закругляться.
– Пап, слушай, ты же отвезёшь Соню домой? Тут не далеко, но уже темно и…
– Сколько вы выпили? – врач поднял пустую бутылку с журнального столика, надеясь, что она была одна.
Соня обняла мужчину:
– Покатай меня, большая черепаха!
Влад сделал такое движение рукой будто хотел сорвать с себя лицо.
– Влад Казимирович, вы чего? Я же прикалываюсь.
Мужчина облегчённо выдохнул и протянул ребёнку жевательную резинку:
– Держи.

Вечером старый дом Кажанов смотрелся зловеще. На улице начался дождь. Соне хотелось, чтобы лето не уходило, а снова начиналось. Она завертела Ворпал в руках, надела наушники, нашла трек. Татьяна Овсиенко запела: «Лето нам дарит в подарок много дней и ночей… Нежно вздыхают гитары… Снова влюбленные пары … Бродят по улице юности моей». Темноту разрезали фары Кадиллака.
Кристина убрала одну капельку из уха подруги.
– Кристина?
– Кажется, ты кое-что забыла.
«Ждет у подъезда мальчишка. Может, я смелая слишком…»
– Что?
– Это.
«…Что разрешила себя поцеловать».