Этот город погряз

Этот город погряз... Он напоминает подыхающего бродягу, скинутого в канаву, а люди – опухоли, нагноения на его теле. Преступность, насилие, коррупция… Достало! Иногда я думаю, что город спасет только уничтожение. Взорвать, сравнять все с землей! И может тогда в его прахе родится новая жизнь, чистая и невинная?
Уже три дня я брожу по самым грязным и темным закоулкам города. Вокруг ничего кроме нищеты и бесконечной скорби. Настолько же много здесь и безумной, неоправданной жестокости.
Вчера, после очередного дрянного бара со сквернейшим в моей жизни бренди, в полутемном переулке я набрел на очередную заварушку… Три ублюдка, все настолько здоровые, насколько и злобные. Три мрази, возомнившие себя языческими божками, чье поганое нутро потребовало жертвы во славу собственного жалкого величия. Они хотели уйти без наказания, ограбив и надругавшись над какой-то девушкой. Бедняга… она стояла и смотрела на них глазами полным ужаса; первобытные инстинкты заставили ее замереть, слиться со обстановкой. Вдруг опасность пойдет мимо? Нет, детка, в нашем мире все устроено не так.
Одного я ударил кирпичом по голове. Надеюсь, он получит пособие по инвалидности. Второй получил удар в пах и остался без детей до конца жизни. Ботинок у меня тяжелый. Третий, испугавшись страшной угрозы, которая неожиданно появилась из ночного тумана, убежал. Шакалы охотятся стаей, поэтому считаются опасными врагами, но всегда есть вероятность, что на водопое окажется не только заблудшая газель, но и старый крокодил.
Девушка потеряла сознание. Я отнес ее к ночному магазину неподалеку и оставил там, попросив заспанную продавщицу вызвать для нее скорую и наряд полиции в переулок. Сам я скрылся: я не хотел встретиться с фараонами. Они такие же звери, как и те, за которыми приедут. Но они, по крайней мере, носят форму и не скрывают своей сущности. Тем более, частных детективов они на дух не переносят и ищут любой повод, чтобы усложнить нам жизнь. А мне нужно было посетить еще несколько гадюшников в эту ночь.

***

На столе я нашел записку: “Тот, кого ты ищешь, сегодня будет в баре «Нуар»”. Секретаря у меня нет, а кабинет был заперт, когда я пришел, причем на замке нет следов повреждения. Один только черт знает, как записка оказалась здесь. Помогает ли мне друг, или враг сбивает с пути? Это может быть кто угодно, если вспомнить чем я зарабатываю на жизнь.
 Я чувствовал на своей шее веревку: теперь от этого дела дурно пахнет. Чем больше я размышлял о том, стоит ли мне принять приглашение неизвестного и, возможно, нарваться на ловушку, тем больше понимал, что я уже в ловушке. Я прекрасно осознавал, что в пряничном домике живет ведьма-людоедка, но соблазн отломить глазури от него был слишком высок. Я обязан пойти.
***
И вот я на месте. Неоновая вывеска светила нестерпимо ярко. Останавливаюсь у входа передохнуть. В похмельном тумане мир кажется тусклым, люди вокруг смазываются, а любые попутки разглядеть черты отдаются тупой болью в висках. Мне стоит поменьше пить…
Входя внутрь, я чувствую духоту натопленного помещения. Сам бар находится в подвале, а вентиляция в таких местах всегда ни к черту.
Тут слишком ярко. Или мне только кажется?
Я посильнее надвигаю шляпу на глаза.
Стараясь поскорее скрыться с середины зала и не привлечь внимания, я сажусь в самом дальнем углу и рассматриваю заведение изнутри.
У барной стойки, на высоких стульях, сидят две девицы и перешептываются. Ночные бабочки к вечеру слетаются на огоньки, чтобы найти работенку на ночь.
Недалеко от них барменша протирает стойку. Больше никого не видно, кроме какого-то парня в конце зала. Я не могу его разглядеть, я вижу только, что на нем красный свитер. Кажется, он смотрит на меня, не уверен. За ним нужно проследить, возможно, он работает с ними заодно.
- У нас нельзя курить.
Мои размышления прерывает голосок, доносящийся откуда-то сверху. Я вижу, что в моей руке зажженная сигарета. Не заметил, как закурил, наверное, это уже рефлекс.
Я поднимаю глаза и вижу перед собой официантку.
Черт, неужели она? Нет, не она, точно нет.
В голове возникает образ другой девушки, из-за которой я здесь оказался.

Она пришла ко мне неделю назад. В красном платье, с бледной бархатной кожей, безупречными черными волосами. Она дымила длинную сигарету, зажатую между полных красных губ, а глаза – две черные бездны, требовательно глядели на меня.
- Мистер Довачовски, я много о вас слышала. Вы лучший в своем деле, и именно поэтому я пришла к вам.
- Детка, ты ничего обо мне знаешь… Хотя да, среди моих коллег у меня есть некоторая репутация.
Мне было приятно услышать от этой милашки слово «лучший». Это не простая лесть, нет. Я знаю только двух-трех хороших сыщиков в городе, включая меня. Но вида я, конечно, не подал.
- Мне нужно найти моего брата. Он уехал год назад, убежал и не попрощался. Если бы он остановился в родном городе, то найти его не составляло бы труда. Но, к сожалению, он переехал и сменил имя.
- Почему же он убежал?
Она оскалилась, и я осознал, что передо мной не простая девушка, а дьявол воплоти.
- Не будем вдаваться в детали, Джеймс. Это касается наследства нашего покойного отца.
Я не стал допытываться. В конце концов, какое мне дело до того, что станет с богатым папенькиным сынком, когда до него доберется эта бестия? Главное, что на мой счет будут исправно приходить деньги, причем хорошие.
Две недели я дергал за ниточки, сделал пару визитов, во время которых было выпито немало бренди и выбито несколько десятков зубов. Это дало результаты: паренек связался с бандой. На их счету была торговля наркотиками и многочисленные случаи изнасилований, хулиганств и чего только не было. Черт, это были настоящие животные.


- Потушите сигарету, пожалуйста.
Я очнулся. Нет, это определенно не моя работодательница, но чем-то похожа.
-Только ради тебя, детка, - я давлю окурок в пепельнице, - принеси мне бренди, милая.
Она морщит лобик и нахмуривается.
-У нас нет бренди.
-Дорогая, ты говоришь мне, что у вас нет чертового бренди? Принеси мне тогда, виски. Самый крепкий, что у вас есть.
Она уходит.
Я уставился на типа в красном свитере. Он читает книгу, но я-то знаю, что он пялится на меня, когда я отворачиваюсь. Он начинает меня раздражать.
Официантка возвращается со стаканом на подносе.
- Вы можете сдать свое пальто и шляпу в гардероб, - говорит она вдруг.
- Нет, милая, я боюсь запачкаться. Грязновато у вас тут.
Она снова хмурится и идет к барной стойке, шепчет что-то барменше на ухо и указывает на меня.
Не нравится мне здесь. Тут какая-то душная, липкая атмосфера, словно в паутине огромного паука. Вот он хлопает жвалами и предвкушает хорошую трапезу, а тебе остается только покорно ждать, оцепенев от ужаса.
Виски настолько отвратительный, что мне сводило скулы. Но мне наплевать, я уже давно перестал быть привередливым. Слишком давно для меня хоть что-то имело смысл.
Сволочь в красном свитере пошел дальше. Я могу поклясться чем угодно, что теперь он делает записи на полях книги, когда я отворачиваюсь. Возможно, я уже слетел с катушек от алкоголя, с которым я иду по жизни последние несколько лет, и красный свитер совершенно в порядке: добропорядочный гражданин. Но что-то мне подсказывало, что я не обманываюсь. С ним явно не все в порядке. Нюх не пропьешь…
Вдруг дверь открывается, и входят несколько парней. Я напрягаюсь. Они. Члены банды.
Они рассаживаются в середине зала, официантка спешит к ним.
Косятся на меня злобно, неприязненно. Они что-то знают? Нет, кажется, просто сами по себе исполнены откровенным презрением к остальным людям. Каждый из них – сынок какой-нибудь шишки: чиновника, дельца средней руки, успешного менеджера, политика. Золотая молодежь… Они ненавидят и презирают всех вокруг: тех, кто богаче, кто беднее, умнее или красивее. Как пульсирующий гнойник, готовый в любой момент взорваться и запачкать все вокруг. Даже друг друга.
Любимое развлечение этих ублюдков – накачивать  наркотой невинную девушку и по очереди издеваться над ней, а потом выбрасывать на улице, униженную и замаранную.
Никто ничего не может сделать. Люди боятся за свою жизнь, за своих родных. Они не хотят связываться с насильниками, которых, тем более, в любом случае отмажут состоятельные папеньки и маменьки. А пока они еще не взялись за убийства. Нет сомнения, что и это развлечение будет у них в почете.
Я смотрю на них в упор. Я должен смотреть, ведь остальные в страхе отводят глаза. Я должен смотреть, ведь мне нужно найти мелкого пакостника, который хочется стать матерым преступником. Я смотрю и вижу кровожадных зверей в обличье подростков. Я вижу это, потому что я сам уже не человек, а зверь.
Виски дает о себе знать. Мысли вяло текут в грязной реке моего воспаленного сознания, вещи начинают размываться перед глазами. Зря я все-таки пил, ведь на дело нужно ходить трезвым. Возьми себя в руки, Джеймс!
Я убеждаюсь, что это та банда, которую я ищу. Непомерно растянутые кольцами мочки ушей – их опознавательный знак. Некоторые  из них в пиджаках, кто-то в красных клетчатых рубашках. Один из них носил очки и бороду, как у дохлого царя.
Теперь осталось понять кто из них заблудшая овца.
Я встаю и слегка пошатываюсь. Ноги в последнее время меня плохо слушаются. Джеймс, старая ты развалина, соберись!
Я иду к барной стойке, посматривая на типа в красном. Он уткнулся в книгу и ничего не замечает вокруг. Но как-то он очень уж старательно это делает, клянусь богом! Я чувствую, как напряжена его спина. Может быть, он заманил меня сюда? Друг он или враг?
- Хорошего вечера дамы, - говорю я двум продажным девкам у стойки. Они смотрят на меня с пренебрежением. Накрашенные дуры.
Я иду мимо и сажусь на стул напротив хорошенькой барменши.
- Дорогуша, налей-ка мне вашего дрянного виски на два пальца.
Она протирает столешницу и, не поднимая от нее взгляда, спрашивает:
- Может быть, тебе уже хватит, дядя?
- Боюсь, мой организм работает только на этом топливе, детка. Вместо крови – бренди и виски.
Они смотрит на меня удивленно, но наливает.
Я залпом выпиваю и чувствую, что нутро у меня горит, что твоя печка в аду. Все вокруг как в тумане, а барменша начала двоиться. И обе шевелят губами и чем-то озабочены. Кажется, я начинают глохнуть.
-…дя, тебе плохо? – доносится до меня издалека.
Я начинаю приходить в себя.
- Все в порядке, детка… У меня к тебе вопрос…
Чувствую, что меня качает. Трясу головой и фокусирую зрение на барменше.
- Послушай, - говорю тихо, подвинувшись к ней ближе, - кто из тех молодчиков Джонни Винс? У него неприятности, а я должен ему помочь.
- Я не понимаю о чем ты, дядя.
Я достаю из бумажника яркую купюру и аккуратно кладу на стойку.
- Может быть, это освежит твою память?
Купюра исчезла в долю секунды.
- Не знаю, кажется, тот, в рубашке, называл себя так.
Она указала взглядом на одного из них. Он сидел, развалившись на стуле, и лениво сосал пиво из бутылки.
- Часто он тут бывает?
- Недавно стал появляться.
- Когда?
- С памятью плохо…
Я достал еще одну купюру.
- Неделю с ними приходит.
Все верно. Мои информаторы свой хлеб едят не зря. Они мне сообщили, что он влился в банду неделю назад. Пока еще они не приняли его, возможно, сегодня он пройдет обряд посвящения. Я слышал, что они ведут кандидатов по скверным заведениям города и снимают молодую шлюху. Они заманивают ее на подготовленную квартиру. И там новоиспеченный адепт должен поучаствовать в омерзительном унижении несчастной девушки. Потом они вставляют ему в уши тоннели.
Джонни, я вижу, что тебе по душе такая компания?
Он будто слышит мои мысли и смотрит на меня. Я отворачиваюсь и прошу налить еще на два пальца. Теперь нужно выждать момент.
Когда все это началось? Каждый вечер я напиваюсь и молю дать мне ответ неизвестно кого. Я не знаю какого бога просить, я думаю, они все совершили самоубийство, узрев в какую пропасть мы катимся. Куда мы в итоге придем, если парадом командуют такие как Джонни Винс? Богатенькие отпрыски, элита общества, от кого мы зависим, те, кто будет вести нас в будущее – аморальные уроды, чумное пятно на теле человечества. Шлюхи слева от меня, барменша, я сам и даже сволочь в красном свитере – мы все под их пятой.
Справа мелькает тень, я замечаю ее сквозь пелену алкогольного помутнения. Джонни.
- Убирайтесь к черту отсюда, милашки, пока тут не появилось лихо, - шепчу я соседкам и иду следом за Джонни.
В туалете меня встречает омерзительный дух и ряд исписанных кабинок. Где-то в одной из них мой клиент.
Я пытаюсь достать сигареты из нагрудного кармана, пачка падает на пол. Черт, а ведь мне действительно уже плевать… Я поднимаю ее и закуриваю. Приятно. Я не курил уже… а сколько времени прошло? Я потерял ему счет. Кажется, я уже вечность в этом гадюшнике.
Джонни выходит из дальней кабинки, руки держит на ремне, но, увидев меня, замирает и глядит с удивлением. Правильно, Джонни. Сначала удивление, потом страх, а следом приходит ужас и паника. Так себя чувствует девушка, которой ты сегодня собирался искалечить жизнь.
- Ну, привет, погань, - говорю и стряхиваю пепел на пол.
- Я не понимаю… - бормочет он и следит за моей рукой.
- Я вот думаю: как ты, падаль сволочная, дошел до такой жизни? Мне плевать какая вошь твоей сестре под хвост попала, что она тебя из под земли пытается достать. Мне насрать почему ты сбежал от своих родственничков, но зачем же ты, гниль, урод, возомнил себя хозяином мира, с чего ты решил, что можешь издеваться над падшей, униженной женщиной, остаться не замаранным и избежать наказания?
Поганец начинает дрожать и руки его медленно опускаются.
- Мужик… я не… о че…
- “О чем” ты говоришь?
Я медленно двигаюсь в его сторону, а он пытается вжаться в грязную стену.
- Этот город давно стал филиалом ада на земле. А вы черты, демоны, вы существуете, чтобы резать, рвать, убивать, избивать, портить и поганить все то человеческое, что здесь осталось.
Он начинает плыть перед глазами, сердце истерически бьется об ребра, голова, вдруг отяжелевшая, стала клониться набок.
- Ты… теперь я должен искать тебя… чтобы твоя сестра… убила тебя?... защитила?... Какая разница? Я вижу ЧТО ты есть… И ты больше не сделаешь зла никому, Джонни.
Рукой, ставшей почему-то слишком тяжелой, я лезу за пазуху.
На лице Джонни отразился ужас, и вдруг он рванул к выходу, сильно толкнув меня. Я падаю, и голова с силой ударятся об пол, и наступает темнота.

Холодно. Глаза открывать не хочется. В ушах гудит и сквозь гул доносится чей-то голос.
Пропало дело? Джонни теперь скроется или, может быть, придет за мной со своими дружками. Как я дошел до того, что лежу в вонючем туалете, во второсортном баре, в самом грязном районе этого проклятого города?
Тебе нужен выходной, Джеймс.


По щекам кто-то хлопает. Я открывают глаза, темнота отступает и передо мной появляется старый знакомый – красный свитер.
- Ты сволочь? Я доберусь до тебя. Это ты во всем виноват, - еле слышу собственный голос.
- Лежи, скорая едет, идиот.
Глаза закрываются, и я снова отключаюсь.

***

-Ваня, как там этот сыщик комнатный? – доносится откуда-то сверху.
- Очухался вроде.
Фигуры в белом надо мной расплываются. Один из них рассказывает:
- Это мой старый знакомый. Псих, совершенный псих. Уже и римским легионером побывал, и испанским рыцарем чести. В прошлый раз поймали на заговоре: по старым веткам метро динамит таскал под здание парламента. Ну, это он думал, что динамит таскает. А сам мыло закупал у таджиков на рынке.
Вторая фигура в белом склоняется надо мной.
- Интересная должно быть у тебя жизнь, приятель. Насыщенная. Я вот никогда не буду ни испанским рыцарем чести, ни легионером.
Тьма сгущается надо мной. Я начинаю проваливаться в небытие, но успеваю прошептать:
- Я тоже, дружище, никогда не был…