Смочив горло остывшим чаем, он продолжил:
	— Идет, значит, к деревеньке, а вокруг тишь да благодать, только пушки вдали бьют, как обычно. Ни скота какого, ни людей. Поля, поля, пора бы работать начинать, раз войной не зацепило, так нет – никого он по пути не встретил. Подошел к окраинам. На вид спокойно всё – дома целые, из труб дымком тянет и варевом пахнет, и ниже по улице идет кто-то неторопливо.
	— Интересно-то как, — буркнул рядовой-пехотинец.
	— Везде так торопишься? — ехидно ответил водитель. — На чем я остановился? А! Подходит он к первому же дому, и замечает краем глаза, что улочка опустела. Ну, ничего необычного, бывает. Стучится он. Ничего. Но видно, что-то кто-то за окнами ходит, и свет движется. Потому он прибавил голосу, треснул как следует и в этот раз дверь открыли.
	По ходу рассказа Финн успел зажечь сигарету, и, в паузе, сделал затяжку.
	— Открывает ему, говорит, француженка какая-то в таком вот полу-платье и с чепчиком, личико миловидное, глазки опущены и руки перед собой сложены. Молоденькая. Встала так, что не видно, что у нее за спиной творится – а ему хоть осколком часть уха срубило, но слышит он неплохо. Вот, воду спрашивает, а сам слышит – похрипывает кто-то за девкой. С натугой такой. Ну, думает, хрипит и хрипит, не его дело. Мож туберкулезник, или надышался чем.
	Рик потер глаза. Спать что-то захотелось, но он решил дослушать. И вертелась почему-то в голове мысль – дослушать и, если что интересное, узнать, про какую деревеньку рассказывает Финн. Можно будет сходить и самому посмотреть, документы позволяют.
	— Говорит ему, мол, колодец вон там-то, сам набирай, — продолжал водитель. — На английском, конечно, ни полсловечка, кое-как жестами показала. И дверь дергает нетерпеливо, закрыть хочет. Парень отошел – она ка-ак хлопнет! Показалось аж, что хрустнуло. Ну, пожал плечами да пошел к колодцу. Не судьба, похоже, съестного раздобыть. Идет, солнце светит, тепло и сухо, благодать прямо, и как-то не видит никого вокруг. Курицы и те будто спрятались. Ну тут ему не по себе стало. Местечко целое, мы французам союзники, а они чего-то настолько боятся, что скотину не выпускают и сами попрятались.
	— Ну и что такого? — спросил артиллерист. — Нормальное ж дело. Мы расположились как-то в миле от деревни, пушки расставили, нацелили, смотрим – а местные со своим барахлом в поля уходят. Испугались немецкого огня. А тут один заявился, просит чего-то, а сам может разведку проводит. Тут-то французская полиция редко ходит, пожаловаться не выйдет.
	— Испугались? — хриплый смех Финна перешел в кашель. — Захотели бы – посадили б на вилы, спрятали труп в выгребной яме и вся недолга. Не, не испугались они. Что-то другое. Дай дорасскажу.
	— Да говори уже! — буркнул Рик.
	— Как, если вы перебиваете? Ладно-ладно. Подошел он, значит, к колодцу. Крутит, ведро опускает, сам головой во все стороны вертит, чтобы не пропустить чего. Донизу добрал, поднимает. И кажется, что, то тут, то там из щелей в заборах кто-то посматривает. В окнах силуэты такие, как лица. И тишина. Только ворот скрипит да ворона вдалеке каркает. Потом чует – воняет. Водой воняет, хорошенько так застоявшейся, и маслом машинным немного. Нюхает-нюхает – не понять откуда. Заглядывает в колодец, чтобы узнать, сколько поднимать еще – а оттуда прямо шибает, как от болота! Ведерко болтается, и за ним где-то в глубине, что-то шевелится, медленно так и склизко. Это с его слов.
	— Добрался наконец-то, — усмехнулся пехотинец. — Ну давай, трави небылицы.
	— Ну он и закрутил. Рука привычная, стартер каждый раз вращать замучаешься, а тут что – колодец. Ха! Половина вылилась, а остатки он махнул в свое ведро. Смотрит – водичка странная, такая мутновато-зеленая, но вроде нормальная, не загустевшая. Плюнул, да поторопился обратно. Идет, оглядывается и видит, как окна открываются, двери, и оттуда все местные французы глядят. Просто смотрят, будто провожают. Морды окаменевшие, взгляды пустые и одежда такая, будто кто-то спать ложился, а кто-то прямо с поля зашел, один дед вовсе голый выперся!
	Посмеиваясь, Финн в пару глотков допил остатки чая.
	— Ну, сами понимаете, на дом тот, где его девка встретила, он все-таки глянул. Мимо ведь проходил. Так вот, её-то и не было! Старики были, и только! Тут-то он всё и понял – ведьма! Ведьма то была, всю деревушку под себя подмяла! У нас-то их сжигали, а здесь сохранились, выходит, и творят свои колдунства теперь! Повезло ему. До машины добрался, залил воду, завелся и укатил поскорее. Вчера с ним как раз виделся на погрузке, рассказал, потом воду из радиатора сливал – и впрямь, зеленоватая такая. Вроде обычная, но странная! Вот!
	— Бред, — фыркнул артиллерист.
	— Не скажи, — неожиданно для себя возразил Рик. — Интересная история. Я тут успел уже дерьмеца повидать, с начала наступления, и звучит всё как то, во что я мог бы поверить. Что за деревенька-то? Скажи, где она. А лучше-ка подумай, сумеешь меня и еще одного человека довезти туда? Завтра, скажем, или сегодня?
	— Да не хочется как-то, — Финн поежился. — Сам другими дорогами езжу. Ты бы отдыхал лучше, раз с передовой отвели, чего голову-то совать черт пойми куда? А поймают, еще и накажут. Зачем оно тебе? Под дезертирство ж подвести можно в два счета!
	— Не подведут, не бойся, — шрам, как обычно, превратил ухмылку Рика в ее злобное отражение. — Считай, работа у меня теперь такая – со странным дерьмом разбираться. Выкладывай давай.