Хранители

Время от времени Нэн пыталась представить, как жили её пращуры. Случалось такое нечасто — в перерывах между стиркой грубых простынь и прополкой небольших аккуратных грядок. Это накладывало отпечаток на её мысли — состарившейся за нехитрыми занятиями монашке было трудно представить жизнь, отличавшуюся от её собственной. Потому Нэн справедливо полагала, что и в незапамятные времена дела на Острове обстояли точно так же, как теперь. Женщины вели хозяйство, мужчины неделями рыбачили поодаль от архипелага. Когда они возвращались — в деревне устраивали весёлый праздник. Эти праздники любили все. Не видевшие друг друга целый месяц супруги шумно отмечали воссоединение под игру дудочек, почтенные вдовы могли всласть посудачить у тёплых очагов со вкусной едой. А молодые рыбаки присматривали себе невест.

Нэн до сих пор согревали воспоминания о том, как две дюжины сезонов назад она, забыв обо всём на свете, целую ночь плясала у яркого костра. То был особенный праздник. Правда, с годами её память потускнела. Она больше не могла вспомнить цвет куртки своего будущего супруга или отблески огня в его улыбающихся глазах. Крум был хорошим мужем, а Нэн была хозяйственной женой. Когда он отправился удить небесных рыб она сама вырыла для него неглубокую могилку на жестком каменистом берегу, как когда-то сделала её мать для своего мужа. Это произошло за три весны до появления Странника — первого за многие поколения.

Когда-то — очень-очень давно — их было гораздо больше. Десятки суровых и молчаливых великанов построили на Острове монастырь и стали в нём жить. Они уходили и возвращались, чтобы лечить раны и тренировать детей. Хранители помогали Странникам. Вопрос «почему?» показался бы Нэн не более осмысленным, чем «отчего рыба живет в воде?». Так был устроен мир.

Однажды всё закончилось. Даже бабушка бабушки Нэн не знала, что именно произошло — но Странников больше не стало. Рухнули статуи, которые те возвели на Острове. Стали осыпаться стены монастыря. Тем не менее, монашки продолжали чинить обветшавшие стены и хранить странные рукописные книги, написанные на незнакомых языках. Обитатели острова верили — нет, знали — что Странники вернутся. Этого ждали не как спасения или конца света — скорее, как первых ростков зелени после затянувшейся зимы.

И вот этот день настал. Нэн до сих пор помнила его в деталях. Она толкала перед собой тяжелую тележку со съестным, когда за очередным поворотом горной тропы перед ней вырос Странник — точь-в-точь такой, какими их описывали старые сказки. Нэн замерла. Странник молчал и не двигался. Поборов испуг, монашка стала разглядывать пришельца. Он был высоким, старым и печальным. Поколебавшись, Нэн поставила тележку и повела странника за собой — к монастырю.

В одной из хижин монастыря Странник и стал жить. Он не носил оружия, хотя имел его. Он не учил детей и не занимался магией. Казалось, что больше всего на свете он хочет тихо исчезнуть. Хранители молча исполняли свою работу, стараясь не смотреть на человека, слишком часто стоявшего на краю скалы и смотревшего в море. Со временем Странник привык к своему новому дому. Он не сидел без дела — ловил для себя рыбу , собирал молоко, которое очень любил. Вскоре он стал появляться на праздниках — как сам объяснил, чтобы следить за порядком и помогать с тяжелой работой. Однако, Нэн чувствовала, что само присутствие Странника придаёт происходящему какой-то особенный смысл — ей ни за что бы не удалось объяснить какой, если бы кто-то спросил. Но никто не спрашивал.

Так прошло несколько лет.

Всё изменилось, когда появилась племянница Странника. Тот, казалось, был не рад её видеть — и Нэн хорошо его понимала. Настырная девчонка таскалась за несчастным день и ночь, а в перерывах между этим крушила всё, до чего могла дотянуться. Наконец, ей пришло в голову завалиться на праздник крича и размахивая мечом. Нэн в жизни не видела ничего более глупого — счастье, что девке хватило ума выказать хоть немного уважения, попытавшись сделать вид что она тоже танцует. После она кричала на Странника, который сначала громко смеялся а затем стал серьезным и печальным.

В следующую ночь разразилась необычная гроза. Нэн долго не могла заснуть. А днём она обнаружила, что произошло что-то непонятное. Одну из каменных хижин при монастыре словно смело гигантской метлой. Священное дерево Странников, в котором те хранили свои книги, сгорело дотла. Девчонка исчезла. Тогда Нэн видела Странника в последний раз.

Он шел твёрдой поступью, весь в белом. В его глазах было нечто гораздо более древнее чем сама Нэн и даже бабушка её бабушки. Древнее, чем сам Остров. Повинуясь внезапному порыву, она склонила голову. Это было прощание. Странник кивнул в ответ и продолжил свой путь.

На закате остров вновь сотряс гром, хотя в небе не было ни одной тучи. Нэн чуть было не разлила молоко, с которым возвращалась в свою хижину. Внезапно ей стало очень страшно. Монашка засеменила по заросшей травой тропинке так быстро, как только позволяли её старые кости. А вокруг неё в взлетали в воздух мелкие камушки.

Добежав до заветной двери, дрожащая Нэн поставила кувшин с молоком на пол и заперлась. Она чувствовала, что должно случиться что-то ещё. Но грома больше не было. Оба солнца тихо сошли за горизонт – и вместе с ними ушел Странник. Нэн просто это знала.

Утром следующего дня монашки обнаружили унесенный ветром коричневый плащ неподалеку от обрыва. Недолго пошептавшись, они забрали плащ. После этого он очистили опустевшую хижину странника. Посох, меч, грубая одежда, компас и медальон со странным сверкающим камнем — всё это упокоилось в сундуке настоятельницы. Когда-нибудь на Острове появится новый Странник и заберет эти вещи, если захочет. Может быть он снова будет одинок, и в конце концов исчезнет в закате. Может быть Странников будет много, а приведет их та самая девушка. Хранители Острова примут этих людей, будут стирать их вещи, латать черепицу на крышах их хижин, готовить для них пищу — не требуя ничего взамен.

Нэн понимала, что сама она этого уже не увидит. Вскоре после отбытия Странника что-то внутри её груди стало неприятно ныть. Нэн знала, что еще до новой луны она будет чистить небесных рыб для пузатого чугунка её мужа. Но это было неважно. Она хорошо исполнила свой долг — как бабушка её бабушки исполняла свой. И так да будет до поры когда Остров покроет холодное серое море!