Смешарики. Школа.

Как-то летним вечером, когда остывающий воздух начинает наполняться запахом полевых трав, разморенных красотой зардевающегося неба, а труженицы пчелки, завершив свой рабочий день, усталые роятся перед входом в улей, Копатыч сидел перед самогонным аппаратом у себя дома и охмелевшими глазами глядел в окно. Благоухающий хвоей спирт, перегнанный Копатычем из упавших сосновых шишек, приятно разливался по его телу, наполняя теплом душу и область простаты. День обещал закончиться в сладостной меланхолии. Вдруг до ушей Копатыча стал доноситься какой-то шум. Он собрал разъехавшиеся зрачки в одну точку и стал всматриваться.
За окном, примерно в сотне шагов от дома, появился Бараш. Он бежал по лужайке на четвереньках, а на нем, держась за закрученные рога, словно наездник, скакал Кролик. Копатыч усмехнулся, но тут Бараш повернулся боком, и охуевшему взору Копатыча предстала истинная картина: Кролик просто насиловал Бараша, быстрыми и четкими движениями загоняя свой член в его прямую кишку.
-Ой, елки-иголки, щас кончу! - крикнул Кролик. - Ща кончу!
Еще никогда Кролику не удавалось настолько приблизиться к божественным вратам Оргазма, оседлав Бараша, который обычно скидывал его после двух-трех крутых виражей захватывающего дрифта. Кролик  же, не будь дурак, неустанно тренировался, отрабатывал захваты дома и еженедельно устраивал охоту на Бараша, стараясь каждый раз продержаться на нем как можно дольше. И вот сейчас Кролик почти добился своего. Волна экстаза захлестнула все его тело, и мозг уже отсчитывал миллисекунды перед тем, как впрыснуть белковую смесь из кроличьей форсунки в разгоряченный анальный цилиндр Бараша, как вдруг лапы Кролика свело удовольствием, и они ослабили хватку бараньих рогов. Бараш это почувствовал и резко дал в сторону, отчего его наездник с охами и ахами свалился на землю.
Запыхавшийся Бараш, пробежав еще пару метров, отряхнулся, с негодованием потряс кулаком в адрес Кролика и, держась за жопу, пошел домой. Кролик лежал на спине и яростно дрочил, так и сяк оттягивая свои пушистые яйца, пытаясь довершить начатое, иными словами - кончить, но безуспешно. Наконец он плюнул и разочарованный побрел восвояси.
Копатыч досмотрел сцену до конца, покачал головой, закрыл глаза, и перед ним стали мелькать сцены его молодости. Вот маленький Копатыч вместе со взрослыми мужиками идет коллективизировать крестьян, забирает у их детей горшки с говном и  подгрызает ноги лошадям, роет котлован. Вот Копатыч празднует день рождения в каморке с изможденной матерью, у которой от голода впали глаза и щеки. Копатыч задувает свечку. Через два дня их найдут немецкие солдаты и отправят в концлагерь. Спустя месяц Копатыча вызывает к себе начальник лагеря и требует подвинуть металлические предметы. У Копатыча не получается, и фашист убивает его мать. Копатыча обуревает ярость, но он все равно не может покорить металл. Лагерь освобожден - Копатыча отвоевывают венгерские коммунисты и отправляют почтой на родину. После 2 недель транзита полудохлого маленького Копатыча распаковывают на почте и сразу же пинком отправляют в школу, где давали уберсложную контрольную, а потом, сразу после занятий, - на завод.
-Школа! - осенило Копатыча. - Научить бы эту мелюзгу уму-разуму, чтоб знали как педриться у меня тут да это... как его... пчел пугать!
Надо отметить, что идея запилить для Нюши, Кроша, Ежика и Бараша школу была резонной, потому что молодежь действительно была до крайности разнузданной: недавно округлившись, эти ебливые шары уже вовсю чпокаются, разносят по Смешарии свои венерические заболевания и даже читают Копатычу нравоучения, хотя сами едва ли смогут померить член, что так необходимо по жизни, т.к. не могут досчитать даже до 5.
Дух школы, казалось, не только начал витать в спертом, напоенном перегаром воздухе хижины, но и, следуя заветам Гегеля, стал приобретать физические очертания: вдыхая, Копатыч обратно уже выдавал сформированные бронхами плотные бревна из воздуха, и они падали друг на друга, складываясь в стены. Копатыч заглянул внутрь свежевыдохнутой школы. В ней, как полагается, бесились ученики: чертики, ужи, шоколадные белые носороги, вода с красными ушами, черный свет и много кто еще. Копатыч погрозил им пальцем, налил еще стаканчик и твердо решил с утра заняться вопросом вплотную.
Наступил новый день, и Копатыч, подкрепившись литром самогона, сел на лавку думать.
Первую проблему - где организовывать школу - Копатыч решил так: занятия в домах смешариков проводить нельзя, потому что это будет плохо влиять на дисциплину да и места маловато. Нет, школу нужно строить заново, и лучше деревянную, чтоб сразу и пчел держать внутри бревен. Вторую проблему - учительского состава - Копатыч порешил так: учить будут старшие смешарики, кто как сможет. Теперь, когда план был готов, оставалось только приложить физические усилия да не растерять кураж.
-Ну, по одной и поедем! - торжественно заявил Копатыч и выдул еще трехлитровую банку водки.
Наконец Копатыч поплелся в лес и принялся рубить там деревья, а поскольку Копатыч был рационализатор во всем, он подрубил кучу стволов, обвязал их все одной веревкой и стал тянуть на себя, чтобы уронить все разом. Между последним усилием и падением, кажется, прошла целая вечность, потому что Копатыч не только охуел, чего никогда не успевал сделать в экстремальных ситуациях, но и почти договорил "Еб твою ...", однако довершением этой фразы стал громкий треск рухнувших на него деревьев. В сосновом лесу воцарилась гробовая тишина.
В кронах щебетали птички, где-то вдалеке плескался о камни ручей. Спустя какое-то время один из сваленных стволов закачался и из-под него показалась лапа Копатыча. Освободившейся лапой он стал толкать и раскачивать дерево дальше и в скоро, набрав достаточно инертности, оно совсем откатилось. Парализованный на вид Копатыч лежал вмятый в землю и весь изодранный сучьями; правая лапа его медленно перебирала мех, спускаясь вниз и пытаясь нащупать самое драгоценное, что следовало проверить после такого казуса, - член. После того, как мозг получил сигнал, что член с яйцами на месте и невредимы, Копатыч облегченно улыбнулся и стал потихоньку открывать глаза. Так, недвижимый, он провалялся еще с полчаса, а потом, когда спирт в его кровообращении пошел на десятый круг и оживил нужные мышцы, встал, перекинул веревку через плечо и волоком потащил бревна.
Часа через два все бревна уже лежали на месте стройки, и Копатыч, хорошенько подкрепившись из фляжки, принялся их отесывать да подгонять. А поскольку делал он это все в состоянии сильного алкогольного опьянения, дело у него спорилось. Оставалось обтесать всего одно бревно, самое сучковатое и щетинистое, когда его внезапно окликнул Кролик.
-Эй, Копатыч!
Копатыч поднял пьяную голову и только успел заметить, как Кролик столкнул всю кучу бревен прямо в его сторону. Бревна, лежавшие на пригорке одно на другом, с грохотом покатились прямо на Копатыча. Спасаясь, он попытался перебраться через то самое оставшееся бревно и уже почти заполз на него, когда бревна с грохотом столкнулись. Копатыч заревел - бревна прищемили ему член и яйца. Бедный Копатыч задергался и ему-таки снова удалось вырваться, но на этот раз свобода забрала в качестве выкупной цены его оторванные причиндалы. Копатыч со слезам взглянул на обособленные член и яйца, всхлипнул, заботливо отнес яйца в сторону, помянул их, отхлебнув из фляги, и вновь принялся за работу. К вечеру школа была полностью построена.
С утра состоялось открытие школы, начавшееся с торжественного перерезания горла Кар-Карычу. После этого учителя Копатыч, Сова и Лосяш - все, кроме Пина, отправились в учительскую пить чай, а Пин повел мелких смешариков на первый урок - труды. Но коль скоро урок был первым, пробным, и никакой программы у Пина не было, ограничилось тем, что на уроке в основном пытали Ежика. Помощник Пина железный робот АлоИз держал Ежика, а народ со старанием выдергивал из него иголки и складывал в ящичек, после чего Пин прошелся по Ежику горелкой, придав ей лакированный вид.
- Drei Blintzeln Kapitan! - удовлетворенно говорил Пин, так и сяк наклоняя голову, оценивая работу над Ежиком. - Nein, Nicht, Noch Einmal! - вдруг закопошился Пин и, достав вновь горелку, выжег священный нацистский символ на груди Ежика. - Gut!
По окончании урока смешарики перебрались в основной класс. Они сидели на одной парте и тыкали указательными пальцами, которыми только что вытерли жопу или пизду, друг другу в нос, когда яйца Копатыча, повешенные на память на стену, задрожали, и прозвенел звонок на урок. С большой книгой, обитой железом, с важным наставленческим видом в класс вошла Сова.
- Доброе утро, ребята. Садитесь, пожалуйста.
Мелкие шары сели каждый на свой стул.
"Начало хорошее, - улыбнулась внутри Сова. - Они меня уважают. Нужно держать дистанцию."
- Сегодня, ребята, у нас с вами урок богословия. - все так же по-учительски спокойно говорила Сова. - Все ли....
- Привет, Сова! - бодрым криком перебил ее Кролик.
- Здравствуй, ученик.  - ответила Сова, подчеркнув последнее слово. "Главное не поддаваться на провокации", - подумала Сова.
- Как дела, Сова? - бесцеремонно продолжал Кролик, ковыряясь пальцем в носу, даже не смотря на нее.
- Кролик, сегодня я тебе не Сова, а Госпожа Сова.
Кролик достал палец из носа, покрутил его, с интересом посмотрел на соплю и задорным щелчком отправил ее в сторону Нюши.
- Заебись тебе. - весело заключил он, все так же не глядя. - А кто твой господин?
Сова растерялась.
- Я. - вдруг бросил общипанный Ежик. Кролик покатился со смеху, а вот Сова внезапно охуела.
- Ах ты сукин сын, шакал. - она быстро подбежала к Ежику и стала бить его книгой по морде. - Будет мне....дерзить....сучья крыса... Я тебе покажу Господа! - она резко развернулась и бросилась в коридор.
Ежик рухнул на парту, а Кролик продолжал хохотать над его фингалами и до кучи послал в него смачный плевок.
В коридоре что-то загрохотало, как будто по нему катилась раздолбанная колесница. Грохот стал нарастать и наконец в двери показалась Она, шедевр скульптурного мастерства Пина, Железная Дева, которую он сам называл Уберфюрермашин (т.е. инструмент господа). Сова затолкала ее в класс и подбежала к Ежику.
- Ну что, скотина, греховодник? Желаешь познакомиться с Господом?
Но Ежик не желал. Он уже познакомился с увесистыми железными истинами ветхого завета и евангелистов, и лимит его желаний был исчерпан.
Сова взяла Ежика за загривок и потащила к божественному устройству. Ежик очень слабо сопротивлялся, барахтал ногами, а Сова все тащила и тащила его. Она открыла дверцу, и оказалось, что та вся утыкана иголками Ежика.
Сова затолкала обессиленного Ежика в Железную Деву.
- Хочешь что-нибудь сказать? - спросила она.
- Ты сосешь... - обессиленно сказал Ежик.
- Поцелуй от моего имени уста Nehebkau, - решительно и с холодной жестокостью сказала Сова и со всего маху захлопнула дверцу.
Ежик даже не успел вскрикнуть, как его же собственные иголки вонзились обратно в материнскую плоть. Из железной статуи брызнула кровь.
- Ах, какая красота! - восхитилась Нюша.
Сова открыла журнал и принялась расставлять оценки за урок. Прозвенел звонок и Смешарики радостно побежали к столу Совы смотреть свои оценки.
-Ой, Сова, а это что? - спросила Нюша, указав грибковым копытом на какое-то чернильное пятно.
-Где? Не вижу.
Сова прищурилась и наклонилась к журналу.
Этого-то смешарикам и было нужно. Кролик, стоявший сзади, впечатал морду Совы в стол, потом дернул за перья ее голову на себя и надел на нее полиэтиленовый пакет. Сова задергалась, но Кролик крепко держал пакет и не давал воздуху выйти наружу. Через 5 минут Сова совсем обмякла и только тогда Кролик перестал ее душить. Яйцетрясение возвестило о начале физры.
Когда смешарики пришли в физкультурный зал, там во всю уже разогревался Лосяш: он что-то активно мял, повернувшись спиной ко входу. На нем были легко оттягивающеся спортивные штаны с вертикальными полосками и развязанной веревочкой. Слюнявыми губами он держал свисток. Когда вошел Бараш, Лосяш заметно оживился, и даже серьга в его ухе, казалось, стала блестеть более заманчиво. Мелкие пидорасы выстроились в ряд, и Лосяш стал ходить мимо них, не сводя глаз с Бараша. Наконец он остановился около него и подошел вплотную.
-Бараш, почему форма свисает? - с нарочитой придирчивостью спросил Лосяш. - Надо поправить.
Лосяш опустился на колени и начал подтягивать Барашу штаны, активно лапая его за член, яйца и задницу. Лосяш вспотел. Он уперся своим мясистым носом прямо в яйца Бараша.
-Я не в силах удержать на тебе штаны, Бараш...ббррр...то есть штаны не в силах удержаться на тебе, Бараш. Ты немножко слабоват. Тебе нужна индивидуальная программа занятий. Вы. - обратился к смешарикам Лосяш, не отрывая лица и взгяда от штанов Бараша. - Идите погуляйте.
Обрадованные Нюша и Кролик побежали обратно в кабинет.
- Ну Бараш, дружочек, пойдем к тренажеру.
Они прошли в другой конец спортзала, где взгляду Бараш предстало необычное устройство: с потолка свисал красно-розовый канат, связанный из его детских чулок, а под ним на полу валялись сброшенные за многие годы рога Лосяша, прямо-таки дебри из лосиных рогов.
-Я полезу наверх, - сказал Лосяш.- а ты полезай за мной. Закручивайся как я.
Он забрался по канату наверх, оборачивая канат вокруг себя, как гимнастка в цирке. Бараш тоже стал подниматься и мало-помалу забрался так же высоко.
-Поднимайся выше, Бараш, - сказал ему Лосяш. - Я уступлю место.
Бараш стал подниматься выше и уперся мордой в задницу Лосяша, от чего тот чрезвычайно возбудился.
-Цепляйся за мои штаны, Бараш, и подтягивайся выше.
Бараш послушно занес руку и, разумеется, зацепился не столько за штаны, сколько за член Лосяша. Лосяш закатил глаза и запыхтел как Сергей Пенкин. Его член дернулся, готовясь в один раз излить все содержимое лосиных яиц, но Бараш, не готовый к таким движениям, расцепился и полетел вниз.
-Барааааш! - закричал в ужасе Лосяш.
Острые рога Лосяша, разбросанные так кстати под канатом, с радостью приняли тело Бараша, обагровившись его кровью.
-Барааааш! - продолжал кричать Лосяш, судорожно пытаясь спуститься с каната. В суматохе его руки тоже соскользнули, и он, крутясь, полетел вниз, где его ждала бы та же участь, если бы канат не был обвит вокруг его тела. К счастью, на половине безудержного развертывания канат запутался вокруг головы Лосяша и мгновенно его удавил. На морду Бараша тут же свалилась огромная куча говна, струя ссанья и эякулированная сперма Лосяша. Висельникам закон не писан - всевозможные сфинктеры, почуяв свободу, сразу же бросают свою ответственную работу, как какой-нибудь лентяй пролетарий.
Тем временем Нюша и Кролик сидели в классе и ждали, когда начнется их последний урок (пчеловодство), который вел сам Копатыч. Кролик расположился на стуле рядом с Нюшей и, пользуясь тем, что время пока есть, начал мастурбировать. Он дрочил так вдохновенно, с такой внутренней отдачей, что Нюша порой с завороженным видом оборачивалась посмотреть, однако все равно одергивала его лапки, когда он тянулся ее потрогать.
- Будь у тебя член подлинней хотя бы сантиметров на 10, я бы тебе дала. - сказала Нюша в один из таких вдохновляющих моментов.
- Ну дай так-то. - попросил Кролик.
- Нет, так не дам. Говорю же: хуй короток.
Яйца на стене затряслись, и в кабинет вошел Копатыч.
- А где все остальные? - спросил Копатыч.
- А хуй их знает, Копатыч - искренне ответил Кролик. К тому моменту он уже перепрыгнул на свое место.
- Понятно. - сказал Копатыч. Он посмотрел на учительский стол, за которым сидел труп Совы, пинком свалил его со стула и с усталостью сел. - Больно устал я сегодня, ребята. Давайте, это самое, просто посидите тихо, а потом пойдете.
- Ах, Копатыч, какой ты душка! - похвалила его Нюша.
Через какое-то время Копатыч уже мерно клевал носом на своем стуле. Нюша стала рассматривать кабинет. Ее взгляд остановился на висевших на стене оторванных члене и яйцах Копатыча, которые она так любила. Не только потому, что спала с Копатычем, но и потому, что он был действительно выдающимся, - целых 18 см! больше всех в Смешарии. Читатель, должно быть, согласится, что когда твой бойфренд обладает таким вот здоровым членом и к тому же нескромными яйцами, расставаться с ними очень уж горько.
- Эх. - вздохнула Нюша, и в голову ей внезапно пришла мысль, что если подуть на яйца на стене, то Копатыч, может быть, тоже что-то почувствует. Нюша принялась пускать тонкие струйки воздуха из своего рта на яйца, и те в ответ неожиданно съежились, превратившись в сплошные складки. Нюша захихикала. Кролик некстати громко развернул стул.
- А? - Копатыч, разбуженный Кроликом, окинул класс мутным от сна взглядом. То что он увидел, ему не понравилось. Нюша, прикрыв рот копытом и глядя на его яйца, едва сдерживала громкий смех. Кролик, откинувшись на спинку стула и закатив глаза (он представлял Нюшу) увлеченно и очень-очень быстро мастурбировал, шевелил ушками и дергал лапками. Копатыч, разумеется просто охуел от того, как собственная шкура выставляет его куколдом. Копатыч зарычал. Он резко вскочил со своего стула и, продолжая грозно рычать, направился к Кролику.
Кролик открыл глаза, увидел перед собой оскаленную пасть Копатыча, но не придал этому никакого значения.
- Уйди, Копатыч, не мешай. - Кролик отмахнулся от Копатыча и продолжил дрочить.
Копатыч не выдержал. Он выпустил когти и здорово ебнул Кролику по морде, потом двумя ударами вогнал торчащие уши Кролика в его круглую башку, так что в ней образовались впадины. Кролик подлежал захоронению.
Копатыч повернулся и потопал к Нюше. Нюша скучала.
- Копатыч, а новые-то яйца у тебя отрастут? - спросила она. - А то если нет, Копатыч, то между нами все кончено. Мне не нужен мужчина без хуя.
- То что я потерял свой хуй, еще не значит, что я не могу дать тебе пизды. - жестко ответил Копатыч. Он схватил Нюшу за копыта, вывернул их, и сломал. Раздался аппетитный хруст. Копатыч вставил свою ногу Нюше в рот и, отжав лоб, со всей силы нажал вниз - челюсть повисла на куске свиной кожи, которую Копатыч обрезал когтями и откинул в сторону. Потом Копатыч поднял верхнюю часть сруба и засунул в образовавшийся промежуток ноги Нюши, так что она оказалась в ловушке. Естественно, вес школы переломал Нюше ноги в костную труху. Копатыч ушел за инструментом. Он вернулся с ножом и топором. Ножом он ловко отрезал Нюше сопливый пятачок и уши, и в довершение своего урока отправил Нюшу в нокаут, с размаху врезав обухом топора по верхней челюсти.
Так Копатыч расправился с последними учениками своей школы. А пока он проявлял свой педагогический талант, к берегу пришвартовался огромный корабль с пятью крепкими бисексуалами- призраками-странниками второй мировой войны, которые умели воевать и потому без труда повязали Копатыча и посадили его в бамбуковую клетку, доставая поебать по мере необходимости, пока Копатыч в конце концов не лопнул от их малафьи как воздушный шар.