В детстве мне сильно хотелось собаку. Давно это было. Очень хотелось ее.
- Папа, купи.
Папа не покупал.
- Мама, купи.
- Может кота?
- Нет, собаку.
Мама тоже не покупала.
На собак, как и на кошек, у меня была аллергия.
- Папа, купи.
- У тебя аллергия.
- Я хочу собаку.
- Тебе нельзя.
- Собаку. Боксера. Мальчика. Кобеля.
- Но ты можешь надышаться шерсти и умереть.
- Ну, пожалуйста. Ну, купи.
- Хорошо. Я подумаю, что можно сделать.
Я лег спать. А папа с мамой шептались всю ночь о чем-то на кухне. Я лежал в кровати, плакал и молился. Я хотел себе боксера. Утром мама меня разбудила.
- Открой глаза, - сказала мама.
Я проснулся и открыл глаза.
- А теперь закрой глаза.
Будет сюрприз, - догадался я и закрыл глаза.
- Открывай глаза.
Я открыл и увидел папу, стоящего в дверях и держащего в руках собачий поводок. Я обрадовался и закричал:
- Ура! Боксер!
- Да, - сказал папа и рассмеялся. – Боксер!
Он потянул за поводок и в комнате появился боксер. Настоящий. Под два метра ростом. В майке, спортивных трусах и боксерских перчатках.
- Нравится? – спросил папа.
- Нет, - честно ответил я. – Я хотел собаку породы боксер.
- У тебя аллергия.
- Я хотел настоящего боксера.
- Это и так настоящий боксер.
- Я хотел собаку.
- Ты заебал! – не выдержал папа. – Забирай себе этого сраного боксера или я его нахуй усыплю!
Пришлось подчиниться. В первую ночь боксер спал под моей кроватью, а весь следующий день ничего не ел. Во вторую ночь он уже спал у меня в ногах. С другой стороны хорошо, - думал я. – Ведь если бы это была собака боксер, то пришлось ей купировать уши и хвост.
 Через некоторое время боксер более-менее обжился у нас. Он вел себя достаточно хорошо, не гадил, не грыз мебель и провода. Но однажды он зарычал на папу и бросился с кулаками. А затем нагадил в углу.  На следующий день я проснулся и не обнаружил своего питомца.
- Где мой боксер? – спросил я маму и заплакал в предчувствии чего-то нехорошего. – Папа его усыпил?
- Нет, конечно, - ответила мама. – Просто в период полового созревания боксеры иногда ведут себя агрессивно. Котов, например, кастрируют. И с боксерами тоже поступают схожим образом.
- Кастрируют?
- Нет, конечно. Мы же не изверги.
Вечером папа пришел домой с боксером. У моего питомца не было обеих кистей рук, и культи покрывал толстый слой кровавых бинтов. Боксер виновато смотрел на нас.
- Зачем ты это сделал? – спросил я у папы.
- Не сердись, это требование породы. И сделано это исключительно в целях нашей безопасности.
- Не только нашей, но и безопасности боксера. Ведь мы же не хотим, чтобы его усыпили соответствующие службы, - вмешалась мама. – Котов кастрируют, собакам обрезают уши и хвосты. Нашему боксеру удалили кисти рук – все по-честному.
- Ну, да, - согласился я. – Лучше уж так…
Боксер жалобно заскулил. Было понятно, что ему не хотелось, чтобы его усыпили.
Раны со временем затянулись. Мы сняли бинты. Кормили боксера с ложечки. Затем стали ставить миску на пол, он наклонялся и ел оттуда как собака. Однажды мама мыла пол в то время, как он ел, и нечаянно задела его шваброй. Боксер подумал, что мама хочет отнять у него еду, и пнул ее ногой в живот.
- Все понятно, - сказал отец. – Это не боксер, а самый настоящий кикбоксер.
Папа опять увез его к ветеринару. А когда привез, у кикбоксера не было обеих ног до колен.
- Уж лучше так, - сказал я.
- Ты молодец, - приободрил меня папа. – Хорошо держишься.
 Время шло. Кикбоксер привык обходиться без конечностей и проворно передвигался по улице и по дому. Он выучил много полезных команд: пел, плясал, приносил палку, выл на луну. Но однажды он разозлился и укусил меня.
- Собирайся, - сказал отец.
- Теперь ты удалишь ему зубы?
- Собирайся.
 Мы сели в машину. Приехали в лес. Боксер радостно выскочил из машины и начал носиться по поляне.
- Я обещал дать тебе пострелять из ружья, - сказал папа. – Но ты был еще маленький. Теперь ты вырос и должен сам застрелить своего боксера, потому что он стал опасен.
Отец  достал ружье, снял с предохранителя и дослал патрон.
- Стреляй, - сказал он и дал мне ружье.
- Но я люблю его.
- Мы все к нему привязались, но он стал опасен.
Боксер весело носился по лесной опушке на своих культях и вилял задом.
- Стреляй в голову, чтобы он не мучился.
Я как следует прицелился и попал в живот. Боксер заорал, а я заплакал.
- Не плач, ты же мужчина, - строго сказал мне отец. – Добей его.
Я подошел к нему, попросил прощения и выстрелил в голову. Картечь разнесла почти весь череп. От глаз вообще ничего не осталось, и только нижняя челюсть дергалась в судорогах.
- Поехали домой.
Мы сели в машину и уехали. Дома нас ждал вкусный ужин.
- Теперь ты понимаешь, что питомец – это огромная ответственность? – спросил меня отец.
- Да, - ответил я и сглотнул слезу.
Он по-отечески потрепал меня по шее, я доел и пошел спать.