Магнолия

Магнолия

***

《- Да не покинет меня, покуда живу, рать всеблагих богов, да не увижу я город в руках врага, войско разбитое...

За окном вагона, чьи границы пожирали дома без намеков на окна и двери, растекался из рваных артерий горизонта пульсирующий закат. От усталости шум поезда заиграл грязные оттенки блюза под аккомпанемент извилистого галопа.

《- Молчу. Что суждено, со всеми вытерплю. Мы же с этим пойдем, как велит народ, как священная требует Правда...》

Подкожная перкуссия вскрыла небрежно зашитые сестринскими руками гнилые плоды рубленого мяса. Отчего высохшие обгоревшие пальцы тисками впились в жесткое сидение. На пару секунд затихший гул сменился треском деформированных суставов и пузырчатых гангрен, откуда, сплевывая гной и ржавчину, выбирались наружу покрытые коростами человеческие зародыши.

《- Спас он город и не дал буйным волнам Чужеземного войска разрушить, свалить и в пучину метнуть...》

Опьяненные запахом забродившего тела они хватались за складки кожи и наступательным авангардом залезали в пуповину. Стенки кишечника были увенчаны ядовитыми трофеями герпеса и спелыми бородавками, обмотанными по спирали навозными червями. В диафрагме процветал приапический культ бацилл, которые дети собирали в большие черные мешки. Расчищали утоптанные аллеи возле искалеченных безразличием бетонных зубчатых башен. К стенам внутри прикасаться было болезненно, но головокружение подбрасывало сморщенные руки в стороны в поисках опоры. У дверного проема судорожно дал о себе весть околоплодный страх. Зачарованная балетом теней грязно-коричневая лампа подвешалась на кишечных проводах, отрыгивала проблеск солнца из торчащего внутри раскаленного позвоночника на вскормленное смегмой и потом человеческое гнездо. Славящие гекатомбы плакаты вскрывали вены лозунгов осколками стекла в выбитых градом окнах, осыпая листопадом мощей мозолистый китель, пропитанный железным маслом и полуголым видом мортальной когорты. Выжившие в беззаконии писали охристые баллады про ворчливых крестьян, про чудищ в треснувших шлемах, про воспаленный хребет недозрелого тирана. К каждому из них стучались жеманные пугала с замерзшими письмами, обвешанные мертвым зверьем на шнурах. Застревали в статичном полете между стеклянным колпаком протозойного варварства и натянутым над кладбищем лучистым пеплом.
В водопаде плесневелой стены мерещилось, будто кто-то в страхе проглатывал в тумане воздух в ожидании скорого оккультного демона, чьим любимым занятием всегда было проделывать фатальные отверстия в чужих черепах. Свет фонаря проник в дальний угол и затонул в паутине и пыли, напоследок отбросив отраженный обрывок полыхающей слезы. Это был крохотный живой комок, пролежавший там в углу без пищи пару лет. Он хрипло дышал на ладонях не имевши сил открыть глаза, чтобы увидеть другое такое же травмированное существо, чья суть мясника прячется в беззащитной замочной скважине. Всполох резкого энтузиазма сподобил принять ранее утерянные минуты заботы, нужно было найти поильную миску в пыльной луже мусора от обвалившейся стены. Вид оставленного сбивал иллюминацию плотяного гроба, перегруженные лоскуты вен проходили сквозь стропила, обвивались вокруг таза. Устраивали как Королеву на смазанное кровью животных седло. Существо в ладонях сопело от обезвоживания, скарбезно обличая вооруженного острой проволокой убийцу. Вооружившиеся, во всю глотку вопя, стучали в крапчатые боевые барабаны. Обезличенные бились крыльями об заборы и фонари, смешивались со слюной, выстраивали телами неправильные, бледные семиугольники. Ожившее сумасшествие кипело ртутью в набухших младенческих зубах, с сумеречным намерением утонуть в кровавом море.
Облаченный в похоронный плащ, посыпал погребальным прахом сигаретные ожоги новорожденного песочный человек. Зоб ночи был наполнен благовонными костями, вываливая себе на живот изображения гниющих пелагеических существ. Рука дернулась и смахнула жидкость для зажигалки. Два пальца ввинтились в ротовую полость, онемевший иероглиф грудной клетки вздувался и разлагался от некроза. Будущее — раздавленный сапогом тухлый осел.

***

За окном вагона ничего не было. Мы проехали через торфяные болота. В пыльном микрокосмосе металлического саркофага находиться было казнью. Открытые скелеты задумчиво свешивались с потолка. Мертворожденные эксперименты герметичной трансгрессии шептали обрезанному мозгу сцинтиллирующие скотомы, захватывали личности с древнейших галерей, тыкали мятежами в рожу и задирали свои юбки черной мессы, обнажая крюки-аксиомы отчаянным фигурам. Здесь внизу было холодно и сыро. Спустился по перемешанной с нашинкованной плотью земле. В сетчатом мешке хранились мои друзья.



Автор: Миллион Ядовитых Сов