Я ехал в метро с адского похмелья. Был окружен мусорами и бомжарами. В руках у меня была бутылки водяры из которой я хуярил маленькими глотками все поездку домой. Когда один из бичей увидел, как я хуярю водку, он подсел ко мне и начал заебывать попытками завязать бухой пиздеж. После нескольких минут его бредней, глаза мои невольно опустились вниз, и я увидел поток говна, струившийся из отверстия в штанине. Вагон метро заполнил едкий запах говна и ссанины. Не выдержав мерзкой вони черного бомжа, я вьебал его бутылкой по голове, он упал и начал орать от боли. Инстинктивно я понял, что нужно бежать нахуй. Встал и на космической скорости побежал по ебаному вагону полному социальных отбросов и вырожденцев, за мной мусора. Внезапно дверь открылась, и я чудом выбежал на платформу. Поднявшись на поверхность, долго петляя по ночной Москве, я понял, что уже не доберусь сегодня домой. Хотя на улице и было тепло, но упади я в сугроб, не выжил бы. Еще и ветер этот. Такой теплый и мерзкий зимний ветер, какой обычно бывает в самом конце.
Ноги мои еле держали меня. Уже час брожу; так и не нашел магазина. Зашел в подъезд, закурил. Упершись лбом в окно, смотрю сверху как ходят люди, ездят машины, собиралась пробка. Слышу хлопок двери, вышел сосед. Кричит на меня хули это я тут воняю своей сигаретой бомжара ебаный, а ну иди в пизду. Потихоньку нащупав кнопку лифта, вызываю его. Другой рукой бью наотмашь по ебалу ворчуну. Лифт как раз подъехал, выбегаю на улицу. Маршрут был выбран случайно, иду направо. Смесь из снега, соли и говна скользит под моими ногами. Упал. Поднимаю глаза - вот он бля магазин. Продавщицы толстая, красные прыщи на ее заплывшей морде, на бэйджика написано «Лена», рот маленький-маленький, глаза - точки.
- Мне водки и сигарет. Подешевле.
Она ставит их на прилавок, я отсыпаю мелочь ей в потную ладонь и вдруг чувствую как мои штаны намокли, я обоссал магазинный пол. Лена завизжала, на крик выбежал из подсобки охранник, я развернулся, чтобы бежать и подскальзываясь, падаю в лужу. Охранник бьют меня ногами, я харкаю полукровью-полублевотой на его дешевые остроносые ботинки. Он сам падает, и я набрасываюсь на него, делаю пару ударов руками, он кричит, прибегают другие, меня зашиворот выкидывают через закрытую дверь.
Полежав несколько минут на снегу перед входом поднимаюсь, начинаю стучать в дверь. «Верните водяру, суки! Я заплатил за нее!» Из форточки мне протягивают бутылку. Отхожу, выпиваю залпом.
После некоторой отключки, ловлю себя на бесцельном скитании в метре от магазина. Очнувшись, представляюсь почтальоном, открываю подъезд. Поднявшись, сажусь на ступень, закуриваю, глотнув из горла. Чувствую пустоту на дне желудка, со мной начинает говорить совесть. О том, что завтра на пары; о том, что опустился; о том, что нет друзей и денег; о том, что бухаю один. А как все началось? В сущности, в чем я повинен? Почему совесть говорит со мной, а не с другими? Разве избивающий бомжа сам лучше него? Разве подскальзнувшийся на ссанине лучше обоссавшегося?   Почему совесть, ты приходишь только ко мне, а не к ним? Ты не замечала, совесть, что спиваются только люди, а мразь бухает? Не говори мне про отмазки, не надо. Разве не так? Но совесть молчала, она всегда молчит. В чем смысл говорить с пустотой внизу живота? Она только спрашивает.
Я снова пью, снова курю. Слышу как вновь открылась дверь где-то повыше, тяжелое дыхание. Собака что ли? И действительно, скрежет когтей по бетону ступенек. Откуда у собаки стальные когти? - мелькнула мысль. Спохватившись, роняя на пути водку, деньги, документы, сигареты, выбегаю из подъезда, по пути не оглядываясь, слышу "Мужчина! Мужчина! Вы паспорт..." Заманивает, но я не поведусь сука.