Вовчик Ч.12

Ч. 12
- Вы, что же, хотите вернуть 10 тысяч?
- Да.
- Вы совершили отплошность, не пересчитав деньги на месте. Больше никогда, нигде не допускайте подобного. Но должен признать, я всегда видел в вас благородную личность, способную на поступок. Сейчас же приезжайте на Фонатанную 12 дробь три, квартира 44.
Фонтанная недалеко отсюда, поэтому решаю дойти пешком. По дороге захожу в хозмагазин. Из ножей для шинковки, рубки, нарезки и чистки выбираю филейный с узким тонким лезвием и топорик с широким квадратным. Прошу заточить.
Через 15 минут подхожу к чёрной двери с вычурными цифрами и табличкой. Дверь грузная, подстать хозяину квартиры, вход в которую она закрывает. Топор сую за пояс под куртку. Нож в правом кармане, перчатки – в левом.
Нажимаю на кнопку.
Дверь открывается после нескольких металлических щелчков и скрежета. В воображении всплывает рука с чёрным перстнем, открывающая замки один за другим.
Небритое лицо издателя Артамонова появляется за открытой дверью.
- Проходите, юноша, я вас ждал, - говорит он.
На нём полосатый махровый халат с капюшоном.
- Не хочу вас беспокоить. Ваша жена может быть не рада, - говорю.
- Госпожи Артамоновой нет. Они уехали в Йоханнесбург на выставку.
Так и говорит - "они". Переступаю через порог и оказываюсь в прихожей, погруженной в полумрак. Жилище Виктора Кирилловича пахнет достатком. В квартирах и домах, в которые я заходил раньше, пахло борщём, коврами, духами. Артамонов захлопывает дверь. Она в самом деле массивная, такую пробьёшь разве что из гранатомёта.
- На выставку?
- Именно! Изделий из пупочной шерсти, хахаха! Мою жену обязательно надо чем-то занять. Чем же ей заняться, читать романы издательского дома Артамоновых? Хахахаха! Даже я их не читаю. Ей не приходится зарабатывать насущный хлеб, отсюда эти неврастенические состояния, этот ээээ… – Виктор Кириллович морщится. – …ээретизм. Всё от безделья, благородный юноша, всё от безделья. – он говорит визгливым голосом. - А в случае женщин, особенно, таких как моя супруга, все эти диагнозы вырастают из потребности…  - тут Артамонов набирает воздуха в грудь. - …Во флирте.
Артамонов выразительно вздыхает, зажмурившись, добавляет:
- О каком флирте можно говорить в наши-то годы, мой добрый друг?
Потом широко раскрыв глаза, протягивает руку и говорит властным низким голосом:
- Давайте же, наконец, деньги.
- Да, сейчас, - отвечаю, шаря по карманам.
Крепко берусь за рукоятку ножа.
Достав нож из кармана, резким но не длинным ударом бью по красной ладони. Лезвие прошлось между большим и указательным пальцами, видимо, разрезав крупную вену. Кровь выстреливает пульсациями.
- Почему вы режете мою руку? – кричит, выпучив глаза, Виктор Кириллович.
Он идёт на меня, разбрызгивая кровь по полу, белым стенам и зеркалу.
Но я достаю из-за пояса топор, а он, увидев его широкое лезвие, внезапно разворачивается и убегает с рёвом «Убивают!».
Догоняю, беспорядочно нанося удары тонким ножом по ягодицам, лопаткам, пояснице. Ткань халата заглушает звуки лопающейся плоти.  При каждом ударе Артамонов громко и протяжно вопит.
Хватаю его за плечо и развернув к себе, вонзаю нож прямо в лобок.
Виктор Кириллович хватается за пах. Беру его за шиворот и волоку в дальнюю комнату. Снимаю с него халат. От вида седых волос на его студенистой груди к горлу подступает тошнота. Член у него оказался коротким, как я и думал. Увидев, как я надеваю перчатки, Артамонов громко заплакал.
- Я ничего не понимаю! Я истекаю кровью! За что? – всхлипывает он.
Беру стул, сажусь перед ним.
- Я слышал, каждая третья работающая женщина в нашей стране вступает в сексуальный контакт с кем-то из начальства. Одни делают это прямо на рабочем месте целенаправленно, чтобы не остаться в низах до конца жизни. Для других секс с начальником – это неотвратимость.
- Почему вы это рассказываете?
- Лиля, - говорю я.
- Лиля, - повторяет Артамонов. – Лиля, Лиля.
- Она относится к первым или вторым?
- У меня есть деньги. В той комнате сейф, в нём доллары, драгоценности. У меня есть оригинал рукописи мемуаров Эйхмана. Я отдам вам всё! Вызовите скорую, я вас умоляю!
- Ты её трахал на работе?
- Почему вы спрашиваете? Нет!
- Где ты её трахал?
- Господи, что вы несёте? Она мне как дочь!
Опять всплывает образ с Лилиной рукой, выжимающей вязкие остатки из поникшего члена.
- Трогал её?
- Только за талию, - говорит Виктор Кириллович, стуча зубами.
Бью ножом по толстому заду.
- Ещё за что трогал?
Артамонов мотает головой. Ещё раз бью ножом.
- За бёдра.
- И всё? – спрашиваю я, встав со стула.
- За…за…за грудиии, - Виктор Кириллович, закрыв лицо, протяжно рыдает.
Отбрасываю стул ногой. Отрываю от халата лоскут и завязываю рот Артамонова. Раздвигаю ему ноги. Он сопротивляется, пытается перевернуться, изворачивается. Тогда я поясом от халата привязываю его правую ногу к батарее, и оттянув левую, наступаю на неё. Потом, взяв за короткий член тяну на себя и опускаю топорик прямо под лобок. Артмонов около минуты рыча, извивается у батареи, пытаясь развязать ногу, но то ли от боли, то ли от потери крови его рывки быстро ослабевают, стоны становятся тише и вскоре вовсе прекращаются.
Перед уходом бью топором посередине жирной груди.
Пытаюсь вызвать гадкие видения, но они больше не появляются.