Элизабет до безобразия раздражали все эти традиции, ритуалы, многослойные кружева слов и другие придумки жрецов, всегда упивающихся своей властью. Иначе она бы могла и не оказаться здесь, в проклятой чертями пирамиде, участвуя в тщательно режиссированном спектакле. Подумать только – всего одной брошенной в запале фразы хватило, чтобы в ее родном городе устроили миниатюрный крестовый поход на дочь лорда! Пускай отец не так знатен, как, к примеру, у Блэка, но все же!
	А теперь она стучалась в невидимую стену, не в силах побороть взявшую верх часть разума. В голове будто жил совсем другой человек, с радостью делившийся всем – мыслями, чувствами, фантазиями, даже снами! Этот поток сливался и перемешивался с наблюдателем, заставляя дважды переживать одно и то же, каждую секунду, уже восьмую неделю подряд. С тех самых пор, как она безрассудно сдалась жрицам, минуло почти два месяца. Случилось многое, но повторенная трижды история на корабле застряла в душе словно зазубренный наконечник, очерствляя ее как ничто иное, пережитое до этого. Все слишком походило на правду, чтобы Элизабет могла забыть те три проклятых дня.
	Но этот солдафон умудрился пробить выстроенную жрицами защиту, разделяющую две стороны девушки. Все-таки он умел соображать и быстро догадался, что она не в своем уме. Родной язык просачивался сквозь многочисленные дыры, через которые другая она обменивалась всем пережитым, увеличивая их и разрушая барьер. Когда внутренняя тварь, подслушав мысли Элизабет и осознав происходящее, обрушила свою ярость на сержанта, девушка бросилась в решительное наступление, будто начав штыковую атаку на стоящую тылом линию пехотинцев.
	Победа далась неожиданно легко. Вторая половина, не ожидая такого сюрприза, едва успела отпустить Харпера, как власть над телом захватила Элизабет и, двигая словно одеревенелыми конечностями, села на край купальни. Вялый ответ привел совсем не к тому, что ждала тварь – две части принялись сливаться в единое целое, озарив голову слепящей вспышкой, за которой последовала тьма.
	— Не! Верь! Им! Не верь им! — шептала девушка, медленно приходя в сознание. Следом за осознанием пришел холод, очистивший разум от всего лишнего, оставив только ясность мышления и ледяное спокойствие.
	Элизабет встала и выпрямилась. Та гордая и величественная походка, которой она, теперь единая в двух лицах, пользовалась во время ритуалов, сгодится и сейчас. Купание с чудом не поддавшимся отуплению сержантом было одним из обрядов, поэтому не стоило выдавать Солнечной Матери случившихся перемен. Оставалось лишь одно, то, чего ждала слегка подслеповатая женщина, заправлявшая средней частью пирамиды. Девушка вздохнула, посмотрев на бессознательного Харпера и потрепала его по щекам.
	— Просыпайся, дорогуша! — выдала она, сочетая родной язык и фразы из прошлого. По лицу стекла небольшая слезинка. Мужчина, угасший за проведенное в комнате время, не отзывался. — Придется взять все в свои руки, пускай ты этого и не хотел.
	Элизабет снова вздохнула, снимая юбку, и погрузила ладони в воду.
	Девушка, изящно покачивая бедрами и словно освещая все вокруг лучившейся из лица радостью, вошла в один из залов. Мягкий из-за выстланных шкур пол не издавал ни звука, когда босые ступни с силой опускались вниз, неся хозяйку навстречу Солнечной Матери. Та, сложив руки перед собой, терпеливо ждала. Подойдя ближе, Элизабет медленно опустилась на колено и склонила голову.
	— Встань, Ночная. Ты задержалась, — мягким тоном, в котором читалось скрытое осуждение, сказала женщина, одернув слегка колыхнувшийся просторный балахон.
	— Прошу вашей милости, Солнечная Матерь. Он был… настойчив и умел, — расслабленным, довольным голосом ответила Элизабет, не пытаясь скрыть блуждающей полуулыбки. — Позвольте задержать его еще на одну ночь!
	Жрица, неожиданно для чужеземки, рассмеялась в голос. Она хохотала и хохотала, словно выпуская скопившееся напряжение, но в конце концов умолкла и внимательно оглядела собеседницу.
	— Ты ведь сделала то, за чем шла? — резко спросила она, подавшись вперед.
	— Как видите, Солнечная Матерь, — спокойно ответила Элизабет, красноречиво отодвинув полы юбки и проведя руками вдоль подсохших, слегка белых полосок на бедрах. — Разве я давала повод усомниться?
	— Ночная… — протянула жрица. — Гордыня рано или поздно навредит тебе, если с ней не покончить. Глубины Волтана повидали многих, и даже твой дар может от них не спасти.
	Девушка смиренно опустилась на колени, сведя руки за спиной и обнажив шею высоко поднятой головой. Поза покорности. Эта женщина любит власть, любит чувствовать свою силу и указывать на нее остальным, поэтому-то и взяла Ночную под свое крыло. Чтобы макать в грязь зарвавшуюся чужеземку, странной волей богов получившую Дар.
	Матерь подошла ближе и сильными пальцами схватила девушку за подбородок, задрав его еще выше, принуждая смотреть прямо в глаза. Ласково погладив мягкую кожу, сквозь которую проглядывала артерия, она покачала головой и резко потянула голову вниз, от чего Элизабет потеряла равновесие и упала.
	— Ты получишь его. На одну ночь. А затем его начнут готовить по-настоящему, — без тени улыбки сказала жрица. — А ты испробуешь за свою дерзость новенькую плеть, но позже. Пусть он насладится твоим телом сполна. Ступай, Ночная.
	 Элизабет спокойно вошла в свою комнатку. Голые каменные стены, без единого украшения сильно походили на то место, где ранее держали Харпера. Девушка и сама прекрасно помнила, как провела здесь неделю или две, но решила остаться дальше, не попросив даже меха, чтобы накрыть ими жутко холодный пол. Полученный Дар отлично справлялся со столь мелким неудобством, а той половине было совершенно наплевать на то, как выглядит место для сна.
	Харпера уже принесли. Он так и не пришел в сознание, поэтому Элизабет лишь бросила на него короткий взгляд и устроилась на краю лежанки, задумчиво откусывая куски хорошо прожаренного мяса, занесенного привыкшими к такому рациону девушки служками. Невероятное совпадение свело их вместе и не планировало останавливаться. Сержант победил ее в схватке и теперь станет законным мужем-служителем, пройдя через те же круги ужаса, что и она сама. Что приснится ему? Жестокая, безнадежная схватка, под конец которой бывшие союзники ударят в спину? Ронни, который хладнокровно пристрелит безоружного Харпера? Блэк, с жуткой ухмылкой отрезающий кусок за куском от растерявшего конечности солдата? Он сломается, как сломалась она.
	Но Элизабет уже не питала к нему добрых чувств, как прежде, подкрепленных спасением жизни. В последовавших снах сержант больше не оставался в стороне, и этот горький призрачный опыт все еще жег изнутри. Но едва ли этот человек решил смириться с судьбой, решил до конца жизни оставаться рабом за тысячи миль от родной Метрополи. Совсем наоборот. Если она правильно понимала, то этот мужчина, от одного взгляда на которого в груди разгоралось пламя гнева и ненависти, уже твердо намеревался бежать. Оставалось лишь использовать его, а затем – выбросить, словно сгоревшую свечу.
	Она слегка похлопала по щекам Харпера, от чего тот едва слышно застонал и медленно открыл глаза, в которых отражалась склонившаяся Элизабет.
	— Просыпайтесь, Ричард, — услышал он мягкий тон девушки. — Пора сжечь этот город дотла!
	Взгляд Ночной светился безумной радостью, будто сама мысль о том, что они каким-то образом сумеют перебить всех в округе, доставляла ей неимоверное удовольствие. Так оно и было.