Evangelion: Genocide 1 глава на русском

«Человек есть мера всех вещей» — Протагор.
Геноцид 0:01 / Диспозиция.
Палата 303 в отделении интенсивной терапии располагалась в дальнем конце коридора, протянувшегося глубоко внутри Центральной Догмы.
	Синдзи Икари, Третье Дитя проекта «Евангелион», точно не знал, что именно побудило его прийти сюда. Возможно, он хотел увидеться с кем-то, способным понять, что ему пришлось пережить за последние дни. А может быть, это было лишь отчаянным проявлением инстинктивной потребности в общении ради избавления от всепоглощающего страха одиночества.
	Но на самом деле, он просто хотел поговорить с кем-нибудь; с кем-нибудь, в чьих словах он сможет найти хотя бы каплю утешения, эту маленькую искру сопереживания, которая бы сделала боль, терзающую его, чуть более выносимой.
	Он не мог поговорить с Мисато — даже в тех редких случаях, когда она была дома, они почти не разговаривали друг с другом. Она была настолько занята работой, что он не смел даже и думать о том, что его проблемы будут достойны ее внимания. Не мог он поговорить и с Рей Аянами, только не после того, что он увидел и после того, что он узнал о ней.
	Иными словами, у него больше не осталось никого другого.
	Люминесцентные лампы заливали все помещение мощными потоками света, отражающимся от нагромождений медицинского оборудования и натертого кафельного пола, размывая все цвета в сплошное белое сияние. Холодный воздух был пропитан резким запахом средств для дезинфекции — тем самым тошнотворным стерильным запахом, который он привык отождествлять с худшими моментами своей недолгой жизни. Больничная палата, судя по ее размерам, была предназначена для лечения большого количества пациентов, но сейчас в ней находилась лишь одинокая кровать напротив входа.
Одинокая кровать для одинокой пациентки, за состоянием которой следил лишь ЭКГ-аппарат, своими сигналами сопровождающий мерное биение ее сердца. Она спала глубоким медикаментозным сном, свернувшись калачиком под простыней, ее растрепанные рыжие волосы свободно лежали на подушке, а катетер для внутривенных инъекций, вставленный в перевязанное левое запястье, снабжал организм жидкостью из капельницы, висящей на стойке рядом с кроватью. Даже несмотря на то, что сквозь простыню были различимы лишь контуры ее тела, у стороннего наблюдателя не было бы никаких сомнений относительно ее возраста.
	Синдзи не знал подробностей о ее состоянии. Взрослые не считали нужным что-либо объяснять ему. По их мнению, он был всего лишь несмышленым ребенком. Возможно, они были правы. В конце концов, он был здесь лишь только ради себя, а не ради девушки, лежавшей на кровати. Осознав это, он почувствовал отвращение к себе... но все-таки не изменил своего решения.
	– Аска… – тихо позвал Синдзи. – Пожалуйста, поговори со мной.
Нет ответа.
	Он осторожно протянул руку и дотронулся до ее плеча. Наклонившись над ней, он внимательно рассмотрел ее лицо и заметил, насколько удивительно умиротворенным оно выглядело. Ее изящные черты, оттененные подушкой, выглядели расслабленными, какими он никогда не видел их раньше, в счастливом неведении относительно положения, в котором она оказалась.
	Но именно это и беспокоило его больше всего — потому что Аска, которую он знал, была не такой. Она должна была быть энергичной, громкой, общительной. Смотреть на нее в таком состоянии было непросто. Лекарства, циркулирующие по ее кровеносной системе, не давали ей проснуться, но и не давали угаснуть окончательно.
	Синдзи жалел ее. Почти так же сильно, как он жалел себя самого.
	– Аска… – прошептал он, слегка тряхнув ее за плечо. – Аска, поговори со мной.
	Нет ответа. Она не пошевелилась; она не издала ни звука. И хотя Синдзи знал, что она была не состоянии ему помочь, ее безучастность все равно стала для него ударом. Если бы она была в сознании, то она стала бы ругаться, всячески оскорблять его и она сделала бы все возможное, чтобы заставить его почувствовать себя ничтожеством. Он подумал, что даже это было бы лучше, чем ничего.
	Если бы она была в сознании, он никогда бы не осмелился прийти сюда, к ней. Даже несмотря на то, насколько сильно они оба нуждались хоть в ком-то.
	Потому что он был всего лишь жалким трусом.
 – Аска… – ее имя в его устах прозвучало пусто, бессмысленно. Она всегда гордилась своим именем. Он потряс ее снова, надеясь на то, что она все-таки сможет услышать его, даже находясь в глубине своего подсознания.
– … я убил человека.
Это признание пробудило страшные воспоминания. Поток эмоций, столь сильных, что они угрожали лишить его последних остатков самообладания. Боль, затем отвращение, и наконец, ярость. Все направленно вовнутрь. Он все еще чувствовал вес тела Каору в своей руке… и хруст его костей. Ему просто хотелось рассказать ей об этом. Она была единственной, способной его понять.
Но она лишь продолжала безмолвно лежать на кровати.
– Я убил… – его голос задрожал и затих. Вдруг он почувствовал прилив гнева к безразличной девушке.
– Аска, скажи что-нибудь… Хоть что-нибудь! Пожалуйста! АСКА!
Он сильно тряс ее, а его слова оборвались резким, отчаянным вскриком. Пальцы Синдзи впились в тонкую материю простыни, в мягкую плоть ее плеча. Он почувствовал, как слезы покатились по его щекам, и наконец, он рванул ее на себя изо всех сил.
Бесчувственное тело Аски в полной тишине опустилось обратно на спину. Несколько липких пластырей, присоединенных к проводам электрокардиографа, отлепились от ее тела и отскочили обратно. Короткая больничная пижама, бывшая единственной ее одеждой, распахнулась, обнажая бледную кожу. С тихим шорохом, простыня соскользнула вниз, на пол.
Синдзи выпрямился, его глаза округлились.
Он смотрел на ее обнаженное тело, лежащее по кровати; на ее бледную маленькую грудь, мерно поднимавшуюся в такт дыханию; на ее плоский живот, на ее сливочно-белые бедра.  Она лишь недавно перестала быть ребенком, но уже почти стала женщиной.
Сколько раз он хотел увидеть ее в таком виде?
Аска обожала дразнить его, доводить его до исступления только для того, чтобы потом назвать его извращенцем и наорать на него, одновременно предлагая ему и отказывая ему в том, чего он не мог заполучить. Но несмотря на все издевательства, которым она его подвергала, она продолжала быть предметом его фантазий, питавшим его сексуальное влечение больше, чем какая-либо любо иная девушка.
Он понимал, что для парней его возраста иметь подобные желания было нормой. Это было частью его взросления. Он узнал об этом на обязательных к посещению уроках сексуального просвещения, на которых учителя рассказывали о незащищенном сексе, воздержании и подобных вещах. Никто не уделял этим урокам никакого внимания. И это было чем-то само собой разумеющимся.
Но только не сейчас.
Сейчас это не было его фантазией.
Аска лежала перед ним, абсолютно беззащитная, будто бы побуждая к дальнейшим действиям. Она была сломлена — девушка, которая била его и кричала на него, исчезла, уступив место нагому телу. Все что ему нужно было сделать — это подойти поближе и… надругаться над ней.
Синдзи сделал шаг назад, чувствуя переполнявшее его отвращение и ненависть к себе.
Это была его вина; он должен был помочь ей в битве с Пятнадцатым Ангелом, который вторгся в ее разум. Он должен был сделать хоть что-нибудь вместо того, чтобы просто сидеть в своей капсуле, слушая, как ее сознание разрывают на части. А после того, как это все-таки произошло, он просто был обязан был быть рядом с ней. Чтобы утешить ее, чтобы дать ей понять, что она не одинока и не бесполезна, потому что, несмотря ни на что, они слишком многое пережили вместе друг с другом.
Это была его вина… потому что он так ничего и не сделал.
– Прости меня, Аска.
Тошнотворное чувство ненависти к себе еще раз горячей волной прокатилось по нему и мрачная, тяжелая тишина вновь установилась в палате, прерываемая лишь сигналами ЭКГ и его тихими всхлипами.
Синдзи больше не пытался снова позвать Аску и устремился прочь секунды спустя, весь в слезах.

_________________________________________________________________
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ДОГМА, ТОКИО-3
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
Прошло немало времени с момента битвы с последним Ангелом, и Заместитель Командующего Козо Фуюцки все еще находился под впечатлением от той холодной манеры, с которой держал себя его начальник. Но еще более внушающим был тот факт, что Гендо Икари, человек, который не знал значения слова «компромисс», оказался очень искусным политиком.
Сидя в комнате наблюдения, находящейся рядом с кабинетом Икари, он почувствовал нечто вроде пренебрежения к новой бюрократической пешке Министерства Внутренних Дел, которая была прислана на замену погибшему Кадзи Редзи.
– Полагаю, вы принесли сюда то, о чем мы договаривались, –  сказал Икари, отворачиваясь от большого окна, занимавшего большую часть стены его кабинета и бросив взгляд на человека перед ним. – В противном случае, наша встреча станет лишь данью вежливости вашему руководству.
Кабинет Командующего был огромен. Тяжелый деревянный стол, за которым он принимал посетителей, располагался в самом его центре. Древо жизни, древний символ мистиков и алхимиков, был начертан на полу, прямо под ногами Икари, как будто символизируя его главенство над жизнью, смертью и самим Господом Богом.
Человека, с которым он разговаривал, звали Дзюнъити Накаима. Он был посредником между NERV и Советом Гражданского Строительства, а также агентом японского Министерства Внутренних Дел. Проще говоря, он был шпионом.
– Диск у меня, Командующий Икари, – ответил Накаима. Он был хорошо сложен, но не очень высок — по крайней мере, точно не выше самого Икари — и был одет в черную униформу полевого агента Министерства. Его черные волосы были очень коротко подстрижены, что придавало ему облик скорее солдата, нежели чиновника. Лицом же он не выделялся, обладая типичными азиатскими чертами.
	Гендо Икари, в свою очередь, был фигурой куда более внушительной. Широкоплечий и высокий, с лицом, будто высеченным из камня, весь его облик источал властность. Короткая шкиперская борода и очки придавали ему вид обладателя беспощадного интеллекта. Он был не просто Командующим NERV, он был его абсолютным властителем.
Ничего не происходило в пределах Геофронта без его ведома или без его разрешения. Только благодаря ему NERV сумел выстоять, несмотря на то, что был окружен врагами со всех сторон.
Икари прошагал к своему столу, его поступь раздавалась эхом в жуткой тишине.
Накаима достал из кармана своей куртки маленький изумрудно-зеленый диск, упакованный в толстую пластиковую коробку и аккуратно положил его на стол Командующего.
– Должен признаться, я уже начал было сомневаться в вас. Человек на моей должности обязан подозревать даже ближайших союзников. Не принимайте это на свой счет.
– Разумеется, – ответил мужчина. – Думаю, именно поэтому мое руководство согласилось предать NERV этот диск, сэр. Теперь это наше общее дело, и мы надеемся, что этот жест доброй воли позволит нам укрепить отношения, особенно в свете последних новостей о том, что ООН настаивает на вашем разоружении.
Не было никаких сомнений в том, что после смерти специального агента Редзи Кадзи, Министерство Внутренних Дел попытается внедрить в NERV другого своего сотрудника. Информация, которой он снабжал свое начальство, явно стоила гораздо больше, чем жизнь одного разведчика, или даже десятка таких, как он. Но Накаима был… необычным выбором. Он даже близко не соответствовал уровню агентов, которые направлялись Министерством на подобные задания.
Будучи по своей природе предусмотрительным человеком, Фуюцки уже приказал своим проверить его прошлое и не смог найти совершенно никаких сведений о прохождении этим агентом каких-либо курсов по обучению разведывательной деятельности. Исходя из этого, можно было сделать вывод о том, что Накаима был либо худшим шпионом в мире, либо о том, у него было лучшее прикрытие в мире.
	Икари сел в кресло и наклонился вперед, положив локти на деревянную столешницу и сомкнув пальцы в своей привычной манере.
– Очень хорошо, – сказал он. – Если вы не возражаете, я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.
	Накаима слегка напрягся, но отозвался.
– Разумеется.
– Правительство снова урезало наш бюджет. Не могли бы вы объяснить, почему?
– Политика, сэр, – быстро ответил Накаима. – Они считают, что после того, как NERV потерял свое ключевое значение в обеспечении нашей безопасности, это будет выглядеть подозрительно, если вы будете сохранять приоритет в финансировании. Кроме того, они нуждаются в средствах на восстановление города, и только часть от этой суммы может быть перенаправлена с других проектов, так что NERV также придется разделить это бремя. В конце концов, именно благодаря NERV Токио-3 и нуждается в восстановлении.
 	– Именно благодаря NERV человечество все еще может быть озабочено финансовыми вопросами, – ответил Икари. – Мы вправе рассчитывать на нечто большее, чем на пустые любезности.
Фуюцки прищурился. Проблема была не в деньгах: NERV возьмет то, что им нужно из фондов Совета по Гражданскому Строительству, невзирая ни на какие бюджеты, а кроме того, они могли рассчитывать помощь на частных инвесторов. Однако, Фуюцки волновало то, что NERV, как выразился Накаима, потерял свое ключевое значение.
Деятельность NERV, и тот невероятный объем власти, который он имел над всеми другими гражданскими и военными ведомствами, всегда основывались на том, что эта организация была незаменимой. Но за последние несколько месяцев все изменилось.
Несмотря на это, некоторые заинтересованные группы внутри ООН, верные своему слову и соглашением, которые они заключили ранее, задержали принятие решения о прекращении действия Особого Приказа о защите, которые гарантировал NERV иммунитет против действий недоброжелателей внутри организации. Даже несмотря на то, что голосование по этому вопросу еще только предстояло, NERV уже заполучил как минимум два гарантированных вето.
Старики, должно быть, были в ярости, когда обнаружили, что их так называемая абсолютная власть была поколеблена из-за особенностей системы, построенной на принципах международного сотрудничества. Они определенно имели достаточно возможностей для того, чтобы со времени продавить нужное им решение, однако и Гендо Икари имел кое-что в своем рукаве, что они так не смогли принять во внимание.
У него были Евы — не только самое оружие, но также смежные технологии и опыт их использования. Владение Евангелионами, как и владение ядерным оружием ранее, было символом власти и престижа — и всего остального, ради чего люди в высших эшелонах власти были готовы продать свою душу. SEELE верили, что отказ от Ев ослабит NERV. Икари же так не считал; в обмен на Евангелионы он рассчитывал получить нечто не менее важное.
Так или иначе, на данный момент действие Особого Приказа продолжалось именно благодаря Евам.
Фуюцки и Икари знали, что такое положение дел не может продолжаться вечно. Рано или поздно, старики получат то, чего они хотят, в рамках закона или каким-то другим способом. Время было роскошью, которую NERV не мог себе позволить, и оно быстро заканчивалось.
– Мы рады, что вы понимаете сложившуюся ситуацию, – сказал Накаима. – Я передам ваши опасения в Комитет. К сожалению, без принятия нового бюджета ООН, мы вряд ли сможем что-либо сделать.
Икари за мгновение обдумал полученную информацию, а затем кивнул.
– Хорошо. На данный момент, нам больше не о чем разовариать. Вы свободны. И передайте вашему руководству, что NERV готов к сотрудничеству.
Накаима отсалютовал и развернулся на каблуках.
Фуюцки подождал, пока тот покинет помещение, прежде чем войти через потайную дверь в дальнем углу кабинета и немедленно обратил внимание на презрительную ухмылку, появившуюся на лице Икари. Он не стал утруждать себя пояснениями, но Фуюцки в них и не нуждался, полностью понимая, что только что произошло здесь, в этом кабинете. Он взял диск со стола своего начальника и осторожно осмотрел его.
– Даже не верится, что они просто взяли и отдали её тебе.
– Их невежество — наш главный союзник, – мрачно улыбнувшись, ответил Икари.
Смотря на маленький диск в своей руке, Фуюцки пытался подавить чувство тревоги. Насыщенно-зеленая поверхность диска отражала слабый свет кабинета, делая его странно похожим на глаз живого организма.
– Ты не одобряешь моего решения? – спросил Икари утвердительным тоном, предполагающим, что он уже знал ответ.
Фуюцки глубоко вздохнул. Хотя по своему опыту он знал, что противоречить Икари, имея на то основания, было допустимо, он все равно не был полностью уверен в себе.
– Я не думаю, что нам стоит брать на себя подобный риск, – сказал он. – Если ты собираешься использовать Рей, то в таком случае я бы предпочел закончить с этим, прежде чем правительство или SEELE получат возможность вмешаться. А они обязательно захотят это сделать.
– Рей пока не готова, – ответил Икари. – Сценарий не предполагал, что мы снова потеряем ее. В текущей ситуации, мы больше не можем действовать согласно плану. Возможно, это и к лучшему. Мне было неприятно лишаться ее, но похоже, что та Рей стала слишком…
– Вовлеченной? – Фуюцки закончил за него.
Икари проигнорировал его слова.
– Мы совершили ошибку, дав ей столько свободы действий.
– И ты думаешь, что эта… штука нам поможет? – спросил Фуюцки держа диск указательным и большим пальцами. – Зная, на что она способна? Это потенциальное самоубийство.
 – Она подарит нам время, которое нам так необходимо. И если мы правильно распорядимся ею, то она будет сражаться сама с собой. Разумеется, SEELE скоро узнают о том, что мы завладели диском. Я полагаю, что как только мы начнем использовать содержимое Изумрудной Скрижали, ООН не посмеет начать действовать против нас, безразлично тому, чего хотят старики. Страх снова станет нашей защитой.
– Или они начнут искать способы уничтожить нас еще быстрее, – с тревогой в голосе ответил Фуюцки. – Мы построили самый настоящий замок из лжи.
– Они не смогут оправдать подобное решение перед друг другом. Тем более, перед всем остальным миром, – ответил Командующий, в его голосе прозвучала сталь. – Есть еще один вопрос, о котором я должен позаботиться. Ты совершил все необходимые приготовления?
– Да, но я не думаю, что она согласится сотрудничать. Кажется, она испытывает чувства к твоему сыну. И доктор Акаги…
 – Рицко будет делать то, что я ей скажу. И нам не стоит беспокоится о майоре Кацураги. У нее было достаточно времени на то, чтобы определиться, на чьей она стороне. Она все еще здесь: какими бы не были ее причины, она будет исполнять мои приказы.
Фуюцки, в свою очередь, не был столь же уверен. Лишь за-за мелочной ревности, Рицко Акаги подвергла опасности долгие годы их работы. Мисато Кацураги, с другой стороны, имела свои, более прагматичные мотивы. Она все еще надеялась найти интересующую ее информацию и только поэтому она продолжала работать на них. Как только она узнает, что хотела, или думала, что хотела, все сможет измениться.
Обе женщины имели очень личные отношения с NERV, а значит и с самим Икари. И пока майор Кацураги еще могла оправдываться неведением, доктор Акаги обладала всей полнотой информации. И как она уже успела продемонстрировать, ущерб от ее деятельности может быть чудовищен.
– Сперва они должны заслужить наше доверие. – Фуюцки вернулся к изучению диска, все еще не убежденный в том, что его начальник не ошибается насчет его подчиненных, как и многих других вещей.
– Доверие непросто заслужить. Я только обозначаю цель.
_________________________________________________________________
Сдерживаясь от дрожи, Мисато Кацураги открыла глаза. Плотнее закутавшись в куртку, она посмотрела в экран ноутбука, лежащего рядом и прочитала информацию на экране.
«Идет поиск», – сказала она про себя. – «Все еще идет поиск, черт его возьми».
Она сдержалась от того, чтобы начать беспорядочно стучать по клавишам, зная, что ни к чему хорошему это скорее всего не приведет. Она нетерпеливо вздохнула, пар от дыхания клубами закружился вокруг нее, и она крепче прижалась к стене, пытаясь согреться.
Большое помещение, в котором она находилась, было заставлено серверными стойками, настолько высокими, что доставали до потолка. Кабели различных размеров и диаметров тянулись от серверов к центральному хабу. В комнате было темно, и лишь красные проблески светодиодов пронзал мрак, напоминая мерцание далеких звезд.
Мерное электронное гудение техники, охлаждаемой жидким азотом, было почти приятным, резонируя с ее мыслями. Техники, которая могла как защитить жизнь, так и уничтожить ее. Как это произошло пятнадцать лет назад.
И как пятнадцать лет назад, Мисато снова была в первых рядах, и как тогда, это стоило жизни любимому человеку.
– Мне так жаль, Кадзи, – прошептала Мисато. Она посмотрела на мигающий свет, думая о том, как долго она сможет продолжать свое расследование, прежде чем закончит также как он. Вряд ли ей будет очень больно: скорее всего, ее ожидает лишь пуля или нож. Возможно, она этого даже не увидит, и первым, что она почувствует, будут объятия Кадзи, прямо как во времена их учебы в колледже, когда он обнимал ее холодными ночами. Синдзи ведь поймет, не так ли?
Синдзи.
Но как он это поймет? Ведь она была единственной, кто у него осталась.
Громкий сигнал телефона пробился сквозь гудение, обрывая последнюю мысль на середине. Мисато потянулась к карману куртки, в котором лежал ее пистолет и нежно погладила рукоятку, прежде чем ответить на звонок.
– Кацураги. – Произнесла она, пытаясь казаться спокойной.
– Майор, ваше присутствие требуется в Центральной Догме. – Голос Макото Хъюги звучал ровно и безэмоционально, что было совершенно ему не свойственно. – Командующий созывает совещание с главами отделов.
– Ты в курсе, о чем будет идти речь?
– Я не могу рассказать большего. Где ты находишься? Мне послать кого-нибудь за тобой?
Мисато осмотрелась вокруг. Хъюга скорее всего знал, где она находится, так что его вопрос означал, что их разговор прослушивается. – Не нужно. Я буду на месте через пятнадцать минут. Вышли для меня грузовую платформу.
– Сядь на платформу №5, – предложил молодой оператор, перед тем как положить трубку. Мисато про себя поблагодарила его за то, что он подыграл ей.
Мисато убрала мобильный телефон и встала, разминая замерзшие мышцы, но тут же ей в голову пришла непрошенная мысль. Почему она до сих пор продолжала исполнять приказы Командующего? Он позвал, и она побежала к нему, как верный пес.
Те поступки, что она совершала по его приказу, будут преследовать ее вечно. Сначала все было просто: она обманывалась, что благородная цель оправдывает средства. Но на самом деле, уничтожение Ангелов доставляло ей удовольствие и облегчало ее боль. Ангелы были причиной Второго Удара, чуть было не уничтожившего человечество, и они стремились устроить Третий Удар для того, чтобы закончить то, что начали пятнадцать лет назад. Они должны были заплатить за это. Но, как выяснилось позже, все это было ложью.
Не Ангелы устроили конец света. Он был делом рук человеческих.
_________________________________________________________________
Она парила в чем-то, что не было ни воздухом, ни водой. В чем-то теплом и отдаленно знакомом. В чем-то с металлическим привкусом и запахом. Как океан заполняет глубочайшие впадины между материками, оно заполняло весь мир.
Не было ни земли, ни неба — только вкус и запах. Ее глаза были открыты, но она не видела ничего, кроме сплошной оранжевой пустоты. Ей был очень хорошо знаком вкус ЛСЛ, но почему же она до сих пор не замечала запах?
А затем она увидела свет. Она вынырнула из пустоты, грациозно пройдя сквозь толщу жидкости, а ее спина выгнулась в спазме после того, как теплые объятия материнского лона уступили место прикосновению ледяного воздуха.
Было ли это подобно рождению? Было ли это подобно приходу в этот холодный безразличный мир, находящийся за пределами блаженства и защищенности материнского лона?
Было ли этот запах запахом ее матери?
Рей Аянами не могла перестать быть собой. Осознание этого факта начало поглотило ее в то время, пока она выплывала на поверхность и была встречена монстром из белой плоти, приколотым к кресту, чье лицо было скрыто стальной маской с изображением семи глаз. Монстр смотрел на нее тяжелым взглядом, а ЛСЛ сочилась из нескольких разрезов на его теле.
Что-то взяло ее за руку, и она почувствовала, как ее тащат по поверхности жидкости. В темной пещере царил холод, но она не обращала на него внимания.
В трансе она смотрела на существо на кресте, беззвучная и бледная. Она почувствовала, что оно увидело ее, поприветствовало как подобную себе и тут же все изменилось. Это она увидела себя пригвожденной к кресту, это ее глаза слегка светились в темноте и это ее лицо было таким же белым, как и у существа на кресте и она тут поняла, что она и была этим самым существом.
Оно позвало ее голосом, звучавшим как ее собственный, снова и снова. Оно любило ее и заботилась о ней так, как никто другой. Затем, голос изменился и Рей мгновенно узнала его.
– Аянами!
Голос превратился в громогласный рев Евы-берсерка, а затем белый свет затопил все вокруг нее. Она должна была защитить его. Он был единственным, кто был ей важен. Она должна была… было ли это чувство любовью?
А потом пришла боль.
Рей Аянами резко открыла глаза и сразу же почувствовала тошноту. Она голой сидела на кровати, посреди разбросанного постельного белья, с головы до ног покрытая потом. Она потрясла головой. Еще пару минут она боролась с остатками сна, пытаясь подавить чувство тошноты. Ей уже приходилось чувствовать подобное внутри капсулы псевдопилота и внутри Евы-01.
Безразличная к своей наготе, она встала и подошла к прикроватной тумбочке, на которой лежала пара очков. Они принадлежали ее предшественнице, но не ей самой.
– Икари, – тихо прошептала она. – Икари.
Глубоко внутри себя она понимала, что она не была той, с кем подружился Икари и о ком он заботился. Но все же он снился ей: ей снилась собственная смерть, ей снились его прикосновения и его слова.
Рей взглянула на часы — пришла пора собираться в школу.
_________________________________________________________________
Конец света так и не наступил, и жизнь продолжала идти своим чередом. И каким-то чудом Синдзи Икари нашел в себе силы жить дальше.
Сначала это было похоже на кошмар. После того, как он убил Каору, мальчика, который так быстро сумел занять особое место в его сердце, Синдзи дал понять Мисато, что он больше никогда не сядет в кабину пилота Евангелиона. Она приняла это как должное, и сказала, что в этом больше нет необходимости. Ангелы были уничтожены. Не было нужды в дальнейшем кровопролитии. Но теперь это не имело никакого значения. Может быть, если бы все сложилась иначе, то у него бы еще оставались надежды на будущее.
Но нет. Он сломался. Теперь, он чувствовал одну лишь боль. Днями напролет он лежал на кровати, слушая музыку, не желая жить и будучи не в состоянии умереть. Больше ему ничего не оставалось. Так что он просто спал, ел и убивал время, ожидая конца света, который так и не пришел.
И вот однажды, он снова ощутил присутствие Мисато рядом с собой. Все это время она была с ним, сохраняя дистанцию, в которой он нуждался, предлагая утешение даже тогда, когда он не хотел этого. Хоть она и была очень занята на работе, он всегда находила время для того, чтобы оставлять для него послания на автоответчике, в которых она говорила ему о том, что она не могла сказать ему лично, с глазу на глаз. Мисато не составляла ему компанию, она просто была рядом.
Это она настояла на том, чтобы он снова начал посещать школу.
Такое решение далось ему нелегко. Со школой было связано немало горьких воспоминаний, но все-таки среди них были и приятные.
Кенске и Хикари доказали, что они были настоящими друзьями, когда поддерживали и утешали его, помогая пережить самый сложный период в его жизни. Тодзи все еще лежал в больнице, но ему сказали, что он идет на поправку, и самое главное, не держит на него зла. Ему и не было в этом нужды, ведь Синдзи до сих пор винил себя за то, что произошло с ним.
Так же, как он винил себя за то, что произошло с Рей, Аской и Каору.
Все еще бывали такие дни, когда он сомневался, стоит ли вообще утром вставать с кровати и не будет ли лучшим решением для него просто уехать отсюда. Но со временем, такие дни наступали все реже и жить стало немного легче.
И вот теперь, спустя почти три месяца после последнего нападения Ангела, Синдзи ехал на поезде №3 в школу, слушая «Оду к Радости» Бетховена на своем плеере, почти ничем не отличаясь обычного японского школьника.
Вагон был заполнен пассажирами лишь наполовину и в нем было тепло благодаря лучам восходящего солнца, проникающими сквозь широкие плексигласовые окна.
Пока поезд огибал высокий берег озера Асино, Синдзи бросил взгляд сквозь окно на разрушенный пейзаж. Несмотря на почти смертельный удар, город продолжал жить. NERV продолжал функционировать, а это означало, что кто-то должен был обеспечивать его персоналу все необходимые условия для жизни. Пока большая часть этого некогда бурлящего мегаполиса была затоплена и огорожена, непострадавшие районы продолжали бурлить активностью.
Токио-3 проектировался в качестве поля битвы, и люди, населяющие город, знали об опасности, но все же они никак не могли ожидать произошедшего.
Синдзи удивляло то, сколько усилий тратилось на его восстановление. Похоже, что Совет по Строительству считал, что город можно было вернуть к полноценной жизни. Было начато строительство плотины для перекрытия озера, а насосные станции были почти готовы начать работать. Уже через несколько месяцев он сможет прогуливаться по центру города, который пока что был затоплен миллионами тонн воды. Пригороды уже были восстановлены, наряду со школами и движением общественного транспорта. Люди здесь могли жить своей обычной жизнью.
Но не он. Евы и Ангелы изменили его. Воспоминания о тех, кого он встретил и кому причинил боль, больше не позволяли ему испытывать счастья, независимо от того, как бы ему этого хотелось. Он бы все отдал ради…
Синдзи осмелился бросить взгляд через плечо на девушку, сидевшую напортив, через проход, освещенный утренним светом.
Рей Аянами не обращала на его внимания, и он старался делать то же самое. Она читала книгу и не произнесла ни слова с тех пор как вошла в вагон. Она всегда была такой, но он никогда не чувствовал себя настолько не по себе со своей Рей, как с этой… девушкой. Она была чуждой. Чуждой ему и всему остальному миру.
Рей Аянами — это имя стало частью его самого. Он был заворожен ею с того самого момента, когда они впервые встретились друг с другом. Ее молчаливость заработала ей репутацию холодной и отстраненной особы, но после того, как он узнал ее поближе, он понял, кем она была на самом деле — добрым и заботливым человеком.
Была.
Потому что Рей Аянами, девушка которую он научил улыбаться, была мертва. Она пожертвовала своей жизнью ради него.
А эта девушка была другим человеком. И пусть она выглядела и вела себя так же, как раньше, но это была уже не она. Она не была той Рей Аянами, которая так ему была дорога. Нет, она была всего лишь внешне похожим созданием, в котором билось чужое сердце, будучи таким же была продуктом биоинженерии, как и Евангелион. Лишь оболочка, вещь…  нет, это нечестно по отношению к ней.
Синдзи почувствовал укол раскаяния от этой мысли.
Несмотря на то, что он видел жуткий резервуар с ей запасными телами, эта новая Рей не заслуживала того, чтобы он думал о ней, как о неполноценном человеке. В таком случае, он бы ничем не отличался от своего холодного и жестокого отца. Рей не желала этого и в этом не было ее вины. Она не заслуживала такого отношения лишь потому, что была создана искусственно.
Пока она сидела на своем месте, дышала, жила, чувствовала, она была таким же человеком, как и он сам. Но хотя он и понимал это, он все еще не мог заставить себя подойти к ней.
Внезапно, ее мягкий голос, едва различимый сквозь шум поезда и музыку из плеера привлек его внимание.
 – Если тебе некомфортно рядом со мной, я могу пересесть в другой вагон.
Синдзи опустил голову.
– Пожалуйста, не надо, – сказал он, вынимая наушники, но не поднимая взгляда. – Просто все то, что произошло… это немного странно, понимаешь?
Рей поняла взор от книги. Ей красные глаза сильно контрастировали с ее растрепанными короткими волосами голубого цвета.
– Почему?
Они впервые разговаривали об этом. Оглядываясь в прошлое, Синдзи осознал, что он всегда боялся того, что он ей скажет. Ему очень бы не хотелось будить свои воспоминания. Это и было причиной, по которой он так долго избегал ее.
– Я не хотела тебя расстраивать. – Рей отвернулась и начала подниматься с места. – Я оставлю тебя в покое.
– Не надо, я… – Синдзи почувствовал комок в горле. – Это все потому, что ты… из-за того, что с тобой случилось. Ты ведь помнишь, что произошло?
– Я помню боль, – тихо ответила Рей.
Синдзи повернулся, впервые за долгое время имея возможность хорошо рассмотреть ее. Кожа Рей была белой, словно облако, хотя другие назвали бы ее бледность призрачной. Очертания ее худощавой фигуры скрывали голубой джемпер и белая блузка, входившие в комплект школьной формы. Ему казалось, что они были единственными предметами ее гардероба.
Ее одежда была простой и довольно свободной. Блузка была явно на размер больше, чем нужно — и она выглядела помятой. Рей никогда не заботило, как она выглядит. По крайней мере, раньше. Но та, прежняя Рей, не была той девушкой, которая сидела прямо сейчас перед ним. Было бы неправильно думать о ней таким образом.
Наконец, три долгих месяца спустя, Синдзи наконец понял, что ему следовало сказать.
– Прости меня, Аянами.
Рей выглядела удивленной.
– За что?
– Я не очень хорошо к тебе относился в последнее время, – тихо сказал Синдзи. – Я относился к тебе как… как к чужой. Просто я так до сих пор и не привык видеть тебя рядом… после того как ты умерла. То есть, после того, как умерла она.
Он заколебался, его щеки загорелись от стыда.
 – Я продолжаю думать о тебе, как о ней. Мне ее так не хватает. Но несправедливо с моей стороны избегать тебя таким образом. Знаешь, мне кажется, что какая-то часть меня хотела, чтобы она не погибла, но, если бы не она, тот Ангел убил бы меня.
– Она умерла, чтобы защитить тебя, – сказала Рей. Ее лицо оставалось таким же спокойным, как и всегда. – В этом нет моей вины…
Синдзи покачал головой, сдерживая слезы.
– Не говори так.
– Она сама решила запустить процесс самоуничтожения Юнита-00. Она не спрашивала ничьего разрешения. Это был полностью ее выбор, единственный выбор в ее жизни, который она совершила только по велению своего сердца. Она не испытывала сожалений. Вплоть до самого конца.
Он знал, что она не хотела ранить его своими словами. Но все же, вспоминать об этом было тяжело.
– Я не должен был избегать тебя, – сказал Синдзи. – Только из-за того, что ты — это не она. Мне не стоило оставлять тебя одной. Ты всегда была добра ко мне. И когда ты нуждалась во мне больше всего, меня никогда не было рядом.
– Я никогда не была добра к тебе. Но если бы я могла, я думаю, что была бы. Так же, как и она.
Синдзи не мог смотреть ей в глаза, пока она говорила, и вместо этого он остановил взгляд на ее белоснежных руках.
– Теперь ты понимаешь? – сказала Рей. – Тебе не за что извиняться. Она сама выбрала свою смерть. Так же, как выбрал свою смерть Каору Нагиса.
Услышать это имя, сказанное вслух, было подобно удару.
– Я не хочу говорить об этом.
– Я пыталась оплакивать его гибель. – Впервые за время их разговора, Рей опустила взгляд. – Но не смогла. Я просто не могла найти в этом смысла. Значит ли это, что я не человек?
Поезд начал поворачивать влево, удаляясь от берега озера и заставляя стоявших пассажиров крепко держаться за поручни, чтобы удержаться на месте. Войдя в тоннель, вагон погрузился во тьму. Светильник, установленные на стенах тоннеля, отбрасывали причудливые длинные тени, а шум встречного ветра превратился в оглушительный рев.
– У меня нет чувств, – добавила Рей, ее красные глаза почти светились в темноте. – Поэтому я не могу плакать?
Синдзи все еще не хотелось говорить о Каору, так что он был благодарен ей за смену темы.
– Я думаю, у тебя есть чувства.
– Чувства… Это то, что делает тебя человеком?
Туннель кончился, и они вернулись обратно на солнечный свет. Оставляя затопленные руины Токио-3 за собой, новый, более цивилизованный мир раскинулся перед ними. Когда-то это место было лишь промежуточной станцией, теперь же эти сонные пригороды превратились в оживленный центральный район, ставший идеальным местом для размещения их ранее разрушенной школы.
– Я не знаю, – неопределенно ответил Синдзи, втайне мечтая о том, чтобы это бесконечная поездка наконец закончилась. Еще никогда его дорога в школу не казалась ему настолько долгой.
– Значит, если у меня нет чувств, то я не человек?
Синдзи не ответил на ее вопрос.
– Икари? – Рей окликнула его, чуть громче обычного. – Я не человек? – она спросила снова, с легким беспокойством в голосе.
– Ты – человек, – сказал Синдзи. – Я уверен в этом, Рей.
– А та Рей Аянами, которую ты знал раньше, вторая по счету, не была человеком?
Синдзи покачал головой. Ему не хотелось говорить, но все же он ответил.
– Она была очень похожа на тебя, – сказал он. – Мне кажется, вы одинаковы, и в то же время разные. Боюсь, я не могу этого объяснить лучшим образом. Но человек — это не только то, что снаружи, это и то что внутри него. И для меня она была человеком. И Каору тоже.
Рей отвернулась от него, глаза ее теперь смотрели в пустоту, будто способные видеть что-то, недоступное другим.
– Но разве он не должен был умереть? – спросила она, но для Синдзи ее вопрос звучал как утверждение. – Потому что он не был человеком?
Синдзи не ответил. Он не видел смысла отвечать на этот вопрос. Рей знала, как это произошло и насколько болезненной для него была эта тема. Про себя он решил, что не будет больше говорить об этом.
– Он сказал, что я была похожа на него, – добавила Рей. – Я не очень понимаю.
С лязгом тормозов, поезд начал замедляться. Еще через несколько мгновений он полностью остановился возле платформы и двери вагонов открылись.
Накинув лямку школьного рюкзака на плечо, Синдзи вышел из вагона, сохраняя молчание. В нескольких шагах позади него шла Рей. Толпа вокруг них по большей части состояла из школьников, болтающих друг с другом, обсуждающих домашнее задания и прочую ерунду.
Школа находилась рядом железнодорожным перроном и представляла собой большое прямоугольное здание с открытым внутренним двором и спортзалом, в котором находились площадки для игры в баскетбол и волейбол. К большому огорчению парней, в новой школе не было бассейна.
Несколько девушек посмотрели в его сторону, пока он заходил в класс и захихикали, быстро отворачиваясь и краснея. Среди них он узнал Михо Исизаву, высокую черноволосую девушку. На время отсутствия Аски именно она переняла эстафету школьного идола.
Перовое время Синдзи был раздражен их поведением — и более чем смущен, пока Хикари не объяснила ему, что к чему. По ее словам, это все благодаря его глазам. Их бледно-голубой цвет придавал его лицу печальное выражение и девушкам всегда хотелось утешить его. А еще он считали его очень милым.
Синдзи всегда казалось, что он ничего особенного собой не предоставлял — по крайней мере, ни Рей, ни Аска никогда не делали комплиментов его внешности. В их первую встречу, Аска даже специально дала ему об этом понять. Но, по словам Хикари, это не соответствовало действительности. Его темно-каштановых волосы и стройной фигуры более чем хватало, чтобы девушки обращали на него внимание.
Но Синдзи почти не замечал этого. Его волновало лишь мнение двух девушек: одна из них была мертва, а состояние другой мало отличалось от смерти.
Он сел рядом с Кенске, играющим с масштабной моделью американского стелс-бомбардировщика B-2.
– Счастливчик. Хотел бы я, чтобы они так же на меня смотрели. – сказал Кенске. – Может, познакомишь меня с ними?
– Попроси Хикари, – Синдзи кивнул в сторону веснушчатой классной старосты, раздающей листы бумаги другим ученикам, и получив игривое помахивание рукой в его сторону в ответ, произнес – Я даже не знаю, как зовут большинство из них.
– А ведь Михо явно выделяет тебя среди остальных.
Синдзи просто пожал плечами.
– Чувак, уверен, что после опыта совместной жизни с Мисс Популярностью эти девчонки выглядят скучными, но даже ты не можешь быть настолько пресыщенным, – надулся Кенске. – Похоже, она тебя реально избаловала.
_________________________________________________________________
– Диплоидные клетки просто не могут делиться еще быстрее без риска полного разрушения их стенок, – сказала Майя Ибуки маленькой розовой подушке в форме кролика. – Мы вышли далеко за предел Хейфлика. Никто и никогда еще не пытался сделать ничего подобного. Я имею в виду, мы способны досконально изучить какую-нибудь ящерицу, но Ева — это куда более сложный организм. У тебя ведь нет образования в сфере макромолекулярной биологии, не так ли, Мистер Кролик?
– Майя, по-моему, ты сходишь с ума, – сказал Шигеру Аоба, самопровозглашенная рок-звезда командного мостика, отвлекаясь от игры на воображаемой электрогитаре. – Командующий рассказал, отчего такая спешка? У нас не было высшего уровня тревоги уже несколько месяцев. Юнит-01 и Юнит-02 все еще в стазисе. И, формально, у них нет пилотов.
– Уверена, что на это есть своя причина. – Майя подложила кролика под свою уставшую спину. – Мы просто ее не знаем.
– Да уж, все это довольно подозрительно, – сказал Макото Хъюга, опираясь на терминал и держа в руках чашку с кофе. – Ведь нам сказали, что тот парень был последним Ангелом. Кстати, Майя, разве ты не должна сейчас работать над Юнитом-00?
Майя вздохнула.
 – Сейчас у меня перерыв.
Хъюга и Аоба посмотрели друг на друга. – Хочешь, принесу тебе поесть? А может, ты просто устала? – с тревогой в голосе спросил Хъюга.
– Меня тошнит от еды, и я выпила слишком много кофе, чтобы заснуть.
Не такой она представляла себе должность главы научно-исследовательского отдела, призналась себе Майя. Она уже и не помнила, когда она в последний раз покидала Геофронт ради ночевки в собственной квартире.
Проект по восстановлению Юнита-00 получил кодовое название «Лазарь» и он стал первым проектом, находившийся под ее прямым руководством. Это было невероятное испытание для всех знаний и умений, полученных за время ее совместной работы с гениальным доктором Рицко Акаги. Целый ряд неимоверно сложных процедур восстановили почти 25 процентов уничтоженного Евангелиона, но Командующий Икари все был недоволен скоростью их работы.
– Майя, по-моему, это не очень полезно для твоего здоровья, – сказал Аоба.
Майя ценила их заботу. Их дружба с коллегами была закалена множеством передряг, которых они преодолели вместе. Благодаря этому, она чувствовала, что может быть откровенна с ними.
– Да, я знаю. Но у меня очень плотный график. Так что я не думаю, что могу позволить себе полноценный отдых.
– Если тебе нужна дополнительная пара рук, то ты можешь позвать Харуну, – Аоба ткнул пальцем в направлении темноволосой женщины-оператора, стоявшей неподалеку.
– Я не разбираюсь в биологии, – ответила Харуна – Но спасибо, что пытаешься загрузить меня дополнительной работой, придурок.
Хъюга засмеялся и похлопал Аобу по спине.
– А по твоим словам, у вас любовь.
Майя не заметила сарказм Харуны.
– Проблема не в недостатке людей. Даже если половина персонала решит мне помочь, это ничего не изменит. Только у меня хватает опыта и знаний в этой сфере — за исключением доктора Акаги, разумеется.
– Это чистая правда. – раздался голос доктора Акаги.
Майя вскочила на ноги перед крашеной блондинкой, ответственной за большую часть достижений NERV и которая теперь стояла перед небольшой группой операторов. Все они смотрели на нее с изумлением.
Наконец, Хъюга задал очевидный вопрос.
– Доктор Акаги? Что вы…
– Нам предстоит сделать очень много работы, – сказала Рицко Акаги, игнорируя направленные на нее со всех сторон взгляды. – Настолько много, что мои услуги понадобились снова. И, как верно заметила Майя, кроме меня, с ней никому больше не справиться. Она развернулась к Хъюге.
– Мне понадобится оборудование. Одолжи, что можешь и отбери, что не дадут.
Майя почувствовала ком в желудке.
– Мэм, а что насчет «Лазаря»?
– «Лазарь» — это твоя забота. Если захочешь, я дам тебе пару советов, но пока я занята другими вопросами. Я прочитала твои отчеты и знаю, что у тебя есть проблемы со скоростью митоза. – добавила она, одарив Майю скептическим взглядом. – Я посмотрю, что можно будет сделать.  Но пока что моей главной заботой является псевдопилот.
– Псевдопилот? – в унисон спросили операторы.
– Он повысит наши шансы в бою и сможет послужить заменой живым пилотам. –  ответила Рицко. – Хъюга, я займусь организационными вопросами, от тебя мне нужно лишь оборудование. Майя, тебе следует вернуться в ангар Юнита-00. Я скоро тоже подойду туда.
Майя не знала, что ей сказать. Она едва могла поверить своим глазам, ведь появление Рицко стало настоящим подарком судьбы. Внезапно она ощутила желание обнять свою начальницу.
– Мэм, я не…
– Тебе нужна моя помощь или нет? – спросила Рицко холодным деловым тоном. – Я не собираюсь предлагать дважды.
Майя с готовностью кивнула.
– Да, мэм. Спасибо вам.
_________________________________________________________________
Когда Синдзи добрался до дома, солнце уже клонилось к закату. Лифт медленно и мягко повез его наверх. Кто бы ни занимался содержанием дома, его явно не заботил тот факт, что здесь проживало очень немного людей и выполнял он свою работу по высшему разряду. Синдзи на автомате открыл дверь в квартиру своим ключом.
Впервые придя сюда, он немного замешкался перед тем, как пересечь порог. У никогда не было места, которое он мог с полной уверенностью назвать своим домом. Раньше он жил с родственниками, но даже рядом с ними он чувствовал себя чужим. А здесь была эта добрая незнакомка, красивая темноволосая женщина, предложившая ему разделить крышу над головой. Он не смог ей отказать, но это не значило, что он не испытывал сомнений относительно совместного проживания с человеком, которого он едва знал.
Синдзи снял обувь на входе, бросив рядом рюкзак с учебниками.
Устройство квартиры было довольно простым. У входа находилась кухня, рядом с ней, за дверью, была расположена ванная комната. Неподалеку от них была гостиная, которая вела в спальню и на балкон, соединявшиеся коротким коридором со второй спальней и гостевой комнатой.
Когда он переехал сюда, он занял вторую спальную, но после приезда Аски ему пришлось перебраться в кладовку.
Синдзи не стал жаловался. У него было немного вещей и большая часть из них помещалась в одну коробку, которую Аска вынесла в его новую комнату. У нее же, с другой стороны, была их целая гора и для них требовалось много места. Теперь он мог бы вернуться в свою старую комнату; Аска была в больнице уже целую вечность и было непохоже, чтобы она могла вернуться.
Он пытался не думать о ней. О том, что с ней случилось…
– Мисато, я дома! – позвал Синдзи, входя на кухню, не ожидая ее присутствия.
Неубранный деревянный стол и стулья занимали большую часть комнаты. Проходя мимо, Синдзи нахмурился, увидев девичью школьную форму, висящую на спинке одного из стульев.
Он осторожно взялся за кончик красной ленты, которую девушки носили завязанной под воротником и осмотрел ее.
Почему эта одежда была здесь? Может, Мисато решила постирать вещи Аски? Нет, форма была чистой и свежевыглаженной. Она не выглядела как вещь, собиравшая пыль в шкафу на протяжении нескольких месяцев.
Тогда почему?
– Я хочу рассказать тебе кое-что.
Синдзи поднял взгляд и увидел Мисато, стоящую в проходе, ведущем в другую часть квартиры. Она посмотрела своими темными глазами сначала на него, а затем на школьную форму. Выглядела она уставшей и обеспокоенной.
– Аску выпишут из больницы через несколько дней. – сказала она.
– На самом деле? – Наверное, Синдзи должен был испытать радость за нее, но слишком уж много боли, вины и сожалений было связано с воспоминаниями о ней. – Она выздоровела? – спросил он. – С ней всё хорошо?
– Ей… стало лучше. – Мисато не смотрела на него. – Я подумала, что, может быть, ты захочешь съездить с мной и забрать ее из больницы.
Синдзи заколебался. Перспектива увидеть снова Аску вдруг стала пугающей. Но что он мог сделать? Она была важна для него. В том, что с ней случилось, была и его вина.
– Думаю, Аска это оценит, – продолжила Мисато.
Она не убедила его окончательно, но он не смог придумать иного ответа.
– Я… ну ладно.
Несмотря на полученный ответ, ее настроение не улучшилось. Наконец, он обратил внимание на то, как она избегает его взгляда. Обычно Мисато всегда была рада поговорить с ним, даже если была не в настроении. Она всегда пыталась сделать те редкие моменты, которые они проводили вместе, приятными.
Она всегда хотя бы смотрела ему в глаза.
– Мисато? – нерешительно спросил Синдзи. – Что-то не в порядке? Не в порядке с Аской?
Мисато вздохнула, тяжело опершись на дверной косяк.
– Не с Аской. Дело в том, что… – Ее выражение лица стало изменилось, стало жестким, и она глубоко вздохнула. – Я просто не могу придумать никаких красивых слов, поэтому я скажу все как есть: тебе снова придется пилотировать Еву.
Синдзи выронил ленточку из руки.
Мисато быстро добавила:
– Я помню о своем обещании, но Командующий считает, что нас ожидают другие атаки Ангелов, поэтому нам необходимо быть готовыми ко всему…
– Но ты обещала. – Внезапно непрошенной гостью пришла злость. Она нахлынула как кипящая волна, захлестнувшая его целиком, поглощающая все на своем пути. – Ты обещала!
Мисато покачала головой. – Я знаю, Синдзи. Поверь мне, если бы я хоть что-нибудь могла сделать...
– Ты обещала!
– Я знаю. Мне жаль, Синдзи, – мягко сказала Мисато. – Прости меня.
– Этого недостаточно!
Он произнес эти слова почти сразу, как они пришли в его голову. Где-то на задворках его разума прозвучал шепот, уговаривающий его подождать и дать Мисато шанс объясниться. Он проигнорировал его.
– Каждый раз, когда я залезаю в это штуку, я причиняю другим людям боль! Тодзи. Рей. Аска. Каору…
– Я знаю.
– И так каждый раз! Как ты можешь просить меня об этом? Ты хоть понимаешь, каково это? Извинений недостаточно! Извинения ничего не значат, ведь это не тебе приходится заниматься этим!
– Синдзи, я пыталась понять, я действительно пыталась. Но это приказ твоего отца.
– Он не может заставить меня! – заорал Синдзи. – И ты тоже не можешь! Мне плевать на ваши приказы! А ты! Ты такое же чудовище, как и мой отец!
Как только он произнес эти последние слова, он уже знал, что пересек черту. Он сказал что-то ужасное, этой женщине, которая минуту назад, как ему казалось, беспокоилась о нем.
Ее расширившиеся глаза задрожали от нахлынувших слез, и она отступила на пару шагов. В порыве ярости, он был рад, что он смог причинить ей такую сильную боль одними лишь словами.
– Ты прав, – Мисато с трудом удерживала голос от дрожи. – Я не могу заставить тебя. Но ты мужчина. И иногда мужчины должны делать то, чего они не хотят, только потому что так будет правильно. Потому что люди зависят от них. Твой выбор влияет не только на твою жизнь, Синдзи. Твои слова… – она на секунду остановилась, потеряв мысль, – Синдзи, я не хочу причинять тебе боль. Я не…
Но Синдзи больше не слушал.
– Ты прямо как мой отец!
Эти слова ознаменовали конец разговора и Мисато поняла это. Ничего из того, что бы она могла сказать, не могло изменить его решения. Как бы она не старалась оправдать нарушение своего обещания, он этого не примет. Он не станет пилотировать Еву. С печатью поражения на лице, она кивнула и прекратила спор.
Синдзи не стал смотреть, как она уходит прочь. Вместо этого он подобрал упавшую на пол ленточку и в изнеможении рухнул на ближайший стул, положив голову на сложенные руки и чувствуя себя преданным.
_________________________________________________________________
Мисато закончила спуск по лестнице и оказалась на площадке, на которой Рицко надевала оборудование для подводного плавания. Металлический стук подошв ее ботинок раздавался эхом по всему ангару.
 – Так это правда?
Рицко отвлеклась от одного из вентилей на кислородном баллоне и посмотрела на свою подругу, которая приближалась к ней, поправляя защитную каску на голове.
– Я удивлена только тому, что это заняло столько времени, – сказала она с горькой ухмылкой. – Он никогда не тратил ценные ресурсы попусту.
«Как типично для него», – подумала Мисато.
После того, как Рицко уничтожила систему псевдопилота, она была задержана и помещена под арест, где и провела последние три месяца. Она была слишком опасна, и никто не мог повлиять на решение Командующего. Мисато и Синдзи присутствовали при уничтожении системы псевдопилота, когда запасные тела Рей начали разваливаться на части прямо перед ними. Рицко ненавидела их и не считала их настоящими людьми.
Это была одна из самых жутких вещей, которую видела Мисато за свою жизнь, и это говорило о многом, ведь она была человеком, которая присутствовала в эпицентре Второго Удара и выжила, чтобы рассказать об этом.
– Хочешь, я подержу твой лабораторный халат? – спросила Мисато, сев на край площадки и свесив ноги вниз.
Она смотрела в толщу ЛСЛ, заполнявшей большую часть отсека под ее ногами и сквозь нее она ясно различала незавершенное тело Юнита-00. Оно представляло собой лишь торс, одну руку и голову, окутанные разнообразными кабелями и трубками, переплетенными в полнейшем, как ей казалось, беспорядке. Без своей наружной брони, он был похож на человеческий скелет.
– Здорово выглядит, не правда ли? – саркастично заметила она.
– А кто скажет, что человек не противен взору Бога? – ответила Рицко.
– Бог создал человека по своему образу и подобию. Если Богу противен человек, то он и сам себе противен.
– А человек, в свою очередь, создал Еву по своему образу и подобию. – Рицко выпрямилась, снимая лабораторный халат, под которым она носила сплошной купальный костюм.  Мисато подобрала халат с пола и положила себе на колени.
– Спасибо. – сказала Рицко.
– Не стоит. Люблю быть полезной. Но все-таки, чем ты тут занимаешься?
– Собираю образцы тканей. На данном этапе, тело Юнита-00 все еще слишком уязвимо для воздействия окружающего воздуха, поэтому оно погружено в ЛСЛ, которая снабжает его всеми необходимыми питательными веществами. Таким образом, чтобы собрать подходящие образцы, мне придется немного поплавать, – сказала Рицко, проверяя водонепроницаемые час на запястье. – Если можно, – продолжила она, – позволь мне задать встречный вопрос. Ты уже поговорила с Синдзи?
– Да, – тяжело вздохнула Мисато.
– Надо полагать, все прошло не очень успешно?
Мисато не ответила. Она надеялась, что ей удастся избежать этого разговора. Рицко необходимо было поставить в известность, что Синдзи отказался пилотировать Юнит-01 и Мисато уже написала об этом отчет. Но писать об этом было легче, чем говорить. И хотя злые и горькие слова Синдзи все еще причиняли ей боль, глубоко внутри она понимала, что она их заслужила. И поэтому справляться с болью было только тяжелее.
– Мисато? – окликнула Рицко.
– Что я должна была сказать? – пробурчала она. – Что это его долг? Я сказала это. Я даже не уверена, что сама верю в это. Я уже ни в чем не уверена, если уж на то пошло. Или я должна была солгать ему?
– Тебе нужно было сказать лишь то, что требовалось. Ради достижения результата.
Мисато почувствовала раздражение.
– Ты говоришь так, будто он какая-то машина, не имеющая чувств! Я так не могу. С людьми так не получится, Рицко. Я знаю, что для тебя это все не имеет смысла, но даже ты не сможешь оправдать те страдания, которые он испытывает благодаря нам. Он заслуживает счастья.
– Как и все мы. Но в жизни так не бывает. Мы должны делать то, что от нас требуется, иначе мы бы все еще жили в пещерах и боялись огня. Мы все должны чем-то жертвовать, так уж устроена жизнь. – Рицко села рядом с Мисато и начала пристегивать тяжелый алюминиевый баллон к спине.
– Давай в следующий раз ты поговоришь с Синдзи, а?
Рицко сдвинула маску для погружения себе на лоб.
– Что насчет Аски?
– Все еще в больнице. Честно говоря, я не представляю, каким образом она сможет пилотировать Еву в таком состоянии. Ты читала ее досье?
– Читала. С ней все будет в порядке.
– Ее наши голой в ванной, наполненной грязной водой, в шаге от самоубийства. Врач сказал, что на морила себя голодом и ее пришлось положить под наблюдение для того, чтобы она больше не смогла причинить себе вреда. Не думаю, что будет хорошей идеей передать ей управление оружием массового поражения.
– Аска не стала бы убивать себя, это не в ее духе. Если бы у нее было подобное желание, она смогла бы осуществить его куда более простым и действенным способом. Нет, она хотела наказать себя за поражение. Ей стало плевать на свою жизнь, но это не значит, что ей хотелось умереть.
– Как скажешь, – несчастным голосом ответила Мисато. – Но моя точка зрения остается неизменной. Как она будет пилотировать в таком состоянии?
– Мы что-нибудь придумаем. Евангелион состоит из десятков очень сложных систем и компонентов. Мы просто подкорректируем некоторые показатели и конечные изменения могут быть довольно значительными. Положись на меня.
Мисато нахмурилась.
– А что я скажу Аске?
– Скажи ей то, что она хочет услышать. – Рицко опустила маску на глаза. – Послушай, Мисато, перестань принимать все так близко к сердцу. Когда-нибудь ты поймешь, что в этом нет ничего плохого.
Рицко знала, что этого не произойдет. Мисато тоже знала это.
– Я присмотрю за твоим халатом. – Она похлопала Рицко по плечу. Понимая, что ей не переубедить свою подругу, Рицко обхватила регулятор губами, поправила маску и с громким всплеском нырнула в ЛСЛ спиной вперед,
_____________________________________________________________________
Евангелион-01 был чудом современной науки и техники.
Даже с его обширными познаниями, Фуюцки с трудом осознавал всю важность создания подобного существа. Первые пять экземпляров, с 00 по 04, были уникальны. Хотя они и были построены на общей основе и фактически имели общего прародителя, каждый из них обладал своими особенностями и каждый из них отражал личности их пилотов.
Принимая во внимание то, что скрывалось за их бронированными пластинами, это было и неудивительно.
Но Юнит-01 выделялся даже среди них. Он — вернее, она, была особенной. Юи Икари позаботилась об этом.
Фуюцки вздохнул, вспомнив ее, а затем обратил свой взор на огромную голову над ним. Юнит-01 вывели из стазиса и Фуюцки стоял на галерее, протянувшейся на уровне ее груди. Она была худощавой, но тяжелой, с головы до пят покрытой толстой броней лилового цвета. Ее голова была похожа на голову чудовища, вытянутый подбородок находился под рогом, занимавшим место носа, а треугольные глаза делали ее похожей на демона.
Изначально она проектировалась как опытный образец, но форс-мажорные обстоятельства заставили ее стать первой моделью, которая вступила в бой и победила Ангела. Несмотря на пилота-новичка.
Но их изначальный план оказался нарушен. Юнит-01 не должен был поглотить С2-двигатель; Рей не должна была умереть; Икари не должен был вступать в противостояние со своими хозяевами настолько открыто. Но тем не менее, это произошло и финальную часть плана пришлось отложить на потом. Фуюцки был уверен, что Юи поймет. Она всегда понимала. А они должны быть стопроцентно уверены в успехе.
Высоко над ним, капсула пилота была извлечена при помощи крана и заменена новой капсулой темного-красного цвета, торчавшей из отверстия у основания шеи Юнита-01. Светящиеся кольцо была расположено на конце капсулы, вокруг которой были обмотаны диагностические кабели и разветвлялись далее, как натяжные тросы, удерживающие строение против ветра. Оставалось немного времени до поры, когда они будут готовы.
Фуюцки отложил мысли в сторону и повернулся к своей подчиненной.
– Где доктор Акаги?
Красивая девушка-техник удивленно моргнула, застигнутая врасплох вопросом, обращенным непосредственно к ней. Фуюцки нашел ее смущение довольно милым.
– Эмм, она с Юнитом-00. Думаю, она собирает образцы. Она дала указания подготовить тестовую капсулу и продолжать работу до тех пор, пока мы не достигнем приемлемых пороговых значений.
– Очень хорошо. – кивнул Фуюцки, снова повернувшись к Юниту-01.
«Нам нужно сохранять терпение», – подумал он. Они сделают это все вместе; или же они погибнут все вместе.
_________________________________________________________________
Синдзи выполнил просьбу Мисато и поехал вместе с ней в больницу, чтобы забрать Аску.
Их совместная дорога была очень неловкой, ведь он все еще был зол на нее и не сказал ей ни слова за последние несколько дней, несмотря на ее неоднократные попытки вовлечь его в разговор. Даже сейчас он избегал смотреть в ее сторону, вместо этого уставившись в окно, в то время как машина спускалась в Геофронт на грузовой платформе.
Геофронт представлял собой огромную подземную каверну. Синдзи знал о нем только то, что он был основной базой NERV в Токио-3. Сама Центральная Догма находилась в пирамидообразном главном здании в центре пещеры, окруженном лесом и с искусственным озером по соседству. Поезда и грузовые лифты спускались по спирали по стенам купола, обеспечивая быстрый доступ к поверхности.
Это место поражало воображение, но на нем до сих пор сохранялись следы недавних сражений. Сражений, которым всегда сопутствовали жертвы.
Они оставили машину на стоянке и безмолвно вошли в здание. Им пришлось воспользоваться несколькими лифтами, чтобы добраться до отдаленно расположенного отделения интенсивной терапии, в котором содержались самые тяжелые пациенты. Он уже успел возненавидеть здешние больницы, несмотря на то, что до сей поры ему удавалось избегать длительных госпитализаций.
В отличие от Аски, которая провела здесь уже несколько месяцев.
Они нашли ее стоящей внутри зала ожидания, рядом с дежурной медсестрой. Аска, облаченная в белую больничную пижаму и тапочки, просто стояла и смотрела в окно, выходящие на сад.
Несмотря на месяцы вынужденного заключения, Аска оставалась все той же экзотичной красавицей, которой запомнил ее Синдзи. Она немного похудела, а ее кожа казалось бледной из-за нехватки солнечного света.
Ее взъерошенная золотисто-рыжая грива опускалась до середины спины и рассыпалась по плечам, образуя две длинные пряди, обрамляющее ее красивое юное лицо, выдававшее ее смешанное немецко-японское происхождение. Глаза ее были яркого сапфирово-голубого цвета, высокие скулы не имели и следа веснушек, а ее стройное подростковое тело и ее привычка выставлять его напоказ часто не позволяли ему отвести от нее глаз.
В ограниченном пространстве общей квартиры, их вынужденное соседство с легкостью превращало ее в объект его сексуальных фантазий. Она любила разгуливать по квартире, одетой лишь в самый минимум верхней одежды, ее шорты постоянно задирались, показывая больше, чем следовало. Даже чувства вины и отвращения, обычно приходившие потом, не могли сдержать его в пылу момента.
В самом деле, эти два чувства, казалось, определяли всю гамму чувств, которые он испытывал по отношению к Аске, и не только в физическом плане.
Она стала местной знаменитостью с того самого момента, как представила себя перед классом, а ее заносчивая натура, казалось, наслаждалась каждой крупицей внимания. Она выглядела довольной и счастливой, чему он мог только завидовать.
Ей удалось его полностью одурачить.
Он был неподалеку, когда Ангел выворачивал ее разум наизнанку, и он с ужасом понял, какие чувства скрывалось под ее маской. К сожалению, никому бы не удалось пройти через то, что пришлось пройти ей и не измениться в худшую сторону. Особенно, после того, как ее бросили одну в больнице. Его неспособность помочь ей или хотя бы немного утешить ее тоже не помогали.
Ее облик отдался болью в его сердце. Ему очень хотелось сказать, что он сожалеет, хотя он и знал, что он ей этим не поможет, но слова застряли в горле и он ничего не сказал. Ему не следовало приходить сюда, он не должен смотреть на нее или пытаться говорить с ней, как будто ничего не произошло.
Как у соседей	 и коллег-пилотов, их отношения всегда оставляли желать лучшего. Они слишком сильно различались характерами, но все равно Синдзи ни на секунду не сомневался, что она не заслуживала того, что с ней случилось. Он абсолютно точно не хотел, чтобы ей причиняли боль и так же точно он не хотел оставлять ее в одиночестве.
Но он поступил именно так — потому что это было проще всего.
К счастью, Мисато и не ожидала, что он заговорит первым. Она положила руку ему на плечо, давая понять, что ему стоит остаться позади, в то время как она осторожно подошла к девушке, стоящей перед ними, поближе.
– Привет, Аска. Как ты себя чувствуешь?
Ответ рыжеволосой девушки был короток и наполнен горечью.
– Чего тебе надо?
– Хочу вернуть тебя домой, – с мягкими материнскими интонациями ответила Мисато. – Юниту-02 нужен пилот.
– Разве ты не слышала? – усмехнулась Аска. – Я больше не могу пилотировать.
Она повернулась в сторону Мисато, но посмотрела мимо нее, туда, где стоял Синдзи, и пригвоздила его к месту свирепым взором, ее глаза сверкали едва сдерживаемой яростью.
– Да и потом, зачем тебя я? Ведь у тебя есть Синдзи! Замечательный, непобедимый Синдзи — великое Третье Дитя! Ну зачем тебе нужна такая маленькая бесполезная девчонка вроде меня?
– Я не пришла бы сюда, если бы думала, что ты бесполезна. – сказала Мисато уверенным тоном.
Аска уставилась на нее.
– Мой уровень синхронизации равен нулю! НУЛЮ! Ты что, не понимаешь? Я больше не могу пилотировать Еву!
– Мы думаем, что это не так, – спокойно объяснила Мисато. – Рицко сказала, что она знает, как это исправить
– Что? – лицо Аски приняло удивленное выражение. – Ты серьезно?
Мисато слабо улыбнулась.
 – Я еще не в курсе всех подробностей, но они знают, что делают. Но дело не в этом. Просто что я хочу, чтобы ты вернулась домой. Тебе нечего здесь делать.
Аска отвернулась, опустив плечи, и Синдзи подумал, что он увидел в ее реакции нечто большее, чем бурлящий гнев.
– Даже если это сработает — если я смогу пилотировать снова — с чего ты взяла, что я захочу вернуться обратно?
Теперь ее голос звучал удрученно.
– Я никогда не была счастлива в твоем доме.
– Там не так уж и плохо, – сказала Мисато. – Мы купили пару новых ковров.  К тому же, Пен-пен все еще у Хикари, так что рыбой больше не воняет.
Аска выдавила из себя смешок.
– Слушай, ты же не думаешь, что я поверю в то, что ты хочешь остаться здесь. Я приготовила все для твоего возвращения, — в принципе, все осталось так же, как ты оставила, — и Хикари ждет не дождется встречи с тобой. Она так хочет пройтись по магазинам вместе. Твое место там, с друзьями и людьми, которым ты нужна, Аска, а не здесь. Это нормально, что ты не хочешь, чтобы тебя жалели, но сделай это для себя, хорошо? Я… мы, – Мисато посмотрела на Синдзи, – хотим для тебя только самого лучшего.
Аска внимательно изучила каждый сантиметр лица Мисато, как будто бы ища оправданий, и когда она их не нашла, развернулась к Синдзи.
– А что ты хочешь сказать обо всем этом?
 Синдзи не смог выдержать ее взгляда и стыдясь, опустил голову, из которой вылетели все слова, которые он собирался сказать.
– Аска, я… я…
Аска раздраженно фыркнула.
– Понятно, ты все такой же болван, как и раньше.
– Конечно, Синдзи тоже хочет, чтобы ты вернулась домой, – Мисато сняла рюкзак с плеч и сунула его в руки Аске. – Я принесла твою одежду. Надеюсь, ты не собираешься разгуливать по городу в таком виде? Если ты, конечно, не собираешься задать новый модный тренд.
Аска снова посмотрела на нее, но через мгновение решилась и взяла рюкзак.
Пока она переодевалась, Мисато попросила медсестру помочь ей собрать оставшиеся вещи Аски. Медсестра кивнула и последовала за Аской дальше по коридору, снова оставив Синдзи и Мисато вдвоем. Но они ждали недолго: уже через несколько минут они втроем сели в машину и направились обратно на поверхность.
Мисато и Аска сидели спереди, а Синдзи сел заднее кресло прямо за водителем. Всего лишь раз он поймал взгляд Аски в зеркало заднего вида.
После этого, до самого конца поездки, он только смотрел в окно, наблюдая за видами и чувствуя себя не в своей тарелке. Даже Мисато была молчалива: казалось, что все трое были совершенно незнакомы, и им нечего было сказать друг другу, несмотря на долгую разлуку.
_________________________________________________________________
Третьему Дитя хотелось бы думать, что ему было поручено готовить, потому что он был хорош в этом. Но на самом деле он просто начал готовить ужин, как только они вернулись домой, и никто не попытался его остановить. Это была единственное, что он мог сделать сейчас ради Аски.
Помимо прочего, это удерживало Мисато подальше от кухни и тем самым спасало Аску от перспективы есть ее стряпню в первый день после выписки. Синдзи считал, что она заслуживала лучшего, ведь еда, которую готовила их опекунша, была даже хуже больничной.
Как только они добрались до дома, Синдзи начал доставать кухонную утварь, нужную для приготовления ужина, в то время как Мисато и Аска разделились: он услышал, как Мисато прошла в свою комнату, чтобы переодеться в короткий топ и ее любимые обрезанные джинсовые шорты, после чего она вернулась и включила телевизор.
Вода для риса только начала закипать, когда Аска проскользнула в кухню, держа в руках кучу постиранной одежды. Смотря на плиту, он лишь краем глаза увидел, как она обогнула дальний конец обеденного стола и ушла в ванную.
Как только он услышал шум воды, он позволил себе расслабится, не замечая того, насколько сильно был напряжен до ее ухода.
Не то что бы он хорошо ладили друг с другом, но по крайней мере, раньше они могли хотя бы иногда общаться между собой. Обычно они болтали об учебе в школе или Евах, а иногда они даже разговаривали на личные темы. Но после всего того, что произошло, Синдзи принял ее отстраненность как должное.
Уныло вздохнув, он попытался выбросить эти мысли из головы и сосредоточиться на приготовлении еды.
Он успел вовремя. Как только Синдзи положил тарелки с рисом, мясом и овощами на низкий стол, бывший едва ли не единственным предметом интерьера комнаты Мисато, Аска вышла из ванной комнаты. Все еще слегка мокрая, она надела свою любимую домашнюю одежду — топ без рукавов, заправленный в короткие спортивные шорты, которые подчеркивали стройность ее длинных ног.
Это последнее наблюдение немного удивило его. Со временем, он привык к этому, но все-таки она явно не стеснялась покрасоваться собой.
Сидя разных концах стола, они приступили к трапезе, используя палочки. Как и ожидалось, за столом царила угрюмая атмосфера. Синдзи был благодарен за то, что его соседки не высказывали интереса друг к другу, несмотря на то, что это был их первый совместный ужин за долгое время. Благодаря этому его собственное молчание не казалось таким неловким.
Мисато попыталась нарушить тишину, похвалив его стряпню после пары проглоченных кусков, но видя, что он не хочет разговаривать, переключила внимание на Аску и начала говорить с набитым рисом ртом.
– Мм, Аска, – сказала Мисато. – Рицко попросила передать, что хочет завтра встретиться с тобой. Она собирается провести осмотр, чтобы определить твое текущее состояние.
– Осмотр? – В отличии от Мисато, Аска была достаточно воспитана, чтобы не разговаривать с едой во рту. Она подняла голову от тарелки, по которой она гоняла кусок мяса палочками. – Разве меня недостаточно истыкали иголками в больнице?
– Это нужно, чтобы мы смогли подготовиться к синхротестам.
– Вы же не собираетесь активировать Юнит-02? – спросила Аска.
– Ну кончено собираемся. – Мисато проглотила очередной кусок. – Рицко сказала, что для начала нам придется определить твои исходные показатели. И на этот раз, я склона согласиться с ней. Это не лучшая идея, активировать твою Еву, не зная твоих показателей. Ты отсутствовала довольно длительный срок, и это оказало свое влияние.
– Думаешь, что у меня ничего не получится? – нахмурилась Аска, вернувшись к еде.
– Как я уже сказала, я бы не стала тебя беспокоить, если бы не думала, что у тебя есть шанс. – сказала Мисато. – Я верю в тебя. Мы все верим в тебя.
– Тогда почему вы не активируете ее? – недовольно спросила Аска, хмурясь и повышая голос. – Вы просто теряете время.
– Это не так. – Мисато выглядела озабоченной. – Просто я беспокоюсь о тебе.
Было неясно, поверила ли ей Аска или нет. Она прикусила губу, чтобы не отвечать.
Мисато стала слишком хороша в этом, с горечью подумал Синдзи. В том, чтобы делать вид, что ей не все равно. Она могла утверждать обратное, но на самом деле она лишь цинично использовала их обоих. Она уже предала его и теперь она собирается предать Аску.
Пока Синдзи доедал остатки своей порции, он делал вид, что не следил за Аской, но на самом деле постоянно бросал на нее взгляды.
Очевидно, что в отличие от него, она хотела вернуться к пилотированию. Возможно, это бы сделало ее счастливой. Он был бы рад этому. Он был бы рад чему угодно, если бы это означало, что для нее еще оставалась надежда.
Он держал в палочках комочек риса, когда Аска сменила позу, поправляя свои ноги под собой. Случайно, они на мгновение встретились взглядами своих голубых глаз — его бледных и ее ярких — прежде чем они отвернулись друг от друга.
Синдзи с усилием сглотнул, почти подавившись едой. До конца ужина он более не смел поднимать взгляда от тарелки.
Насытившись, Мисато откинулась назад, лениво поглаживая живот.
– Уфф, это то что было нужно. Кстати, Аска, у меня есть для тебя небольшой подарок.
Темноволосая майор поднялась на ноги и ушла на кухню, но через несколько секунд она вернулась, держа в руках небольшую коробочку, сверху на которую была приклеена бумажка с надписью: «Добро пожаловать домой».
– Вот. – Мисато протянула коробочку Аску и села рядом с ней, довольно улыбаясь. – Думаю, они тебе понадобятся, раз ты снова стала пилотом.
Аска отложила палочки для еды, открыла коробку и молча уставилась на ее содержимое — это были ее остроконечные, ярко-красные нейроконтакты.
Рыжеволосая девушка напряженно улыбнулась и с сомнением взяла их в руки.
Синдзи заметил, что ее запястья опухли и до сих пор сохраняли следы от внутривенных инъекций. Похоже, что ее лишь недавно отсоединили от капельницы.
По всей видимости, Мисато не поняла истинной причины нерешительности Аски, и думала, что та будет в восторге от ее подарка.
– Дай мне… – она подвинулась ближе, потянувшись за нейроконтактами, собираясь надеть их на Аску.
– Не прикасайся ко мне. – съежилась Аска.
Без дальнейших объяснений, она вскочила на ноги и убежала в свою комнату.
Странное чувство, которое испытал Синдзи, когда он впервые увидел ее в больнице, только усилилось. Конечно, он сочувствовал ей, но разве дело было только в этом? К его жалости вдобавок примешивалось чувство вины, внося дополнительный сумбур в его чувства.
Это было другое чувство, сильное и полностью за пределами его понимания. Если бы только он мог сказать Аске, что он испытывает, может быть они бы смогли что-нибудь придумать и оно перестало бы его так сильно тяготить. Но что более вероятно, она бы просто накричала на него и назвала тупым за то, что он не понимал сам себя.
Может быть, он и был тупым на самом деле.
Мисато заметила его обеспокоенный вид.
– Она с этим справится. Просто дай ей время. – сказала она. – Всегда трудно собраться с силами после падения. А после такого падения — тем более.
Синдзи не ответил ей. Он все еще смотрел вслед Аске.
– Совсем забыла. – добавила Мисато после короткой паузы. – Ты все еще не разговариваешь со мной.
_____________________________________________________________________
Трибуна, установленная для выступающих ораторов, возвышалась примерно на метр над уровнем пола. Накаима безучастно наблюдал за происходящим с верхней террасы, пока очередной дипломат заступил на место, перебирая бумаги и начиная речь. Как помнил Накаима, дипломат был русским, что объясняло ту степень внимания, которое ему уделяли все присутствующие в зале.
– Ради чего все это? – прошептал Накаима.
Человек, сидевший рядом с ним, повернул голову. Он был стар, никто точно не знал насколько, но он прожил достаточно, чтобы заработать определенную репутацию. Его лицо, покрытое глубокими морщинами, венчала редеющая седая шевелюра. Он выглядел хрупким, но Накаима знал: Мусаси Клюге, начальник разведывательного управления Министерства внутренних дел, был одним из самых опасных людей во всей Японии. По всему департаменту ходили слухи, что он выбирался наружу только тогда, когда кому-либо предстояло умереть.
– Это громовая поступь цивилизации. – тихо произнес Клюге. – В конце концов, мы не дикари.
«Ироничное замечание, – подумал Накаима. – Дикари сражаются лицом к лицу, но только цивилизованные люди способны нанести удар в спину».
– Но разве они не знают, что все их выступления бессмысленны? Дела здесь решаются только в кулуарах.
Клюге согласно кивнул.
– Не в этом дело. Протокол должен быть соблюден. Ты не понимаешь этого, потому что ты не политик. – Клюге наклонился вперед, не отрывая взгляда от выступающего. – Но это не важно. Я не проделал весь этот путь в Киото ради пустых споров о политике.
Накаима знал, что тот имеет в виду. Он и сам не очень интересовался политикой. По его скромному мнению, политики и бюрократы заслуживали последнего круга Ада, как раз рядом со шпионами.
– Мне жаль, что я не могу похвастаться результатами. Может быть, другой агент…
– К сожалению, не выйдет. Тебя выбрали благодаря твоему прошлому. Любой другой агент на твоем месте слишком сильно бы выделялся, чтобы делать твою работу эффективно.
– Икари все еще подозревает меня.
– Это неудивительно. Но твоя должность сугубо гражданская. Мы всегда могли внедрить другого шпиона, но вместо этого, мы назначили открытого представителя, чем заставили Икари сомневаться.
– Икари не похож на сомневающегося человека. – сказал Накаима. Он сказал правду. Даже если бы он был дипломированным психологом, он бы не смог лучше передать свои впечатления об этом человеке. К тому же он знал, что Клюге не стал бы его критиковать за похвалу противнику, даже наоборот, если противник был этого достоин.
– Неважно. Лучше вести нашу деятельность открыто… Конечно, NERV может отстранить тебя от работы. Но сделав это, они разорвут связи с гражданской администрацией, и что более важно, с ее финансированием. А они не смогут продолжать работу без денег. Так что пока наша позиция остается непоколебимой, и я не вижу причины что-либо менять.
Накаима кивнул.
– Но до каких пор?
Русский дипломат теперь обильно жестикулировал. Большая часть людей, включая европейцев, выглядела так, как будто они в любой момент были готовы взорваться от ярости.
– До тех пор, пока Особый Приказ о защите NERV не отменят. — сказал Клюге. – А наши друзья внизу... Россия хочет Евангелионы, как оружие. Китай тоже хочет оружие — и уважения. Америка… Насчет Америки мы не уверены. Дешевые автомобили, дешевая электроника, кто знает? Они нуждаются в нас больше, чем мы в них, и если дело дойдет до конфронтации, мы сможем найти компромисс. А это будет значить, что нам будут противостоять лишь два вето вместо трех. Пока до этого не дошло, нам нужно обдумать все, что мы знаем и заполучить всю недостающую информацию. К тому же, нам необходимо узнать, что Икари собирается делать с переданной ему программой.
– А что говорит военная разведка?
В разведывательном управлении Сил Самообороны Японии работали лучшие эксперты в сфере информационных технологий и если они чего-то не знали, этого не знал никто.
– Ничего. Это не входит в сферу их компетенций. Все, что касается Евангелионов, настолько сложно, что требует долгих лет опыта работы с ними и огромного объема специфических знаний. Раздел архивов, в который изначально был помещен диск, не упрощает задачу.
Накаима ничего не понял, но промолчал. Мусаси Клюге выглядел необычайно спокойным для человека, который не привык, чтобы ему задавали вопросы.
– Разведка, – объяснил он, – категорирует свои архивы по уровню значимости. Они включают в себя все, о чем ты только можешь подумать — операции против террористов, государственные тайны, военные-промышленные проекты, даже инцидент с Jet Alone. Все. Это удобный способ, но значимость — это относительная категория, оставляющая простор для интерпретации.
NERV никогда не считался угрозой для нас. За последние 15 лет, а также за полвека до этого, было собрано немало сведений. NERV всегда являлся самостоятельной организацией и довольно большой объем материалов был просто передан в архивы без предварительного анализа. А то, что было проанализировано, было практически бесполезным. И этот диск был одной из таких вещей.
– Ты ведь не думаешь, что он проверяет нашу реакцию? – Накаима не сводил взора с представления внизу. – По-моему, он сделал запрос только ради того, чтобы проверить, согласимся мы или нет. Если бы мы отказались, он бы понял, что мы что-то задумали. А эта штука не похожа на оружие.
– Это не означает, что оно им не является. Не думаю, что такой человек, как Гендо Икари тратит свое время на подобные игры. Какой бы не была информация, содержащаяся на этом диске, он намерен ее использовать. И я начинаю уставать, пытаясь угадать, что у него на уме на этот раз.
Представление снизу, похоже, близилось к концу. Мерный гул, наполнивший помещение, стих и наконец прекратился полностью. На лицах делегатов, возвращающихся на свои места, было написано облегчение. Накаима пришел к выводу, что закончившаяся свара означала лишь то, что спорящие стороны, как любые порядочные политики, решили ничего не решать. Он повернулся к Клюге.
– Возможно. Возможно нет. В любом случае, мне нужно знать. – Клюге наклонился к нему и посмотрел холодным немигающим взглядом. – Мне нужно, чтобы ты просто делал свою работу.
Накаима почувствовал мурашки, бегущие по спине. Глаза, смотревшие на него, принадлежали хищнику. Умному, коварному и чудовищно опасному хищнику.
– Что насчет Кацураги? – спросил Клюге.
– У меня еще не было удобного предлога для разговора. – сказал он. – Я боюсь, если я буду слишком активно буду искать встречи с ней, это может вызвать подозрение с ее стороны. И в таком случае, она не захочет сотрудничать.
– Она близко общалась с Редзи, возможно ближе, чем с кем-либо другим. Нам нужна любая информация, которую он мог предать ей до своей скоропостижной смерти.
– Это если такая информация вообще существует.
– Незадолго до своей смерти он должен был прислать нам отчет о своей деятельности. Однако, мы ничего не получили. С одной стороны, это может означать, что ему просто не о чем было докладывать, но мы полагаем, что это не соответствует действительности. С другой стороны, это может означать, что подобная информация все-таки была получена, но не была передана нам. Будет неосмотрительно с моей стороны не попробовать найти ее. Я не считаю, что обстоятельства его гибели как-то связаны с тем, что данные были потеряны; человек вроде него должен был знать о возросших рисках и должен был позаботиться о своем наследии. Я уверен в этом. Являлось ли это предательством с его стороны или просто отчаянной попыткой сохранить важные сведения, он должен был передать Кацураги хоть что-то.
– Но разве вы не хотите удостовериться в его возможном предательстве? – спросил Накаима.
– Теперь это уже неважно. Мертвецы не предают.

_________________________________________________________________
На заднем сиденье лимузина было тихо, лишь негромко шумел двигатель, тянущий машину по длинным улицам делового центра города. Движение ощущалось лишь в те моменты, когда водитель нажимал на педали тормоза или газа.
Командующий Икари смотрел в окно с тех пор, как они покинули конференцию, его взгляд был отстраненным, но не полностью затерянным в собственных мыслях. Его заместитель сидел напротив, держа книгу в морщинистых руках.
Никто из них не произнес ни слова.
Наконец, после того, как они повернули в последний раз, раздался звонок из интеркома, расположенного в переднем сиденье. Заместитель Командующего Фуюцки протянул руку и нажал на кнопку.
– Да? – спросил он тщательно выверенным тоном.
– Они закончили, сэр. – ответил голос спереди.
– И?
– Голосование провалилось. – сказал мужчина на другом конце линии.
– Спасибо, что держите нас в курсе. – сказал Фуюцки и отпустил кнопку. Затем, он закрыл книгу и обратился к Командующему Икари. – Похоже, что ты был прав.
– Я хорошо знаю таких людей. – сказал Икари. Его локоть опирался на подоконник, а костяшки пальцев поддерживали подбородок, придавая Командующему классический вид мыслителя. Он не выглядел ни расслабленным, ни напряженным. Весь его вид источал ауру человека, контролирующего свои эмоции так же, как он контролировал ситуацию вокруг него.
Они присутствовали на заседании Совета Безопасности лишь несколько минут, чего было вполне достаточно. Ими были проведены необходимые встречи, на которых были получены заверения в преданности и получены необходимые гарантии.
Было похоже, что Командующий прибыл сюда только для этого. После проведения всех необходимых приватных бесед, они покинули собрание. Их обоих не заботило, что их присутствие было настолько коротким, что выглядело абсолютно излишним.
– Российский посол, по моему мнению, был вопиюще формален. Но по крайней мере, он был искренен. – произнес Фуюцки. – Пока наличие несогласных на голосовании гарантированно, нам не о чем беспокоится. Но я не уверен насчет китайцев. Мне не очень по душе взаимодействовать с ними.
– Они такие же бизнесмены, как и остальные. – бесстрастно сказал Командующий. – Они хотят работать с нами и пойдут на компромиссы во всем, включая их принципы. Их жажда власти — наше преимущество.
– Жадные люди не слишком хорошо соблюдают сроки. – возразил Фуюцки.
– Но зато они знают, что им не стоит разочаровывать нас. То, что мы предлагаем, вернее, что они рассчитывают получить от нас, они никогда не смогут заполучить самостоятельно. И поэтому они не станут долго колебаться.
– Пока что это лишь гипотеза.
– Пока что они сдерживают свои обещания, разве нет?
Заместитель Командующего усмехнулся, морщины на его лице углубились.
– Ну это пока. Политика может быть непостоянной, вспомни американцев. Каждые четыре года — это что-то новое, какая-то свежая проблема, не имевшая никакого значения для предыдущей администрации. Но зато мы всегда можем рассчитывать на коварство китайцев.
– Комплимент? – спросил Икари, тщательно изображая удивление. – От тебя?
– Что-то вроде того.
– Честно говоря, меня всегда впечатляла американская политическая традиция. Жизнь постоянно меняется. Мы знаем это благодаря нашему изучению природы. Но в то время пока инженеры постоянно пытаются воспроизвести природные принципы в своих механизмах, политики не обращают на это внимания. В природе, изменения — это ключ к успеху. В рамках экосистемы, животные встречают множество испытаний, но все в итоге зависит от их способности меняться под воздействием окружающей среды. Американцы смогли сымитировать этот принцип в своей политической системе. Изменения следуют за изменениями. Либо ты меняешься, либо ты умираешь.
– Ты согласна со мной, Рей? – спросил Командующий, повернувшись к девушке, сидевшей рядом.
Рей почти прослушала его вопрос. Она присутствовала на всех сегодняшних встречах, но за весь день никто ни разу не обратился к ней даже из вежливости. Она не произнесла ни слова за весь день, и теперь, когда ей задали вопрос, она не была уверена в том, что она хотела отвечать.
– Я не могу ответить на ваш вопрос. – проговорила Рей. Она сидела рядом, безмолвно слушая их разговор, но было ясно, что Командующий Икари не забыл о ее присутствии.
Он посмотрел на нее с ничем не выражающим лицом.
– Почему?
Хотя он и знала, что некоторые люди могут считать Командующего довольно устрашающим, Рей не испытала желания отвести взгляд. Она просто сидела с руками, сложенными на коленях, в нейтральной позе, смотря на него твердым, но не пристальным взглядом.
– Потому что для меня это не имеет значения.
– Понятно. Но разве тебе не кажется, что тебе стоит расширить свой кругозор? Узнать как можно больше?
Покачивание ее головы было едва заметным.
– Прошу прощения, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что для меня это не важно просто потому, что это находится за пределами моих компетенций. Отражают ли изменения в политике изменения в природе и создают ли они устойчивую идеологию — подобные размышления не соотносятся с моими интересами. Я не политик. Размышления о подобных вещах — это пустая трата времени.
– Честная девушка. – губы Командующего Икари изогнулись в легкой улыбке. Он повернулся к Фуюцки. – Пожалуй, в ее словах есть смысл. Мы тоже не политики, так что это пустая трата времени и для нас.
– Как скажешь. – Ответил его заместитель. – Но старики с тобой не согласятся.
_________________________________________________________________
Никто не знал, кем они были на самом деле. Их настоящие личности были скрыты за пронумерованными монолитами. Были ли они вообще людьми? Они возвышались над миром подобно богам, а мир боялся их и их предшественников на протяжении веков. Они выжили до сегодняшнего момента, пережили чистки, войны и холокосты, и они будут жить до наступления Комплиментации. Они были Гогом и Магогом, Альфой и Омегой, началом и концом.
– Мы попусту тратим время. Этот человек настолько ненавидит свое предназначение, что он позабыл о своих обязанностях. – произнес SEELE 01 низким механическим голосом.
– Он заплатит за это, как и те, кто следуют за ним. – ответил SEELE 10. – Они недостойны войти в Сад и вкусить Плода.
– Конец близок. Третий удар, последнее очищение человечества. – вставил SEELE 03.
– Мы победили Ангелов и тем самым открыли путь к Древу Жизни. Обладать им — это наше божественное право. Третий Удар и Комплиментациия приведут к концу всего.
– Человек сможет жить по-настоящему только после смерти своей смертной оболочки. – сказал SEELE 05. – Человечество стало расой бесполезных существ, ограниченных собственной индивидуальностью, собственными АТ-полями. Комплиментация должна быть осуществлена, дабы освободить нас.
– Ради нашего общего освобождения. – объявил SEELE 01. – Но сначала нам потребуется Иуда.
– С ним уже был установлен контакт. – сказал SEELE 03. – Последний предатель человечества будет проинформирован о нашем пожелании.
_________________________________________________________________
– Пошевеливайся, болван! Я не хочу опоздать в свой первый день! – пронзительный голос Аски раздался в тихом утреннем воздухе прямо как в старые-добрые времена. – Давай же! Ну!
– Я иду! – поспешно ответил Синдзи. Мисато была права насчет Аски, решил он, торопливо наполняя их бэнто первой попавшейся на глаза едой.
– ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ!
Синдзи закончил с бэнто и присоединился к Аске. Она уже ждала его возле входной двери, притаптывая ногой в нетерпении и выглядя необычайно энергичной. Два остроконечных нейроконтакта, удерживающих ее волосы в прическе, выглядели как два дьявольских рожка. Ему всегда казалось, что они ей очень идут.
Мисато определенно была права. Угрюмая девушка, выписанная из больницы всего лишь несколько дней назад почти полностью исчезла, замененная прежней громкой и самодовольной Аской, которую он знал, и к которой он уже успел привыкнуть. Он не был настолько наивен, чтобы думать, что все вернулось на круги своя, но теперь нахождение рядом с ней не вгоняло в уныние и не заставляло его чувствовать за собой вины. Теперь это было терпимо. Он подумал, что сможет жить с этим.
Она недовольно вздохнула, когда Синдзи вручил ее бенто, которое она запихнула в рюкзак, пока тот остановился, чтобы надеть обувь.
Как только он покончил с этим, Мисато выглянула из-за угла и сказала
– Удачного дня, дети!
– Ага… – ответила Аска, закатив глаза, открыв дверь и выйдя наружу.
Синдзи выпрямился, надел свой рюкзак на плечо и приготовился последовать за ней, воздержавшись от резкого ответа, как Мисато остановила его.
– Послушай, Синдзи. – Сказала она, наступив на плиточный пол прихожей. – Ты можешь сердиться на меня сколько угодно, но я не сержусь на тебя, и я буду продолжать пытаться поговорить с тобой, даже если ты не хочешь этого. Кто-то из нас должен быть взрослым, и похоже, что взрослой здесь придется быть мне.
– Чего пристала? – раздраженно ответил Синдзи. – Аске ты позволяешь быть недовольной, но не мне?
– Аска это Аска. А от тебя я жду большего.
– А мне не хочется общаться с тобой. – Синдзи поправил рюкзак и рванул через открытую дверь, зная, что оставляет разочарованную Мисато за спиной.
Аска стояла перед лифтом, смотря на свои часы.
– Быстро управились. – Резко сказала она. – Чего ей было надо?
– А? – Синдзи встал позади нее, сосредоточенно рассматривая пол под ногами. Его гнев на Мисато постепенно улетучивался.
– Не прикидывался дураком, Третье Дитя. – Аска развернулась к нему, уперев руки в бока. – Что там у вас стряслось с Мисато?
– Я просто… – Синдзи не хотел говорить об этом, но держать Аску в неведении было, пожалуй, плохой идеей. – Я разозлился на нее, потому что она пообещала, что мне больше не придется пилотировать Еву и она как бы нарушила свое обещание.
Аска нахмурилась, показывая, что ожидает продолжения.
– И что дальше?
– Это все.
– Ты серьезно? Люди все время дают обещания, которые они не могут потом сдержать. Это лучше, чем просто лгать. Ты ведь не думал, что на самом деле сдержит его? Даже ты не НАСТОЛЬКО тупой, Синдзи. Она сказала тебе то, что, по ее мнению, тебе хотелось услышать. Не принимай все так близко к сердцу, это не приведет ни к чему хорошему.
– Да, я знаю. – ответил Синдзи, хотя это было неправдой. – Просто мне кажется, будто…
– Будто тебя предали? – закончила за него Аска.
Он кивнул.
– Да повзрослей ты уже наконец.
Двери лифта раскрылись и Аска вошла внутрь. Синдзи остался позади, размышляя о том, стоит ли говорить ей то, о чем он думал с тех пор как она вернулась домой, но не осмеливался. Она бросила на него пытливый взгляд, который все для него решил.
– Эмм, Аска, – начал он. – Я хотел сказать тебе… что Мисато была права там, в больнице. – Он попытался тепло улыбнуться, даже зная, что как глупо он при этом выглядел. – О том, что тебе было не место там и о возвращении домой. Я рад, что ты…
Аска прищурила глаза, выражение лица стало жестким, стирая улыбку с его лица.
– Мне без разницы, что там сказала Мисато. Пойми одну вещь, Третье Дитя. Последнее, чего я хочу — абсолютно последнее, чего я хочу — чтобы человек вроде тебя жалел меня. Не ваши слова привели меня обратно. Я здесь только ради самой себя.
– Прости. – тихо сказал Синдзи, уже сожалея о том, что открыл рот. – Я не хотел огорчить тебя.
Аска агрессивно сделала шаг к нему.
– Хочешь знать, в чем твоя проблема? – сказала она резко. – Ты принимаешь все, что имеешь, как должное и думаешь, что это дает тебе право смотреть на меня сверху вниз. Ты даже пальцем о палец не ударил ради того, что у тебя есть. Ты просто садишься в свою Еву и сразу же становишься героем. Ты злишься на Мисато потому что она хочет, чтобы ты исполнил свое предназначение. Ну так вот, Третье Дитя, некоторые из нас не просто могут выбирать, чем они хотят заниматься. Некоторые из нас, жалких смертных, делают только то, что они могут, потому что это все, на что они способны. А ты в это время решаешь, что ты слишком хорош для всего этого. И что мы в итоге получаем?
Она ткнула его кулаком в грудь.
– ЧТО ПОЛУЧИЛА Я? Мне вынесли мозг к хуям! Пока ты сидел и смотрел! Ты думал, что я сама виновата, не так ли? Ты ведь мог мне помочь, не так ли? – Она начала кричать. – Так что не говори мне, что ты рад о чем-нибудь, связанным со мной! Мне наплевать, потому что ты говоришь это только ради себя, только чтобы почувствовать себя лучше! А мне от этого лишь хуже!
Даже если бы он хотел, Синдзи не смог бы ответить, замерший от внезапной злобы ее ответа, мучительно осознавая, что стал причиной этой гневной тирады.
Он недооценивал, насколько глубоко ее слова могут ранить его, как сильно ранит его попытка открыться ей, которую он наивно принимал за проявление симпатии. Он осознал, насколько он был неправ насчет Аски все это время. Он был так же далек от понимания ее, как и в первый день их встречи.
И он понятия не имел, как исправить это.
Выплеснув яд, и поняв, что Синдзи не собирается больше ее провоцировать — он вернулся к молчанию — Аска развернулась и снова вошла в ожидающий ее лифт.
Синдзи не пошел за ней. Он застыл на месте, слишком смущенный и обиженный чтобы подумать о том, что ему следует сделать сейчас.
– Ну? – рука Аски зависла рядом с панелью управления. – Ты так и собираешься стоять там весь день как придурок, или ты заходишь?
Все что Синдзи нужно было сделать это шагнуть вперед и встать в лифте рядом с ней, с девушкой, которая несомненно ненавидела его. Всего лишь один шаг, который он не мог сделать. Это бы привело только к неудобному молчанию или к тому, что она снова начнет кричать на него.
– Я… Я… – он сказал, запинаясь. – Я оставил кое-что дома.
Аска изучающе смотрела на него несколько секунд, словно она пыталась определить, лжет ли он, и пытается избегнуть ее. На тот момент этот очень очевидный ответ, казалось, имел для нее большое значение. На ее лице появилось серьезное выражение — что-то помимо гнева.
Затем, она вздернула нос.
– Как хочешь.
Она ткнула пальцем в кнопку лифта.
Двери начали закрываться перед ним и Синдзи снова подумал о том, чтобы войти к ней. Но пока она медленно исчезала из его вида он не мог заставить себя посмотреть на нее еще раз. Он хотел сделать этот шаг и пойти с ней, полностью отдавая себе отчет в том, что она, скорее всего, не хотела этого. Как и раньше, он не мог заставить себя сделать что-либо ради себя, если это означало бросить вызов другому человеку.
Ничего хорошего бы из этого не вышло, печально подумал Синдзи. Неважно, насколько ему хотелось построить мост через пропасть, которая лежала между ним и Аской, ему придется принять, что она не желает того же самого. Ему придется отпустить ее.
И вот, двери закрылись, и Аска исчезла из вида.
Продолжение следует…