Проиграл

	Воскресенье было обычное. Я сидел в кресле, смотрел в стену, в голове крутились какие-то недомысли, ни одну из которых я не мог поймать и додумать до конца. Такое, знаете, туманное оцепенение. Аня скроллила /b, открывая треды в новых вкладках, чтобы потом читать по очереди.

	— О, — говорит, — тут литературное дристалище рекламируют. Ты же пишешь, хули, напиши им рассказик.

	Обрывки мыслей разлетелись, я очнулся.

	— Я, Ань, читаю, это разница, вообще-то, большая. Одно дело /bo, другое — /izd. В первом даже люди нормальные попадаются.

	— А как по мне, что ты со своими Фукидидами да Достоевскими ебёшься, что они слова дрочат — один хуй, — сказала она, открыла первую вкладку и стала смотреть вебэм тред.

	Я расценил это как приглашение к дискуссии. Мозг начал работать, в голове прояснилось.

	— Анечка, да зачем мне этот литературный конкурс? Во-первых, это двачи. Любой человек, способный просто записывать мысли, в этом болоте будет, как тот негр ямайский, который стометровки бегает, если его на параолимпийские игры отправить. Не помню, к сожалению, как его зовут.

	— Майкл Фелпс, — подсказала Анечка.

	— Ну да, точно. Ты же знаешь, как на двачах пишут, там для людей русский язык, как для папуаса европейские технологии. Они не понимают, как им пользоваться, крутят эти слова громоздкие, фразы поумнее выдумывают, надрываются бедные. А в издаче всё это доходит до невозможных стадий. Я ведь заходил как-то, видел. Они там даже не могут написать, что человеку больно, у них обязательно обруч боли сдавливает рёбра, а ночь будет черна, как пустота, или даже не как пустота, а я не знаю...

	Тут Аня как раз открыла вебэмку, где под озвучку из рекламы «Россия — щедрая душа» обрезиненный мужик обмазывается жидким дерьмом в канализации.

	— ...вот, черна, как латексный костюм, точно! В издаче ведь не слышали, что метафоры нужны не для дорого-богато, что ими решают конкретные задачи, показывают, как автор смотрит на мир, на что он обращает внимание, — разошёлся я.

	— Да как знаешь, — сказала Аня и стала смотреть, как режут пальцы очередному наркобарыге.

	Мне хотелось ещё поговорить.

	— К тому же, Ань, у них там вместо нормальных тем наверняка какой-нибудь пустой звон с претензией на глубину, типа «без права на ошибку» или «проклятый рай». Их же ни в один текст не впишешь, разве только в издачерский, где автор либо переборщил с эпитетами на тему, либо устроил в конце неожиданный поворот, обесценив всё, что написал до этого. Причём они там все, если не понимают, то подсознанием чувствуют пошлость этих украшательств и схем, и потому все друг друга за говно держат.

	— Не хочешь — как хочешь, — сказала Аня и продолжила смотреть вебэмки.

	Я заткнулся и пошёл смотреть в окно. Двор у нас ничего, даже уютный, с нормальными деревьями, а не голыми обрубками, и тремя толстыми котами, которых кормит интеллигентная бабушка. Но стоит поднять взгляд, и над домами видишь огромную коричневую крепость с синими окнами, красными крышами и стеклянным куполом — Остров, сука, мечты. Сраный лужковский Диснейленд, закрывший вид на реку и панельные многоэтажки вдали. Из-за него приходится опускать взгляд обратно. На детской площадке, закрытой дорожными лентами, в тепле заходящего солнца греется моя любимая белая кошка — ей нынешний карантин до пизды, а вот мне порядком надоел. Сидишь целый день дома, ни в лес съездить, ни в другой город сгонять. Скучно.

	— А что там за темы, Ань, может, глянуть всё-таки?

	Она оторвалась от ноутбука, посмотрела на меня пустым взглядом, потом вспомнила, о чем мы говорили, открыла издач и нажала «Показать текст полностью».

	Про темы я угадал: пустое говно с претензией. Начал возмущаться.

	— Ну почему им лень голову включить? Как это связанно с жизнью? Что на это вообще писать? Фанфики с глубоким смыслом? А ещё говорят: «Нет, стихов не будет». И потом, выдержав театральную паузу, после точки добавляют: «Совсем не будет».

	— От слова совсем, — сказала Аня и хихикнула.

	С кем я вообще разговариваю, на кого я вещаю, подумалось мне.

	Я снова пошёл смотреть в окно. Начало темнеть. Кошка ушла спать в подвал, а Остров мечты никуда не делся. Мне захотелось самому куда-нибудь деться — и от двача, и от издача, и, честно сказать, от Ани. Например, в тот же лес. Я вспомнил, как год назад мы с прошлой подругой Верой ездили в Карелию, бродили по сосновым лесам, ели бруснику, рыбачили, вечерами сидели у костра и спали в одном спальнике на двоих. Мне ещё постоянно лезли в лицо её светло-русые волосы, наэлектризованные синтетическим спальником, а вокруг палатки что-то потрескивало и похрустывало, отчего становилось жутковато. Утром болела спина, опухало лицо, но вокруг было так свежо и красиво, и вообще, всё это приключение скорее походило на классный сериал про молодость, чем на реальную жизнь.

	«Хули ты всё испортил-то?», — сказал я себе.

	Вспомнив, чем всё закончилось и по чьей вине, я захотел деться куда-нибудь и от себя самого. И зачем я гоню на двачеров? Чем я лучше их, играющих в писателей, да и вообще любого обитателя /b? Я хуже. Им ведь больше ничего не остаётся, а я с мозгами, с такими возможностями в жизни, с таким охерительным везением в итоге заигрался, стал думать хуем и всё потерял. Теперь вот сиди на районе, друг, любуйся Островом мечты.

	Аня доскроллила вебэм, проверила, что новых постов не появилось, и сказала:

	— Слушай, я тут как раз историю вспомнила в тему, ну которая про казино там какое-то. В прошлом году, когда мы с тобой разошлись, и ты какую-то небыдло путешественницу себе нашёл, я в «Ёлке и Берёзе» на Чистых прудах познакомилась с одним прикольным типчиком (Как меня бесят эти её типчики! Зачем так говорить?). Он меня вишнёвым пивом поил и рассказывал, как мутил с какими-то хачами подпольный игровой зал в Питере. Хачи выкупили в одном старом доме все квартиры на лестничной площадке, поставили автоматы, наняли тёлочек, чтобы напитки разносили, и стали делать бабки. Ну вот, а типчик им помогал: технику настраивал, занимался продвижением, бухгалтерию вёл, короче, типа младшего партнёра. В конце концов хачи его как-то обидели, он спиздил выручку за несколько месяцев и смылся. Уж не знаю, сколько у него в начале денег было, но достаточно, чтобы купить машину за пару лямов и год прожить в Москве, бездельничая, бухая и упарываясь. Типчик этот явно неглупый был, хитровыебанный. Хачи его искать пытались, но он всё по красоте сделал.

	Тут она замолчала, обновила тред и стала смотреть подгрузившиеся вебэмки.

	— Так, а дальше что?

	Она отвлеклась от ноута и сказала:

	— Ну что ты как маленький, переспали мы с ним, я к нему переехала, и мы стали вместе тусоваться и угорать по химии.

	— До этого мне дела нет, Ань. Там же тема «Казино всегда в выигрыше», а тут всё наоборот получается, никак твой рассказ не подходит.

	— Ну не знаю, это ты сам разбирайся, — сказала она.

	История была идиотская. Впрочем, от Ани другого и не ожидалось. Я сходил поссать, вымыл руки, стараясь не глядеть на себя в зеркало, вернулся в зал. Аня смотрела картинки в засмеялся-проиграл треде. Я решил, что даже в глупой истории надо добраться до конца, и спросил:

	— Отчего же вы разошлись с этим замечательным человеком?

	— Через полгода у него деньги стали кончаться, да и нервный он слишком стал то ли от наркоты, то ли от загонов каких. Тут как раз ты первый раз за год позвонил (мы тогда с Верой поссорились, мне надо было с кем-нибудь поговорить, и я решил поговорить с бывшей, идиот). Вот я и подумала, что мы с тобой не так уж плохо раньше тусовались, тем более ты такой стал энергичный, вдохновенный. Короче, на контрасте хорошо зашёл (ненавижу это самое зашёл, но тут, к сожалению, она его употребила к месту). Потом мы спалились перед твоей подружкой, впрочем, это ты и сам помнишь прекрасно, по лицу твоему вижу.

	— А твой типчик?

	— Типчик в итоге то ли на тачке разбился, то ли от передозировки помер, не помню точно. Помню только, что на его страничке в конце года его мама написала «Типчика больше нет». Ну нет и нет, мне-то что.

	Вот равнодушная сука! Интересно, а на мою смерть она как отреагирует? Так же ровно? Хотя нет, наверное, взгрустнёт немножко. У меня ведь более стабильное финансовое положение.

	Я стал думать про типчика. История была мутная, и он наверняка не на машине разбился. В голове начали рисоваться догадки, строиться версии, я начал представлять, как можно переложить эту историю в рассказ, если всё-таки участвовать в этих литературных гонках косноязыких колясочников.

	Тут Аня закрыла двач, посмотрела на меня и говорит:

	— Может поебёмся, а?

	Я посмотрел на её красивые стопы, крепкие ноги, большую жопу, узкую талию, небольшую грудь, которая мне очень нравится, и задумался над приглашением. Но потом я поднял взгляд, — там были цветные волосы и типа томное выражение лица с блядской улыбкой, спизженное у тиктокерши-продавщицы или ещё кого, — и сказал:

	— Давай попозже, Ань, я свежим воздухом подышать хочу.

	— Давай, — сказала она, — а я пока подготовлюсь.

	Думал в душ пойдёт, нет — порнхаб открыла.

	Я вышел на балкон. На улице совсем стемнело, в соседних домах жёлтым светом горели окна. В одном из ближайших окон я увидел парня в очках и очень красивую девушку со светло-русыми волосами. Они сидели на кухне за пустым столом — без планшетов с сериалами, ноутбуков, телефонов с дашчаном и прочего мусора — и о чём-то болтали. Он начал что-то показывать руками, словно играл в шарады, а она засмеялась.

	Тем временем в моей комнате Аня натирала свою щель.