POYELIKI7

Дѣйствіе внезапныя и нежданныя

На верандѣ усадьбы господина Лисовского сотворяются престранныя пертурбаціи. Не такъ давно обосновавшійся въ оной Сашка Красноштанъ - большевикъ и юный воевака, кукушьимъ манеромъ силится извергнуть вѣрнаго Ицхака отъ крыла Эженова. Колоземится накалена до дрожи и грозитъ разрѣшиться ужасною эксплозіею. У веранды беззвучно появляются <s>Володимеръ да Естрагонъ</s> мракобѣсъ Варухъ Телегинъ, да Аштордій Декомунскій.

Мракобѣсъ Варухъ: Челомъ бью, православныя. Мы тута съ Аштордіемъ Декомунскимъ до Оптиной Пустыни паломство держимъ, дозвольте съ пути нози разслабити.

гъ-нъ Лисовской: Любезнѣйшіе друзья, молю, не давайте обидъ любезному Варуху! Оный подъ моею личною протекціей.

Мракобѣсъ Варухъ: Благодарствую, баринъ. Зрю, бесѣдами учеными чаепитія спровождать изволите? Обо что хочь диспутъ-то?

Сашка Красноштанъ: Горло не дери, поклонник культа. Ужо мы вас всех к ногтю-то прижмем, как до власти вступим.

(повисаетъ неловкая тишина, колоземица зримо колеблется)

Аштордій Декомунскій: Сей гласъ, съ мѣста отхожего слышимый, безгневно отмести потребно, ибо собачій, жидовской, да конструктивовъ лишенный.

Сашка Красноштанъ: Дозволь, батька Ариман, я его с нагана пальну.

Ариманъ: Валяй, соціалистъ.

(Красноштанъ палитъ изъ леворверта во все стороны. Аштордій, оцѣнивъ ситуацію, бредетъ восвояси.)

гъ-нъ Лисовской: Господа, господа, взываю, не гнѣвите Мірозданія, прошу сердечно! Давайте же немедленно обсуждать устройство задуманной мною Имперіи, въ коей я, безъ лишнихъ кротостей, грежу себя Императорскимъ Высочествомъ!

Ариманъ: Имперія ваша, милѣйшій, недолгою окажется. Мѣнѣ, текелъ, Фаресъ: зрю, что Европейскія державы сомнутъ оную, не желая соперничества на Мировомъ Торжище. Дабы цивилизованныя общества приняли Россію въ кругъ оныхъ, потребно державу дезъынтегрировать, а холопскія замашки народонаселенія безжалостно корчевать.

Сашка Красноштанъ: Ишь, контра, а я-то еще его батькой звал! Ажно как по книжке вражеской излагает. Батька Евген, выстрой государству только - мигом лохани стальные, да конницу лихую к аглицкому проливу двинем! А этих всех в чисто поле выведем, до стенки поставим, да кулю в лоб. Как у Зазубрина.

Мракобѣсъ Варухъ: Кекъ, кульманисту per ducque разворотяху!

Колоземица, не сдержавшись, эксплодируетъ. Когда поднятая огненнымъ столпомъ пыль осѣдаетъ на участниковъ событій, становится ясно, что вѣрный клевретъ г-на Лисовского болѣе не является онымъ. Указавъ хозяину усадьбы и революціонному элементу непристойный шишъ, Ицхакъ Ариманъ удаляется на собственную веранду, коя усѣяна запретными и богохульными инкунабулами, средь которыхъ опредѣленно опознаются "Unaussprechlichen Kulten" Фредерика фонъ Юнтца и "De Vermis Mysteriis" Людовига Принна.

За драмою завороженно наблюдаютъ во зрительную трубу обитатели сомнительнаго дома на окраинахъ Хитровской площади. Жоржъ Князской, вставши изъ-за стола и одѣвшись во старую шинель, выходитъ во снѣжную кроуговерть...