К утру вернулся только Харпер. Обысканных пленников свели в колонну, вынужденную терпеть палящее утреннее солнце и ждать нового приказа аборигенов. Но если местные хотели сломить этим солдат Империи, то они жестоко ошибались. Еще в учебных лагерях Метрополии, подписавших контракт гоняли куда жестче, чем ожидали краснокожие. Муштра в неудобной, жесткой одежде, моментально пропитывающейся потом, могла длиться от рассвета до заката. Хуже всего было в тех полках, которыми командовали наивные юнцы с большими возможностями, начитавшиеся романтической военной литературы. Там многое доходило до абсурда. Некоторые из пленников там служили, и охотно рассказывали про всяческие придумки командиров, например, про иголки в подворотниках, не дающие хоть немного опустить голову.
	Под внимательными взглядами воинов, сержант, сильно западая на раненую ногу, приковылял к остальным. Совершенно не раздумывая, он занял свое место, словно ничего и не произошло. О нет, этих людей не сломить бессонной ночью на твердой земле, как отлично понимал Харпер. Едва заметный шепоток, проносящийся между ними, поприветствовал оклемавшегося командира. Ответив благодарным кивком, он кратко расспросил солдат о том, что же именно случилось тем днем и, выслушав ответ, не удержался от удара ладонью по лицу.
	Как назло, местные вновь свели Ронни и Майка. Паренек отчаянно скрежетал зубами всякий раз, как капрал якобы случайно задевал его рукой, с надеждой поглядывая на выход из поселения. Поймав момент, он оглянулся на сержанта и поник, когда тот отрицательно мотнул головой. Майк же скалился неизвестно чему, постоянно касаясь паренька в попытках вывести того из себя. Ночью уже случилась одна драка, и получившие новых ударов дубинками стрелки теперь едва стояли на ногах. Жестокие потуги спровоцировать охрану на избиение еще не привели к желаемому результату, но долго Ронни не продержится.
	Блэк угрюмо смотрел в далекую пустоту, коря себя за все неудачи экспедиции. Нет, виноват был не только он, но ключевые решения принадлежали мозгу профессора, и в итоге привели всех уцелевших в плен краснокожих. Сержант, пускай и теряя людей, вытаскивал отряд из всех ситуаций, кроме последней, не настояв на своем плане. Да и сам Блэк уперся рогом в первоначальную цель всего этого похода – картографирование местности. Тем высоколобым зазнайкам из Академии хватило бы и общего описания пути, а дальше дело в свои руки взяли бы Компания и Армия. Но путешествия во времени остаются лишь фантастикой на страницах популярных романов Гэллса, так что нужно решать проблемы здесь и сейчас.
	Побег? Определенно. Но не сейчас. Лишенные оружия и снаряжения пленники едва-ли способны противостоять многочисленной охране. Судя по всему, их собирались отправить куда-то в другое место, а бунт в дороге звучал куда увереннее. Нужно лишь поговорить с Харпером, как назло вставшим в противоположном конце строя, на своем законном месте сержанта. А может, стоит обойтись без него? Ведь он тоже допустил несколько ошибок, стоивших крови солдат. Эта мысль запала в голову словно семечко, начав медленно пускать корни и развиваться в идею. В плену оказался и капрал, знаток джунглей, проведя в них со своим отрядом целых три года.
	Полностью доверять этому человеку не стоило совершенно. Его рекомендовал губернатор, так давно, что детали встречи успели размыться, но кое-какие увлечения Мичигана запомнились отлично. За прошедшее время каменная уверенность Блэка в научной картине мира слегка треснула, и сквозь те крохотные проломы сочилась мистика, некоторое время сопровождавшая отряд. Невиданная человекоподобная тварь, с легкостью уносящая с собой пять пуль. Стремительное исцеление Элизабет и ее новые силы. Казалось бы, не так уж и много, но теперь жертвоприношения губернатора получали некоторое объяснение. Быть может, желающий погубить экспедицию, он сумел как-то договориться с чупакаброй и натравить ее на отряд? Профессор всей душой желал это выяснить, но, угодив в рабство, должен был думать о более насущных проблемах.
	Например, об Элизабет. Слишком сильно он к ней привязался, но и слишком сильно девушка изменилась в этом походе. Врав почти все время, в итоге она раскрыла свою сущность, явив миру жестокость и кровожадное безумие с виду красивой и почти невинной девушки. Что творят с ней аборигены за насыпью? Если она жива, сможет ли прийти в себя после пережитого? Блэк не питал особых иллюзий – многие слаборазвитые культуры любили жертвоприношения. Возможно, единственная женщина в отряде, да еще и ответившая на чувства Ронни, сейчас в муках корчится на столе, подобном стоявшему у губернатора.
	Стремительный поток мыслей был прерван резкими криками охраны. Уловив шепотки солдат, которым Майк тихо переводил слова краснокожих, профессор понял – они уходят. Строй развернулся направо и быстрым шагом двинулся по дороге.
	Парень все еще не терял надежды, постоянно оглядываясь на отдалявшееся поселение. Даже получив чувствительную затрещину, он пытался высмотреть свою любимую, которую силой увели в неизвестность. Но качели в сердце уже метнулись в другую сторону, резко поменяв ход мыслей. А что, если это ее наказание? Что, если разбившая мечты о чистой любви грубой, но сладострастной похотью девушка заслужила кару аборигенов? Безумная от вида крови, она бросалась в бой и с экстазом, что он видел лишь в далекой Метрополии, у подсевшего на бурную смесь наркотиков собственного брата, застуканного с юной булочницей.
	Со старшим все кончилось печально – проткнутый шпагой на дуэли с каким-то мелким аристократом, он не пережил и дня. Впрочем, тот сам виноват. А Элизабет… нет, Ронни хотел бы увидеть ее вновь. Чтобы на ее глазах покончить с Майком, чтобы та поняла, на что он был готов ради нее, и чего она лишилась из-за глупой прихоти.
	В любом случае, остатки размышлений вылетели из головы уже под конец первого часа пути. Быстро перебирая ногами и следуя в строю, парень отупело смотрел вперед. Как обычно. Долгая, монотонная деятельность, не оставляющая место хоть каким-то умственным усилиям, быстро выбивала мысли, оставляя взамен только сливавшуюся в памяти дорогу, на которой уже и не различить мелких деталей.
	Элизабет очнулась. Расслабленно лежа на мягкой шкуре какого-то зверя, она рассматривала каменный потолок, старясь вспомнить хоть что-то из собственного прошлого прошлого. Оливковый туман нежно останавливал любые попытки прорваться сквозь него, попытки добраться до той жизни, что скрывалась за ним. Нагая, она не чувствовала холода, который, как смутно казалось девушке, обязан был накрыть ее тело одеялом мурашек. Мышцы повиновались с неохотой, пытаясь урвать еще немного сладкой неги, но Элизабет оказалась настойчивее собственного организма.
	Она села и глубоко зевнула. Теплый свет масляной лампы блеском отражался на коже, едва заметно подрагивая в потоках воздуха. Крохотное помещение со стенами из грубо обтесанных каменных блоков совершенно не цепляло взгляд, в отличии от узкого прохода, в котором смутно виднелось освещенное пятно. С каждым движением тело повиновалось все лучше, в нем воцарила приятная легкость. Вскочив на ноги, девушка, непроизвольно покачивая бедрами, отправилась навстречу свету.
	Странно, но холодный пол совершенно не проникал дальше ее ступней, словно останавливаясь неведомой теплотой. Мягко ступая по сглаженному камню, Элизабет тщательно прислушивалась к шепоту, доносившемуся спереди. Незнакомый язык вызывал лишь одну мысль – враг! Инстинктивно пригнувшись, она замедлила ход, готовая взорваться вихрем ударов. В картину мира вплелся новый звук – глубокое пение, отдающееся глубоко внутри, успокоило девушку, и та, встав, продолжила свой путь.