Ошибки делают все – даже те, кто не делает ничего. Профессор, картограф, сержант, сам Ронни – на перепутье и они выбирали неправильный вариант, неизменно расплачиваясь за это. Череда ошибок может сгубить одного человека, а может и целую армию. Никогда не узнаешь, когда она началась, но вот их результат не останется незамеченным.
	Самоуверенность часто толкает на первый шаг этого пути. Молодой, несколько старше Ронни, сын какого-то аристократа приехал вместе с отцом из города, до которого так и не добралась экспедиция. Высокий, мускулистый, с приятными чертами лица, темными волосами и пронзительно голубыми глазами, он производил хорошее впечатление. В отличии от отца, гость вел себя подчеркнуто сдержанно и вежливо. Рабу сразу стало ясно, что парень не очень-то и любит присутствовать на подобных встречах, что хозяева устроили приезжим. Он походил на дружелюбного, но прямолинейного воина, отчаянно желавшего заработать свою толику славы и признания. Неожиданно для всех, приезжий тепло отнесся к Ронни, совсем не так как Патли, любившая заморского раба как забавную экзотическую игрушку.
	Куда больше ему нравилось тренироваться с разнообразным оружием. То и дело раб думал, а что бы случилось, если бы в том поселении навстречу им вышел целый отряд таких воинов? На чьей стороне оказалась бы победа – дисциплина солдат Метрополии или личное мастерство каждого отдельного краснокожего? Ловко перетекая из позиции в позицию, ударяя грубо, ловко, с обманкой, как лучше для оружия в твердых руках, гость усердно оттачивал мастерство в схватках с теми из воинов, кто прослышал о молодом умельце и решил проверить себя. Как оказалось, таких было много. Он побеждал далеко не всегда, но быстро учился. Как и Ронни, будто рожденный для жизни прислугой, парень нашел свое призвание.
	Иногда ошибки совершает один человек, а расплачивается за них совершенно другой. Такие истории порой рассказывали клерки Компании, попадавшие в больницу по разным причинам. Не самые сложные раны или болезни врачевал именно Ронни, поэтому он как следует наслушался жалоб и просто выплеснутых на него проблем. Так случилось и сейчас. Бронзовые клинки стойко держали удар, выдавая мастерство кузнецов, но, как считали местные, воин должен уметь пользоваться любым оружием. Гость менял его словно знатная леди перчатки, одинаково успешно сражаясь как с костяным ножом, так и с копьем с наконечником из вулканического стекла.
	Именно последнее и сыграло роковую роль. Оружие попросту неожиданно развалилось от мощного удара, позволив клинку глубоко прорубить грудь. Он был уверен, что длинная палка достаточно крепка, но неизвестный оружейник поленился проверить всего одну партию дерева, и вот результат. Мелкая, едва заметная трещина уходила глубоко внутрь, ослабляя рукоять с каждым ударом. В конце концов, она просто не выдержала.
	Гость с недоумением рухнул на колени и завалился на спину. Ронни стоял в отдалении, но успел заметить, как меч погрузился внутрь тела, моментально окрасив голую грудь воина в кроваво-красный. Замерев на несколько секунд, он решил, что встретил тот самый шанс вновь завоевать внимание хозяев, поэтому быстро подбежал к стонущему раненому, все еще остававшемуся в сознании. Рана выглядела неприятно. Первое ребро, с которым встретился клинок, оказалось прорублено, следующее сломано, а на третьем виднелась глубокая царапина. Это было бы сложно рассмотреть, не торчи кости наружу, выглядывая из-за расползшейся кожи. Серьезно, но не смертельно. Он не кашлял кровью и не торопился умирать, так что, по мнению раба, сердце и легкие избежали удара.
	Изучая рану, Ронни прикидывал, как стоит поступить. Внутрь тела залетели многочисленные щепки, и когда те загноятся – жить воину останется недолго. Нужно вытащить все лишнее, промыть рану, зафиксировать ребра и, наконец, зашить. По отдельности, да и в сумме, это не так уж и сложно, сказывался какой-никакой опыт, но он не внес поправку на собственную усталость и долгое время без практики.
	Не замечая ничего вокруг, ведомый желанием вновь оказаться в центре внимания хозяев, он полез в рану. Воины не успели ничего понять, как Ронни уже ловко вытащил и отбросил первую щепку, готовясь достать следующую. В любом случае, он был единственным, кто мог помочь. Занятия проходили в укромном углу парка, прикрытом кустами и деревьями. Владельцы дома не горели желанием постоянно слышать звон металла, глухие стуки ударов и возбужденные выкрики, так что они подобрали хорошее место. Пробормотав что-то на местном и не дождавшись ответа, противник гостя убежал в дом, звать на помощь. Они пришли быстро, но Ронни оказался еще быстрее.
	Глупая ошибка из-за невнимательности и усталости, помноженных на невезение. Слегка уперевшись в мышцу, чтобы достать кусочек дерева, он не увидел покрытую кровью щель, скрывавшую внутри еще одну щепку. Первую он достал, а вторая, под напором, ушла глубже, пробив артерию и, перекосившись, освободив дорогу. Ему в лицо хлынула тонкая струйка, залив глаза и ослепив на какое-то время. Пока он, шипя и матерясь, пытался вернуть зрение, а затем найти источник, воин закатил глаза, потерял сознание и, в итоге, умер. Прибежавшие на помощь увидели занятную картину. Ронни, с залитым кровью лицом, сидел на коленях перед раненым и уставился вглубь тела, откуда еще бил слабенький фонтанчик, даже не пытаясь сделать хоть что-нибудь.
	Запертый в подсобке раб сидел на полу, прижав колени к груди и медленно покачиваясь туда-сюда. Он прекрасно слышал доносившиеся снаружи гневные крики, переросшие в возмущенный торг. В голове вертелись лишь мысли о том, как он подвел хозяев. Ронни ни на секунду не подумал о том, что именно случилось, что он убил человека из-за усталости. Нет, разум непрерывными залпами бомбардировала лишь одна идея – он не справился с доверием и разочаровал своих владельцев.
	Тем неожиданнее стало поведение Маника. Он широко улыбался и уже прекрасно сошелся с довольным гостем, сына которого убили всего несколько часов назад. Отмытый и переодеты, Ронни быстро вернулся на уже привычную колею старательного обслуживания хозяев и дорогих гостей. Никто не мог помешать ему слушать разговоры, кроме, разве что, плохого знания языка. Тем страннее было слышать те немногие понятные ему слова, пытаясь вычленить из них суть разговора. По всему складывалось, что его собирались обучать лекарскому делу. Хорошая новость, но почему-то именно она и пробила воздвигнутый парнем барьер отчуждения и собачьей преданности, заставив голову думать не только над способами угодить хозяевам.
	Воспоминания о том, как он радовался, когда спас какого-то рабочего с мануфактуры, попавшего в механизм. Бессонные ночи в изучении ветхих книг, описывающих работу человеческого тела. Вдумчивое слежение за операциями отца. Он ведь хотел стать врачом, помогать людям, а не прислуживать! Почему же тогда он изображал из себя преданную псину? Может, эти зерна отлично легли на общую подавленность, тянувшуюся еще с памятных минут на трофейном корабле? Будущее уже не казалось столь безоблачным, столь ясно определенным и прекрасным. Ронни заметил и ненавистные взгляды остальных слуг, то и дело бросаемых на него. Даже охранник, который неплохо отнесся к нему в самом начале, теперь смотрел с плохо скрываемым презрением. Нет, так дело не пойдет!