2ch-izd-mar26

Смерть рядового Кливерса была объявлена тем, чем и являлась - трагической случайностью. Благодаря охотничьим рассказам Соренсена все члены экспедиции знали о том, какие опасности таят в себе болотистые чащи, и том, как неожиданно хитер может быть обычный зверь. Теперь к этим рассказам добавилось печальное подтверждение.
Кохаве держал рот на замке - по крайней мере, при солдатах и офицерах. Лейтенанту было плевать на то, чем туземец делился со своими соплеменниками, а вот в остальном был полностью солидарен с Карвилем: байки о шаманах и колдовстве нельзя распространять среди тех, кто может поверить всерьез. С рядовыми, копавшими могилу для Кливерса, Альберт переговорил лично.
- Если до кого-то из вас не дошло, туземец назвал Кливерса слабаком. В других обстоятельствах я бы распорядился всыпать ему десять палок, но сейчас мне нужны оба проводника. Однако, - Альберт стоял прямо напротив солдат, глядя в их лица. - Если я узнаю, как кто-то из вас повторяет его слова, то решу, что вы солидарны с туземцем. В отличии от него, вас я могу лишить жалованья. Вам ясно?
- Да, сэр!
Проблема слухов была раздавлена в зародыше. Почти. Потому что оставался один человек, который не мог выбросить из головы слова Кохаве.
Сам Альберт.
Нет, разумеется лейтенант не верил в колдовство. Всему можно было найти рациональное объяснение - просто сейчас, после двух ночей проведенных без сна, сделать это было чрезвычайно трудно. Поэтому Альберт решил прислушаться к собственным чувствам, которые подсказывали ему: между молчанием барабанов и поведением Кливерса имелась какая-то связь. Оставалось только одно: дождаться, когда снова наступит тишина.
Ему не пришлось ждать слишком долго. На лагерь, разбитый прямо посреди джунглей, опустилась темнота: крики ночных птиц сплетались с ритмом барабанов, который превращал их в странную песню на языке, чуждом цивилизованному человеку по звучанию и сути. На лейтенанта накатило оцепенение - жалкое подобие дремоты, но все же подобие. Именно это заставило его резко сесть: в прошлые ночи он не чувствовал даже намека на сон. Что-то изменилось. Костер, который должен был ярко гореть, превратился в гору тлеющих поленьев: часовой стоял на своем посту, опираясь на ружье. Его взгляд был направлен куда-то в джунгли, губы беззвучно шевелились - и он никак не реагировал на Абрахама Линка, который медленно прошел мимо костра, направляясь в темноту. Только сейчас Альберт сообразил, что не слышит других звуков, кроме потрескивания углей, и стрекота ночных насекомых. Он попытался встать на ноги, но будто бы забыл, как это делается. Попытался окрикнуть Абрахама - но его язык будто онемел, а профессор медленно, но верно шагал навстречу неминуемой смерти в глубине чащи. До ушей Альберта донесся тихий шепот: он будто бы шел откуда-то сверху, из переплетения лиан и листвы. Впоследствии лейтенант убеждал себя в том, что ему показалось - но когда он поднял голову, и взглянул наверх, то никакой листвы там не было. Лишь тьма, чернее самой ночи - и два зеленых, немигающих глаза с вертикальными зрачками.
Грянул выстрел, и Альберт почувствовал привычный удар от отдачи. Его правая рука была поднята вверх, из ствола револьвера поднималась тонкая струйка дыма. Лейтенант вскочил на ноги - оцепенение прошло, но спешить к профессору не было нужды: он стоял на месте, растерянно озираясь, и явно не горя желанием продолжать свой путь в джунгли. Опомнился и часовой; весь лагерь зашевелился, будто приходя в себя после плена в объятиях липкого кошмара - из тех, содержание которых невозможно вспомнить.
- Какого дьявола?!
Карвиль был уже на ногах, как и Соренсен: последний сжимал в руках свое охотничье ружье с новым кремниевым замком системы Форестера.
- Что происходит? Профессор, куда вы собрались?
- Роджерс, смените караульного, и разберитесь с костром, - распорядился Альберт, поднимаясь на ноги. - Профессор, вы в порядке?
- Я… признаться, я… я не знаю.
На то, чтобы привести профессора в себя, потребовалось некоторое количество времени и виски из фляги полковника.
- Животный магнетизм. Я ощущал на себе его действие в салоне госпожи Линды Фосс несколько лет тому назад. Лорд Максимилиан Брэдфорд, человек железной воли и больших способностей в магнетизме велел мне поднести руку к горящей свече. И я поднес, хотя и пытался остановиться. На мое счастье, лорд Брэдфорд велел мне также не чувствовать боли от ожога, - Абрахам Линк с сомнением посмотрел на протянутую ему флягу, и покачал головой. - Нет, благодарю. Слишком крепкий.
- Потому что лучший, - заметил полковник, завинчивая флягу. - Говорите, магнетизм? Никогда не слышал ни о чем подобном.
- Это относительно спорное направление науки. Спорное в основном потому, что слишком мало людей могут демонстрировать подобную силу. Было в высшей степени неожиданно ощутить ее на себе здесь… впрочем, как я уже говорил, явление слабо изучено. Известно, что у разных биологических видов сила этой способности может значительно варьироваться. Змея, к примеру, может заставить мышь, а то и кролика, замереть на месте.
- Вы хотите сказать, что зверь может оказать на человека такое воздействие?
В глазах Соренсена зажглись огоньки азарта.
- Я не могу утверждать наверняка, - развел руками профессор. - К тому же, мое самолюбие сильно уязвляет тот факт, что моя собственная воля была с такой легкостью подавлена безмозглым животным. Возможно, свою роль здесь сыграли проклятые барабаны, из-за которых я две ночи не мог сомкнуть глаз. Но… да, не исключено что зверь, напавший на караульного, способен на подобное.
- А ведь это, пожалуй, проливает неожиданный свет на некоторые сказки вашего дикаря, лейтенант, - заметил Карвиль. Полковник собирался добавить что-то еще, но Соренсен опередил его, поднявшись на ноги, и щелкнув затвором.
- Господа. Мы не имеем права подвергать членов экспедиции неоправданному риску. Мы разобьем здесь постоянный лагерь, и не сдвинемся с места до тех пор, пока я не добуду нам шкуру этой твари.
Словно в ответ на эту клятву, из джунглей раздался низкий рык.