Create a new version of paste:

   -Байнс, у нас осталась хоть что-нибудь?
-Ты меня спрашивал об этом десять минут назад, Лайонс! С тех пор, черт побери, ничего не изменилось! Вот! Ни крошки! И благодари Императора, что бы он нам послал ещё хотя бы одну ящерицу!
-И отвёл от нас орков. Святой Оланий…
Лайонс забормотал молитву, пытаясь выстроить торжественный ритм стихов своим гнусавым голосом. Каждый раз он не мог пройти дальше первой строфы, сбивался и начинал бормотать по новой. Пусть молится. Лишь бы продолжал загребать ногами песок и идти. Лишь бы не трогал его. Байнс не очень любил его. Лайонс, это вечно хнычущее, нескладное, могущее неделю ходить с порванным рукавом формы –и ведь даже не стыдился вставать в строй таким, создание… Но он его боевой товарищ. И будь он проклят, если бросит его в этой пустыне.
-Хлеб насущный дашь нам, Броню ломаешь врагов наших…
-Заткнись, Лайонс! — Он удивлённо посмотрел на него и снова что-то забормотал, но уже тише. Тьерри самого покоробил его внезапный крик- всё же это молитва. Это не просто чёртов приключенческий романчик. Это искорка святости, которую было дано поймать лишь немногим. Тем кто был способен эту редкую бабочку разложить под светом разума, расправить ей крылья и навсегда запечатлеть её острой иголкой стилоса, выводящего на бумаге ряды букв, чтобы увидеть это чудо духовной красоты могли все.
Но рядовой Байнс был не из тех, кто привык просить у жизни удачи больше положенного. Им и так повезло выжить, когда волна зеленокожих прорвала их оборону. Теперь им надо дойти. И вот это они уже сделают сами. Кому нужны солдаты, которым, как младенцам в люльке, надо утирать сопли?! Проклятые Боги, у Святых найдутся дела поважнее, чем нянчится с ними! Но самым главным, всё же было то, что Лайонс упомянул это проклятое слово. Хлеб.
Вот уже третий день как у них нет ни крошки. И второй — как они допили последнюю калю воды. Допил вечно хныкающий Лайонс. Из его фляги
Мысль о воде, еде и Лайонсе были связаны между собой, были одинаково всепроникающи и одинаково невыносимы. На горизонте, который подбрасывался каждым ударом его ноги о песок, прыгала чёрная точка. Возможно, там Тьерри ждёт спасение. Возможно, там будет Еда. Возможно, там будет Вода. Возможно, там он избавится от Лайонса.
Но идти к горизонту ещё долго. А значит Лайонс…
Они дошли к вечеру.
Чёрная точка оказалась основательным бетонным капониром. Они не сбились с пути –солнце Армагеддона исправно вершило свой путь с востока на запад днём, а тупой угол треугольника Мюира летел своим прямым углом север по ночам. Но только вот Спасением это не было. Об этом ясно говорил всякому у кого есть глаза раскрошенный взрывом крупнокалиберного снаряда феррокрит бункера.
Они не должны были ударить сюда. Они не должны были атаковать столь укреплённые позиции. И они никак не  могли прорвать их столь быстро! Чёрт, лучше бы им сейчас пришлось ползти к позициям Гвардии через ничейную землю, рискуя получить разряд лазера от своих или грубую орочью пулю.
На самом деле, загадки в происшедшем не было никакой. Просто всё произошло слишком быстро. Зелёнокожие твари были здесь раньше, чем Байнс и Лайонс нашли друг друга в развороченных окопах пятой роты. Когда они распихали по вещмешкам то, что мёртвым было уже не нужно (Лайонс даже хотел в начале всех похоронить, прежде чем уходить и даже начал копать братскую могилу. Пришлось дать ему по морде, чтобы вернуть его в реальность), а им самим пригодится могло, отсюда, возможно, уже выбили так и не успевшие закрепится отступавшие части, которым выпало быть маслом перед раскалённым остриём внезапно сменившей своё направление атаки. Моторизованная война слишком быстра и все эти дни ты, рядовой Байнс, предавался пустым надеждам. Впрочем, ты был в любом случае обязан идти вперёд. И разве ты мог угадать то, чего не смогли предвидеть штабисты? Ведь ты, рядовой первого класса Байнс, даже не сержант и уж тем более не офицер. Ты всего лишь рядовой. Пусть и первого класса. Не забывай об этом. А теперь — хватит себя казнить. Это хорошо, что ты сюда пришёл. Очень правильно. Бункер разбит. Тебе снова предстоит тащить Лайонса за шкирку ещё сотню миль в сторону города-улья. Но, возможно, здесь можно найти что-то, что поможет прожить ещё три дня, необходимых для этого. Ещё здесь можно будет хотя бы часов на шесть дать отдых усталым ногам, которые он безжалостно гнал самым скорым шагом.
— Байнс! Байнс! А, вот ты где! — Лайонс скатился по ступенькам под бетонную сень бункера, -Байнс, я нашёл воду! А больше ничего нет…
 — Значит, нам очень не повезло.
      Лайонс — дурак. Лайонс — нытик. Лайонс- это такой солдат, которого должны убить в первом же бою и это для него был единственный путь престать быть позором всего полка. Но если Лайонс чего-то не достал… Значит, этого нет в природе.
На экспериментальное подтверждение этого фундаментального закона Вселенной ушло ещё пару часов.
Они теперь приговорены. Им больше не грозит смерть от жажды. Но что с того толку, если через день они просто упадут и поползут на карачках? А ещё через десять часов просто будут лежать и ждать. Байнс потрогал пальцем знак аквилы на своей лазвинтовке. Чёрт побери, полный заряд, и даже подстрелить нечего. Разве что Лайонса… Хотя, с него тоже разживёшься. Мяса там как у птички.
Раздался громкий лязг. Байнс даже вздрогнул. Лайонс тяжело дышал над трупом в силовой броне.
— Ну помогай уже! — крикнул он, — Байнс!
Тот долго молчал..Потом встал и медленно направился к Лайонсу.
— Блядь … Байнс….Я не сошёл с ума. Одну-то…. Одну мы похоронить можем! Здесь больше и нет никого!
Невероятный ужас сменился полным непониманием в глазах Лайонса, когда излучатель лазерной винтовки было нацелившись на него, перевёл свой смертоносный взгляд на боевой скафандр. Слепящее рубиновое пятно непрерывного огня вспыхнуло на замках боевого скафандра.
-Да, Байнс… Ты прав… так будет нести легче. И копать поменьше.
Байнс перехватил лазерную винтовку и со всей силы опустил приклад на раскалившийся до последней степени замок.

Тело Лайонс тащить отказался. Байнс молча пожал плечами. Вытащил её из вскрытой брони как моллюска из ракушки, схватил её за предплечья, закинул на спину и потащил. Кисти убитой болтались у его груди, как уродливые амулеты –как раз такие какие мог носить бы какой-нибудь суеверный орк. Спиной он ощущал что-то мягкое, похожее на скатку- нет, даже мягче. Каждый раз когда труп подпрыгивал на его плечах эта плоть, больше похожая на мягкую глину вдавливалась в его лопатки. Это хорошо. Что убили её недавно. И вообще, этот мир очень добр. Если смотреть на происходящее в нём под правильным углом. Сгибаясь под тяжестью чужого тела, он побрёл к разбитому бункеру.

Он уже принёс ещё одну охапку наломанных им в брошенном окопе досок.
-Байнс, а почему сюда? Тут же будет не продохнуть, когда она сгорит. Я думал, что мы здесь переночуем…
Байнс вздохнул. Как же он надеялся, что он провозится дольше. А теперь мало того, что придётся идти и что-то делать, так ещё и… Ладно. Байнс, преодолевая неохоту, поднял голову с мягкого живота мёртвой, приспособленного им временно заместо подушки.
-Переночуем. Обязательно. И… нам хватит этих дров, не надо ходить больше.
Лайонс хлопал глазами ничего не понимая. Он открыл было рот.
 — Давай, я подержу ей руку, а ты возьмёшь нож.- Лайонс побледнел, — Сопляк! Иди к чёрту. И пусть углей нагорит побольше! — крикнул Байнс ему в спину, — Сегодня на ужин у нас кое-что посущественней ящерицы.
Байнс взял нож. На него смотрели не очаровательные голубые глаза девушки, а просто капли слизи. Он прижал холодную руку к полу. Слегка надавливая на бритвенно-острое лезвие, он легко срезал кусок мышцы вместе с кожей как кожуру с картошки. А с этих худеньких ручек не много-то и поимеешь. Он кинул кровоточащий кусок мяса на расстеленную плащ-палатку, перевернул труп на живот и стащил через голову остававшуюся единственной одеждой покойницы тунику. Провёл рукой по округлостям ягодиц и сильно сжал кожу бёдер. Никакого влечения в его жесте не было. Это было только мясо и жир — и он всего лишь нащупывал под слоем подкожного жира нужное им мясо. Мясо. Рот его наполнялся слюной, когда он глядел на срезанные пласты плоти и он, отдохнув, принимался орудовать ножом дальше. Эта полоска легированной стали была выкована для того, чтобы резать живую ткань и сейчас с этим она неплохо справлялась.
Утерев пот со лба, Байнс положил нож и взглянул на дело рук своих. Достаточно. На сегодня.
-Спасибо тебе, девочка.
И звонко шлёпнул её по давно остывшей заднице.
Теперь осталось сделать две вещи- хорошо прожарить и убедить Лайонса съесть положенную ему порцию.
Завтра он тащить его на себе не будет.

-Гвардеец! — слуха Байнса коснулся лёгкий шёпот, — Гвардеец, отрежь мне голову.
-Стоять! Где ты? А ну выходи! — Закричал Тьерри, целясь из лазгана в самые тёмные углы бункера, пролом, лестницу… Мелькнула мысль о том как он глупо выглядит- врядли бы орк стал подкрадываться и уж тем более просить его о чем-то мягким девичьим голосом. Они бы свалился на них зелёным камнем с небес, брызжа слюной во все стороны, изрыгая непотребства на своём непонятном языке, стреляя в белый свет как в копеечку.
— Гвардеец … Как тебя зовут?
-Рядовой первого класса Тьерри Байнс, пятая рота, …-ый полк, Имперская Гвардия. Выходи! На свет! Что бы я тебя видел! Медленно!
-Да ты просто обернись, рядовой.
Байнс резко обернулся. Где-то в темноте, которую не могли осветить погасавшие угли костра сопел Лайонс. Съел всё до последнего волоконца, даже подгоревшее. А ведь как сопротивлялся! Даже рвоту у себя вызвать пытался –пока Байнс ударом в живот не загнал всё, что хотело пойти пищеводу обратно. В ведь ничем зажаренное им мясо не отличалось по вкусу от птичьего. Всего-то не смотри в сторону искромсанного тела, если ты такой брезгливый –и сразу забудешь откуда оно.

Прямо на него смотрели глаза трупа, которые он так и не догадался закрыть. Взметнувшиеся полы шинели вздули уголья, озорные язычки пламени прыгнули в кошачьи зрачки покойницы да там и остались.
-А ходить мне трудно, рядовой. Вы мою ножку-то…
-Боже-Император… Ты была тогда жива?! Нет, нет, нет, ты тогда бы проснулась. Нельзя валяться в отключке, когда тебя потрошат.
— А может, я и проснулась? Кто знает? Проснулась, а ты своим ножиком водишь. Плоть с костей снимаешь. Очень неаккуратно. Тебе бы надрезать её тогда вдоль руки. Вот так. — Он вытянула ещё целую руку вверх и принялась водить по ней пальцем, имитируя движения лезвия — Подцепить да резко дёрнуть. А потом волоконца с салом поскрести… А ты просто вместе с полосками мяса режешь да на пол бросаешь. У меня ведь вкусное мясо? Вкусное, раз вы столько съели. А ты прикасаться к нему лишний раз брезгуешь… Ты всегда такой робкий с девушками?
-И остаться живой не могла, из тебя крови как из праздничной свиньи… И говорить сейчас не можешь, тебе больно.
-Да и кожу бы могли выварить, всё равно костёр развели. Жаль… Жаль, что снега сейчас нет. И сахара. У тебя же нет сахара? — Байнс помотал головой, -Жаль. Знаешь, как делают из жира со снегом и сахаром вкуснейшее мороженное? Помню, мы с девочками в Схоле его делали, когда выпадало поохотится. Из оленьего жира. Когда свежего жира, из туши только что подстреленного животного, когда из замороженного. Мы его растапливали, сыпали сахара, сколько было в ещё тёплый, иногда даже горячий жир, мешали со снегом и оставляли застывать. Было очень вкусно. И вы бы могли…– Она провела полусъеденной рукой по груди, оставляя на коже кровавые полосы, — Это было бы так просто. Ты бы взял свой миленький маленький ножичек, срезал бы…- Угли догорали — ведь Байнс так и не решился отойти от неё и подбросить наломанных заранее дров в костёр. Они должны были скоро погаснуть, но всё же давали достаточно света, чтобы видеть, как она щиплет сосцы и рубиновые капли бегут по её обильной материнской плоти, рёбрам теряясь в темноте где-то у самого пола- Снял бы кожу, аккуратно, а там уж жира. Вон сколько. Вам бы двоим хватило…. А, так ты, дурачок, думал, что я мёртвая. Тогда всё правильно. Жир внутри был бы уже прогорклый- если бы я лежала тут чуть подольше. Так, о чём это я? Да. Вспомнила. Я кричать — не могу, тело меня не слушается, а ты меня режешь, слёзы мои не видишь. Слёз слишком мало. А я ещё тёпленькая … И сердечко моё стучит. А ты не замечаешь. — Она привстала и, щадя чувства Байнса, нежно потрепала его небритую щеку, — Нам кууушаньки хочется. А потом мне понравилось, как ты меня режешь. Я заставила себя полюбить твой миленький маленький ножичек и его прикосновения. И боль. Знаешь, это совсем просто, ведь что у меня было кроме твоего миленького маленького ножичка? Целую вечность никого кроме него. Я бы его полюбила быстрее, если б он был поострее. Ой, стихи! Запомни, вдруг пригодятся.
Она рухнула увлекая Байнса вместе с собой на пол. Их лица оказались совсем рядом.
-Гвардеец… — Её дыхание обволакивало теплом — Отрежь мне голову.
-Тебя лечить надо. — Байнс смотрел на её ещё более прекрасное в своей бледности лицо.
-Глупости. Я уже почти умерла. Ты же не можешь отрыгнуть съеденное, как чайка, и прилепить обратно, верно? Да я бы с тобой вообще сейчас не говорила, если бы не лошадиная доза амфетаминов… Да-да, спи на посту крепче, у тебя не только обезболивающее из аптечки, но и глаза из черепа украдут. Ладно, это уже не моя забота. Я-то уже умерла. А вот ты будешь жить. И этот соня — тоже. И если вы докушаете меня, вы сможете прожить достаточно, чтобы дойти до своих. И ничего тогда не останется зверям и червям на поживу. Мою голову сожгут, как положено, а остальное мясо вы похороните в себе.… Как записано? «Да прилепится он к ней, сильней чем к матери своей, и будут двое едина плоть» А я тебе человечинки побольше чем мамаша дала, так что, я теперь тебе и мать…. И жена- разве мужчина, воспользовавшийся девушкой против её воли, не обязан на ней женится? Не откажи в просьбе своей жёнушке, рядовой первого класса Байнс! Отрежь ей голову. Это будет не больно. Давай. Маму тоже надо слушаться. Где твой маленький ножичек?
Она смотрела на него умоляюще.
-Ну что мне для тебя ещё сделать, а?
Она приподнялась на локте разрезанной руки, перекинула через него съеденную до половины ногу и наклонилась к нему — груди как холодные капли, поцелуй — как падение в снег.
-Ужели я для тебя нехороша, рядовой? — Её бёдра ходили как волны прибоя, — В самом соку невеста. Такой только подарки каждый день дарить. Или голову сразу отрезать.- И ещё раз поцеловала. Коснулась грудью щеки. И вдруг стала такой тёплой и приятной.
Она уловила эту перемену в нём и, смеясь, упала на его правое плечо. Он обнял её и больше не обращал внимания на то, как противно хлюпает сочащаяся из неё кровь каждый раз, когда обнажённая кожа их бёдер на мгновение расстаётся.

      Байнс проснулся от прикосновения влажной тряпки, лёгшей на лоб. Во рту было сухо и двигаться совсем не хотелось.
-Тебя всё ночь трясло. Как в лихорадке. — Сказал Лайонс, — Меня к моей страже не разбудил.- Он намочил ещё одну тряпку и стал обтирать его лицо — Сам встал. Просыпаюсь —, а ты под упокойницей как под одеялом скорчился. Хорошо ещё хоть в костёр не залез — в поисках тепла-то. Девка погорячее костра попалась, верно? Целовала крепко в губы? Или не помнишь? — Ухмыляющаяся рожа Лайонса была слишком далеко, как космический крейсер — от дна гравитационного колодца и достать её кулаком не было никакой возможности.
Он отбросил его руку и встал на колени- на большее сил пока не хватало.
-Нет. Мы должны идти. — Он нащупал ножны штык-ножа, — А ещё она меня просила…Я обещал ей.