Advertisement
Guest User

c4p1

a guest
Jan 29th, 2020
147
0
Never
Not a member of Pastebin yet? Sign Up, it unlocks many cool features!
text 43.39 KB | None | 0 0
  1. Первые шаги дались неожиданно легко. В голове шумело, и накатившая волна головокруженья смыла боль, оставив позади себя зуд в рёбрах и окаменевшую спину. Я выбрался из переулка и огляделся, прикидывая, куда идти дальше. Это стало ошибкой. Мир крутанулся безумным хороводом, затем ещё и ещё. Замутило, но желудок был пуст, а выплюнутая нить желчи и слюны облегчения не принесла.
  2. «Думай, — взмолился я. — Вспоминай, как ты дошёл сюда… Вряд ли Вероника будет обшаривать каждый закоулок трущоб, чтобы отыскать твою тушку… И тогда… тогда на твоё месте будет лужа гниющей слизи к концу следующего дня…»
  3. Было бы замечательно, если бы меня проводила до трактира Саюрей, но поблизости не виднелось и следа девушки. Отсутствие тела говорило о том, что возможную встречу с Ялком она пережила… скорее всего, сбежала при первых же звуках битвы.
  4. Битвой я прозвал встречу с бандитами — во славу самоуспокоения. Это слово не так ранило гордость, как избиение. Ран у меня и без того было предостаточно.
  5. Я непроизвольно закусил губу — едва подсохшая рассечина с готовностью разошлась, наполняя рот знакомым вкусом крови, — и повернулся в сторону, откуда, как уверяла затуманенная память, мы пришли. К счастью, улица была по-прежнему мертва, и ковылять по ней можно было без опаски. Лишь однажды из тёмного провала случайной двери с рыком вывалился мужчина в обносках, лицо которого покрывали сочащиеся ожоги. Я остановился, с поледеневшим сердцем думая о том, что не отбился бы сейчас и от мухи. Однако незнакомец не спешил навязаться мне; вздрогнув пару раз и попробовав опереться на непослушные локти, он обмяк и затих. То ли мёртв, то ли пьян. В любом случае он был не опасен, и я перешагнул через застывшее тело, одной рукой опираясь о стену. Вторая слушалась неохотно: ей было уютнее свисать вдоль туловища безжизненной плетью. Подавить истеричный смешок при этой мысли оказалось трудно.
  6. То и дело приходилось останавливаться, чтобы откашляться, переждать боль в рёбрах и наскрести ещё сил, чтобы идти дальше. Постепенно пелена, застившая зрение, сгущалась, и я смахивал слёзы, чтобы чуть развеять её.
  7. В Японии мне никогда не доводилось испытывать подобной боли. И вряд ли остальной цивилизованный мир обходился со школьниками с той же небрежностью, как обходилось это дикое, варварское средневековье. Что ж, тем больше было поводов показать, что они — «Кто они?» — мелькнула сумрачная вспышка в мозгу — не на того напали, тем крепче становилось желание выбраться из западни живым. Будь у меня сверхспособности, будь у меня верный меч и сильные друзья, мы бы сокрушили… сокрушили? Сокрушили бы врагов! И тогда… тогда бы я стал королём… избранным… Возможно, с собственным гаремом?.. Гарем был бы неплох… но как же Атсуко?! Атсуко, любимая моя подруга детства. Или она не знала о моём существовании? Но мы же учимся в одном классе. В милом местечке меж станциями Куякусёмаэ и Иттюмаэ… Нет, не та, я выпустился из той, чтобы перейти в старшие классы… Но встретил ли я Атсуко в ней или же в новой?
  8. Цепочка сумбурных мыслей захлебнулась, и я проклял себя за слабость. При движении челюсти вся нижняя часть лица загоралась болью, а затылок словно помещали в огонь, перетекавший ближе к макушке и уходивший вглубь. Скорее всего, виновато было сотрясение…
  9. Колкий осенний ветер принёс знакомые запахи мусорных ям, находившихся на заднем дворе трактира. Перед глазами возникли его знакомые очертания — неожиданно, будто выпрыгнули из карманного измерения. Я заморгал и осознал, что уже давно шёл зажмурившись. Подсказка воздуха пришлась как нельзя кстати.
  10. Обернувшись в ожидании кровавого следа, я, к удивлению, не нашёл ничего. Хотя с чего бы взяться крови, если порезов-то практически не было, а те немногие, которыми меня наградили бандиты, были мелкими. Внутренних повреждений стоило опасаться сильнее.
  11. Я ввалился в трактир, и толстяк-владелец бросил в мою сторону быстрый взгляд.
  12. — Не натечёт? — спросил он, теребя в руках тряпку и деревянную кружку. Я не сразу понял, что он имел в виду.
  13. — Нет.
  14. Короткое слово взорвалось в мозгу фейерверком, намекая на то, что с разговорами можно повременить.
  15. — Отлично, я как раз давеча убирался. Не хотелось бы, милсударь… сами понимаете.
  16. Постояв минуту в проёме в ожидании помощи, я убедился, что хозяин трактира был не из тех, кто спешит на выручку ближнему своему, и двинулся к лестнице. Грязь, безраздельно царившая в помещении, заставляла усомниться в его словах. С другой стороны, это ведь другой мир. Кто знает, может, трактирщику не одна сотня лет, и для него десять лет как один день для японца? Но что-то подсказывало, что мироздание не настолько благоволило людям, чтобы раздавать бессмертие всем подряд.
  17. — Вторая дверь налево, — сказал он, не отрываясь от тряпки. Похоже, моё состояние его ничуть не смущало. Наверняка за годы жизни в трущобах он повидал и не такие сцены.
  18. Карабканье вверх оказалось до странности тяжёлым подвигом. Раз в три-четыре ступеньки нужно было делать паузу, чтобы отдышаться и успокоить мельтешение мушек в глазах. Поскрипывание досок под ногами почему-то успокаивало и придавало сил. Словно рассохшаяся лестница болела за меня. Эту причудливую фантазию я поспешил списать на сотрясение и отогнать в сторону. Не стоило ударяться в делирий в конце пути.
  19. Весь второй этаж занимал коридор, по обе стороны которого виднелись грубо срубленные двери. Я с холодком представил, как ломился бы в каждую, если бы не помощь толстяка. Он был по-своему добр.
  20. Я опёрся о косяк нужной двери и, собравшись с духом, постучал. Ответом была тишина. Я попробовал вновь — настойчивее, злее, рискуя вогнать в кулак занозу, которая была бы, вне всяких сомнений, ровесником моих родителей.
  21. Внезапно дверь распахнулась, и руку, оттянутую в замахе, остановила железная хватка. Волосы Вероники были растрёпаны, видимо, от сна, вместо привычного одеяния тело прикрывала просторная льняная рубашка до колен, а в её глазах пылало мстительное пламя. Однако, едва она разглядела моё незавидное состояние, злость сменилась… нет, дополнилась изумлением и сонмом незаданным вопросов. Она молча втянула меня внутрь, захлопнула за мной дверь и приказала:
  22. — Ложись.
  23. Мансарда постоялого двора не отличалась изысками. На видавшем виды столе располагались остатки трапезы. Меж ним и мутным окном, чей подоконник служил кладбищем многочисленным трупикам мух, умастилась кровать — неказистое ложе с маленькой грязной простынёй и тюфяком, из которого торчала солома. В углу пристроилась клетка с кроликом, над которой на проржавевших крючьях висела одежда. Я потоптался на месте, прикидывая, лечь на спину или живот, — так и так выходило, что будет больно.
  24. — Сломаны? — Вероника ткнула в рёбра, и моя страдальческая рожа ответила ей за меня. — Ложись на спину. Если можешь ходить, с ней всё в порядке… более или менее, — добавила она после паузы. Воодушевления это не принесло.
  25. Я улёгся, подавив желания поёрзать — было чувство, будто кроме соломы в тюфяк кто-то засунул каменные горошины. Вероника забралась на кровать за мной, и та протестующе и со злобным намёком скрипнула, грозясь переломиться. Комната была рассчитана на одного.
  26. Нависнув над моим телом, девушка сказала:
  27. — Шевельнёшься — придушу.
  28. Я испуганно замер, и между пальцами Вероники родились сгустки нитей грязно-жемчужного цвета. Один взгляд на них вызвал серию приступов тошноты, и если бы в желудке хоть что-то оставалось, то я бы заблевал и себя, и девушку. Сгустки не выглядели мерзкими — пойманные клочки густого тумана. И всё же они рождали нутряное ощущение неправильности, точно одно их существование противоречило реальности, противоречило основам сущего и лично моего бытия. Вероника нахмурилась, и я закрыл глаза, сосредоточившись на пульсации крови в висках. Эта магия… не была сродни магии тьмы, что я увидел в первые минуты жизни в новом мире. Магия тьмы пугала. Она отрицала законы мироздания. Эта же перламутровая муть вызывала омерзение столь явное, что от неё хотелось выдрать глаза, испачканные её образом на сетчатке.
  29. Я задрожал, почувствовав дыхание Вероники на лице. А затем на голову опустилось липкое, противное, как копошащийся рой червей. Клейкая дрянь не ограничилась кожей, забралась в глубь черепа, раскинулась в нём, отчего тело пробило крупной дрожью. Я с трудом подавлял желание вскочить и убежать. Меня словно расщепляли частица за частицей, откалывали кусочек и приделывали обратно — криво и косо, как в паззле, в кусочках которого маленький ребёнок сам проделывал выемки и выступы.
  30. — Готово, — послышалось совсем рядом, и я открыл глаза. Голова перестала болеть, но во рту стоял отвратительный привкус, будто туда заползло неделю назад израненное животное да там и издохло.
  31. — Теперь рёбра и рука.
  32. — А спина? — прохрипел я. Никогда в жизни лечение не было настолько изматывающим.
  33. — Похоже, она не сильно повреждена, так что… её исцеление будет зависеть от того, что ты расскажешь.
  34. Всемилостивые боги, осознал я, спине суждено страдать ещё минимум неделю.
  35. Тягучее, как только что приготовленная патока мидзуамэ (спасибо, что не мидзуагэ!), время, пока Вероника корпела над моими ранами, я провёл, рассматривая потолок и всеми силами стараясь не думать о том, как скручивает в бессильном отвращении желудок. Под кожей медленно перемещались кости, с гадким скрипом вставая на места. Когда они принялись срастаться, я подумал, что не сдержу вопль. Больно не было, однако осознание, что нечто внутри тебя действует согласно своей воле, действует активно и бесцеремонно, наводило жуть. Наконец Вероника смахнула испарину со лба и, бесцеремонно спихнув мои ноги в сторону, села рядом. Я ощутил слабый укол в спине, но за исключением единичной вспышки боли тело чувствовало себя превосходно. Нужно было только пережить трупный вкус, наполнивший рот.
  36. Я приподнялся и уселся около с Вероникой.
  37. — А теперь рассказывай, — выдохнула она. Румянец, вернувшийся было после отдыха, вновь пропал, и выглядела девушка так, будто болела малокровием. Я замялся, не зная, с чего начать.
  38. — Ты выбирался за пределы трактира?
  39. — Д-да.
  40. Признание далось нелегко.
  41. — Идиот. — Вероника спрятала лицо в ладонях и пробормотала: — Вот что… начинай с самого начала. С момента, как я ушла наверх. И не упускай ни единой подробности.
  42. Пересилив страх грядущего наказания, я рассказал, как незаметно для себя напился и как в трактир вошла Саюрей. Воспоминания о собственном легкомыслии вгоняли в краску.
  43. — Она заинтересовалась тобой? — Вероника отняла руки от лица и уставилась на меня. — Как она выглядела?
  44. Я постарался в красках описать её, опять задумавшись, что же такая красавица, как она, нашла во мне. Когда я закончил, Вероника сделала знак молчать и с усилием приоткрыла окно. Комнату наполнил гул ветра. Погода стремительно портилась. Девушка вернулась на кровать и приникла ко мне.
  45. — Дальше говори шёпотом.
  46. — Что? Зачем?
  47. Она обвела глазами комнатушку.
  48. — У стен тоже могут быть уши.
  49. — Разве нет никакой магии против подслушивания? Пузырь тишины или ложный диалог?
  50. Взгляд, которым меня одарили, по силе был равен ушату помоев.
  51. — Кретин, не рассуждай о магии, в которой ни триединого выродка не понимаешь. Впрочем, — яду в её голосе позавидовала бы гадюка, — если ты знаешь способ сотворить… пузырь тишины… сейчас самое время.
  52. Она с преувеличенным вниманием посмотрела на мои руки, и я спрятал их за спину.
  53. — Сдаюсь, — прошептал я, и допрос продолжился.
  54. На моменте, где я вернулся из туалета, Вероника снова остановила меня.
  55. — Она пила из принесённой кружки?
  56. — Нет, сказала, что заказала для меня…
  57. — Ты видел, чтобы она что-то с ней делала?
  58. Я сдвинул брови в усердной попытки припомнить подробности.
  59. — Да нет, когда я вошёл, трактирщик как раз принёс пиво… кажется, она постучала по ободку кружки или вроде того…
  60. — И ты выпил это?!
  61. Я заморгал.
  62. — Почему не должен был…
  63. — Придурок! Кусок конского навоза! — яростно возопила Вероника, и это вкупе с её стараниями сохранить шёпот, выглядело почти комично. Почти — поскольку я не был уверен, что меня не прирежут на той же кровати, где только что лечили.
  64. — Неужели в комок мышиного помёта, что ты зовёшь головой, не заползла хоть тень сомнения, хоть призрак мысли?! Она могла подмешать что угодно, отравить тебя или сделать болванчиком, который по всём подчиняется ей! С какой радости ты решил, что роскошно одетая красивая девушка хоть на миг взглянет на тебя?.. — Вероника осеклась. — Если только… это не была очередная проверка. Прощупывание почвы, определение того, насколько ты знаком с логикой жизни Даларана… и изведанных земель в принципе. Ты хоть подумал, какова вероятность, что одинокая дворянка (а она, судя по всему, была дворянкой или притворялась ею) сделает пару шагов и трущобах и не окажется ограбленной, изнасилованной и убитой? Из чего следует: либо у неё был внушительный эскорт… либо эскорт ей не требовался вовсе. И я очень надеюсь на то, что дойти до этих же выводов тебе помешали пиво и зелье, а не природная тупость.
  65. Вероника выдохнула и взяла себя в руки. Позабытый всеми кролик дал о себе знать, заметавшись в клетке, насколько позволяла её теснота. Должно быть, его испугали интонации девушки. Я его понимал.
  66. — Как бы то ни было, ты чудовищно оторван от реальности, Такуми. И чудовищно везуч, если после встречи с этой Саюрей остался в живых и при всех конечностях.
  67. День клонился к закату. Солнце едва находило путь в комнату сквозь узкую полоску приоткрытого окна (пробить толстый слой грязи на слюде у него не было и шанса) и сгущавшиеся облака. Полумрак невыгодно оттенял черты лица Вероники, прибавляя ей десяток лет. Она вдруг показалась мне смертельно одинокой — одинокой, уставшей и беззащитной. Красные глаза её словно выцвели и вместо яростного пурпура тлели умирающими угольками. Она склонила голову на плечо и вдруг напомнила этим Атсуко. Атсуко всегда тёрлась головой о плечо, когда пребывала в задумчивости, походя в такие моменты на крупную изящную кошку. Разве что у Атсуко волосы были куда длиннее, чем у Вероники. Я помотал головой, чтобы прогнать навязчивое видение.
  68. — Что было дальше?
  69. — Она попросила меня проводить её до выхода из трущоб. Сказала, что боится идти одна. Если честно, — я замялся, — уже тогда я думал о том, что она ведёт себя странно и следует под благовидным предлогом свалить в свою комнату… Однако я выпил из той кружки, и… на меня нахлынуло желание защитить её.
  70. Внутри я умирал от стыда и запоздавшего осознания. Меня нагло использовали, обвели вокруг пальца так, как не обманули бы и младенца, родившегося здесь. Как можно доверять кому-то в мире, где тебя готовы вытаскивать из заварух только служители существа, желающего превратить человечество в свору ходячих мертвецов?
  71. — Дальше вы наткнулись на местных головорезов, и они тебя отделали.
  72. — Не совсем… Вообще, на улице никого не было. Ни прохожих, ни нищих, ни бандитов. Никого.
  73. — Интересно… то есть они связались с главарями местных оборванцев и подготовили сцену… Планировали похищение и не хотели, чтобы в их дела кто-то влез? Но народ в местах вроде этой помойки понятливый и способен не замечать даже того, что у них под носом.
  74. — Кто они? — решился я на вопрос.
  75. — Кто угодно, у кого достаточно денег и связей с нижним миром. То есть любой с доступом в королевский двор.
  76. — Ты думаешь, меня хотел похитить король Даларана?
  77. Вряд ли значимые события в столице могут пройти мимо королевской службы безопасности, а значит, короля и его советников. Одежда Саюрей была дорогой, а сама она демонстрировала манеры, присущие знатной особе. Была ли она ниточкой, ведущей в высшие эшелоны власти? А самое главное, зачем им я?
  78. Вероника усмехнулась.
  79. — Королевский двор состоит из множества фракций и подфракций. Безусловно, три основных столпа Даларана — это король, наследующая принцесса и второй принц. И любой из них в теории может приказать поймать тебя. Однако нападение на оруженосца рыцаря Владыки — скандал, который приведёт к неизвестным последствиям. Тебя могли попытаться убить для того, чтобы ускорить начало войны между Мадилом и Далараном, и, естественно, это на руку орлам. Но даже орлы не сделают первый шаг, пока их не припрёт в угол время или хотя бы один из осколков не вынесет окончательное решение. Без этого вступать в схватку с нами будет самоубийством.
  80. — Ч-что…
  81. — Но если предположить, что один из императоров готов выбрать фракцию, которую будет поддерживать, Саюрей может работать на реманов. Или же реманы настолько увязли в своей сваре, что только толчок в виде войны Даларана с нами даст продышаться осколкам. Или один из осколков опасно близок к сделке, а второй решил помешать ему… Сомнительно, чтобы сложившуюся ситуацию решили разрушить пфендаллы, им выгодно затишье, — Вероника углубилась в размышления, которые для меня не имели ни малейшего смысла. Осколками, кажется, называли Западную и Восточную Реманские империи, это я вспомнил. Остальное же выпадало за пределы понимания.
  82. — Бесполезно пока думать над этим, слишком много вариантов, — в конце концов решила Вероника, недовольно поведя плечами.
  83. — Кто такие орлы?
  84. — Дворяне и купеческие гильдии из фракции второго принца Меридия. Они названы так потому, что выступают за скорейшее нападение на Мадил, чтобы отвоевать назад потерянные земли. И, естественно, они хотят посадить на трон самого принца. Видишь ли, корону в Даларане наследуют по абсолютному первенству рождения. Наследником может быть как мужчина, так и женщина, — Вероника невесело улыбнулась. — Мало кто хочет, чтобы женщина имела решающий голос в государственных делах. В древности каждый раз, когда первенец оказывался женского пола, это предвещало дворцовый переворот… или хотя бы его попытку. Поэтому принцесс в таких случаях предпочитали душить при рождении. В последние века эта традиция ушла на второй план. Применяли более изящные методы лишить девушку наследования — как правило, она отрекалась от престола сама ещё при живом отце, а если не хотела, то её обвиняли в заговоре против короны и ссылали в монастырь. Однако с гибелью старой династии пришли новые порядки. Леон твёрдо убежден, что первая рождённая в освящённом браке душа наследует лучшие черты родителей. И потому сейчас под ковром придворной жизни ведётся непрекращающаяся мышиная возня в борьбе за власть.
  85. — Почему нельзя было просто запретить женщинам наследовать трон?
  86. Я свято верил в равноправие полов, однако между отсутствием прав на престол и смертью любой выбрал бы первое.
  87. — Традиции въедаются в людей так крепко, что одна попытка изменить их способна ополчить массы против своего правителя. Особенно если толпы ведут священники Триединых. Они завзятые традиционалисты, знаешь ли.
  88. — Так почему Меридий хочет напасть на Мадил, а принцесса нет?
  89. Вероника удивлённо округлила глаза.
  90. — Кто тебе сказал, что Элизабет не желает расправиться с нами? Её лисам нужно удержать трон, когда Леон умрёт. И после того как последние очаги сопротивления угаснут, она удостоверится, что помощь осколков не превратится в захват Даларана реманами, и объявит священный поход. Вся разница между ней и Меридием в том, что принцу результат нужен прямо сейчас. Он жаждет победного марша до Старой Литеции, чтобы вернуться в столицу увенчанным славой — и объявить, что не согласен с грядущим правлением Элизабет. Кто посмеет отказать герою? А если посмеют… это будет не первая и не последняя резня за корону. Сторонников у Меридия в любом случает прибавится. Пока что его поддерживают безземельные дворяне, которые хотят вернуть отцовские наделы, и торговые гильдии, надеющиеся получить эксклюзивные права на разработку природных ресурсов. Старые договора остались в архивах Старого города… и будет легко списать пожар на отголосок битвы между воинами света и порождениями тьмы. А копии контрактов, хранящиеся в гильдейских сокровищницах, без оригинала не имеют силы. В то же время Элизабет нашла приспешников среди тех, кто желает передела территорий. Уверена, она уже пообещала самым верным лисам лакомые кусочки.
  91. Вероника пожала плечами.
  92. — Деньги и люди — вот что нужно всем в гонке власти. Конечно, деление дворян и купцов, поддерживающих ту или иную фракцию, условно и меняется каждый день… И в расчёт стоит брать осколки и Пфендалльское герцогство… И мнение церкви со святыми орденами… Одно то, что в восточном осколке главенствует Вестанская секта, здорово мешает сближению императора и орлов… И есть ещё фракция короля, верные старые дурни, мозги которых проржавели так, что они боятся любых перемен…
  93. — А какая сторона будет лучше для Мадила?
  94. — Для нас будет лучше, если они перегрызут друг другу глотки, — в глаза Вероники сверкнул опасный огонёк, — и тогда за телами павших и выжившими придём мы.
  95. Её мягкая улыбка не соответствовала кровожадным словам. Внезапно Вероника спохватилась.
  96. — Мы отклонились от темы.
  97. Чувствуя, как под тяжестью полученных знаний голова клонится к земле, я рассказал о встрече с бандитами и помощи незнакомца. В то же время мысли мои были далеко: требовалось оценить новую пропасть, в которую я провалился. Стоило лишь на миг подумать о том, что я достиг дна и хуже уже не будет, так подо мной расстилалась очередная бездна. Мало того, что я попал в услужение владыке тьмы, выяснилось, что место, где я нахожусь, вскоре превратится в поле брани для десятков тысяч людей.
  98. Вероника глубокомысленно похмыкала, когда я закончил.
  99. — Я не удивлена, что ты оказался кретином, который спешит к любому крику в трущобах. Даже более того, они вряд ли решились бы использовать настолько глупый метод, если бы не знали о твоей… особенности мышления. Можно утверждать, что за нами постоянно следили и видели эпизод с бельём бабки, из чего сделали соответствующие выводы. Об остальном могли бы рассказать тела, но… — Вероника горестно выдохнула. — Во-первых, проводить ритуал поднятия в черте города запрещено, а с учётом того, что мы под колпаком, любые подобные действия могут быть использованы как предлог… или аргумент при переговорах. Нельзя подставлять Владыку. Хотя, — она вздохнула, — если верить тебе, это прекрасные экземпляры, способные прилично усилить армию Мадила. Во-вторых, их могли прибрать — или свои, или другая фракция. Не горю желанием нарваться на засаду. Уже одна стычка между разными фракциями свидетельствует о том, что на нас направлено чересчур много взглядов. И неизвестно, чего хотят их владельцы.
  100. Я осознал, что дрожу — то ли от холода, впущенного через открытое окно, то ли от опасности, осознать которую до конца пока не в состоянии. Однако спина, покрывшаяся липким потом, и ледяные ладони соображали быстрее неповоротливого мозга.
  101. — Лично против тебя враги, скорее всего, ничего не имеют. Ты лишь оказался слабым звеном, удобным путём, посредством которого удобно достичь цели. Провокация, направленная на рыцарей Владыки, прощупывание твоих сил, попытка подставить другую фракцию и запустить механизм, о котором мы не имеем ни малейшего представления, — выбери любое. Мы даже не уверены, что наёмники обеих сторон не реманы… или не наняты реманами. Единственное, я бы поставила на то, что группа в переулке и Саюрей действуют заодно.
  102. Я удивился. Неужели я забыл рассказать Веронике, что спас меня один из культистов Владыки?
  103. — Вообще-то, я поговорил со своим спасителем.
  104. — Вот как? — Уголки губ девушки подёрнулись в раздражении. — Что ещё ты… забыл упомянуть?
  105. — Кроме этого, я рассказал всё! Так вот, его зовут Ялк. Он служитель чёрного ковена Даларана.
  106. Покопавшись в памяти, я выудил оттуда подробности беседы с Ялком.
  107. — Он предложил как можно скорее вернуться к тебе… и пожелал успешно добраться до столицы. Наверное, он имел в виду Старую Литецию! — догадался я и ощутил в груди призрак гордости. Всё-таки я потихоньку вживался в местные реалии.
  108. Раздался громкий хруст. Я вжал голову в плечи от неожиданности и посмотрел на руку Вероники. Девушка вцепилась в деревянный бок кровати так крепко, что почти оторвала от неё кусок.
  109. — Ялк? Из чёрного ковена… Даларана?
  110. Я кивнул. Вероника изменилась в лице: впервые я увидел на нём чистый и незамутнённый ужас. Щёки, и без того лишённые румянца, побледнели сильнее, сделав девушку похожей на вампира.
  111. — Ч-что?
  112. — Чёрные ковены существуют, — медленно прошептала она. — Владыка действует через них в осколках и частично в герцогстве. Они — один из самых охраняемых секретов нашего ордена. Если реманы узнают, что Владыка жаждет не только поглотить целиком Даларан, но и пойти дальше на север, то они могут оставить на время вражду и объединиться против нас. И ты говоришь, что он представился…
  113. — Ялком из чёрного ковена Даларана.
  114. Вероника всхлипнула. Её отчаяние было так велико, что мне стало не по себе. Казалось, она вот-вот рухнет в обморок.
  115. — В Даларане нет ковена.
Advertisement
Add Comment
Please, Sign In to add comment
Advertisement