Томские маги

Еще накануне в доме Ясиных было тихо и спокойно, но едва наступило утро – закипела деятельность: готовились к годовщине Огнесожжения. Диму Ясина растолкали за час до рассвета и послали на кухню помогать Цецилии. Пока он, спросонья щурясь и потирая глаза, пытался разобраться, где какой конец у ножа, по дому носился низложенный инопланетный король Торстейн из династии Эаморов и раздавал указания. Эти указания игнорировались всеми, за исключением Магнуса – легендарный полководец за утро успел починить кран, намертво приколотить к стене накренившуюся картину, съездить за продуктами в «Холидей классик» и еще раз починить кран, который король ухитрился разболтать за его отсутствие. Порфирий, дед Димы, еще с утра уединился в подвале, чтобы подготовиться к ритуалу, и рявкнул оттуда, чтобы его не смели беспокоить. Все что-то делали. Даже королева Велана оторвалась от просмотра своих сериалов и теперь, восседая в кресле с планшетом в руках, с задумчивым видом проматывала записи различных праздненств, чтобы проникнуться атмосферой. Бывшая подчиненная деда, Эвелина, как обычно, заглянула с утра, чтобы повидать Порфирия, и была немедленно отправлена королем за продуктами – он в суматохе позабыл, что уже отдал подобное распоряжение Магнусу. Клятвенно пообещав вернуться с баулами еды, Эвелина выпорхнула из дома и испарилась, будто ее и не было.
Суетились все, кроме Инге - тот еще не проснулся. Пока утром Дима, зевая, натягивал носки под нетерпеливые понукания Магнуса, инопланетный принц лежал, закрывшись одеялом до самой макушки, и чуть слышно посвистывал носом. Дима думал разбудить его, однако Магнус запретил – мол, не дело это, принцев так рано будить, да еще и заставлять работать. Дима спорить не стал. Тем более, что вчера у них было сложный день: до самой ночи ловили в Эуште драчливого фамильяра, под шумок сбежавшего от хозяев, и жутко утомились.
Дима потер на лбу синяк, полученный от фамильяра, и попытался сосредоточиться на картофелине, которую держал в руках. Нож все выскальзывал из руки, и Дима ухватил его покрепче. Пальцы чуток дрожали. Лишь бы не сотрясение мозга – с этим всегда было множество проблем. Отлеживаться ему никто не даст. Не то воспитание было у деда Порфирия, да и Спиридон выдумывал все новые и новые задания с завидной регулярностью. То фамильяра поймать, то изъять из библиотеки проклятую книгу; изгнать из торгового центра полтергейста, спуститься в канализацию, чтобы найти спущенный каким-то недотепой в унитаз алхимический камень, отыскать  жулика Сережу Тюрина и взыскать с него просроченную плату за пайки. И еще великое множество поручений. С тех пор, как на Землю явился инопланетный король со свитой, разные происшествия случались с завидной регулярностью. И поскольку призвал его сюда как раз дед Порфирий, разорвав ткань пространства и нарушив эфирный баланс, отдуваться приходилось Диме с Инге - которого Спиридон записал ему в помощники, несмотря на королевские протесты. К чести инопланетного принца, он не жаловался и не протестовал, даже вчера - получив на задании огромный синяк, расплывшийся на пол-лица. Лишь носом сопел и старательно кивал головой. Дима был уверен – разбуди он сейчас принца, Инге без возражений пошел бы с ним на кухню, чтобы помочь с подготовкой к празднику.
- Эх, суматоха, - задумчиво произнесла Цецилия, пока ее пальцы сноровисто очищали картошку. – Вот помню прошлое Огнесожжение, еще на Инистрии. Роскошный праздник вышел. Были все, даже герцог Фолланды своих послов прислал, в последний раз – таких важных, в черных и серебряных фраках. По всему замку воздушные шары висели. Музыка гремела в главном зале, оркестр. Был бал... Магнус меня на танец пригласил, - улыбнулась она, - не знаю, зачем, танцевать-то он все равно не умеет. Все ноги мне оттоптал, болван.
В ее голосе прозвучала нежность.
- А сейчас? – спросил Дима, вынимая картошку из стоявшей перед ним замызганной кастрюли. Не очищенных пока картофелин там осталось совсем немного.
- А сейчас расстройство одно, Дима Аньяфоскен, - она вздохнула. – Дождемся Магнуса с продуктами, и я готовить начну. А ты, как со своей кастрюлей закончишь, бери швабру и иди наверх, начнешь уборку. И проверь заодно, как там вещи на балконе, высохли или нет.
Дима кивнул.
- А у вас была на Инистрии картошка? – спросил он.
- Нет, - покачала головой Цецилия. – Но вещь очень полезная. Будь у нас картошка, не случилось бы последнего голода. Люди тогда ели все – ботву, коренья, крошили траву в суп… С кошатиной она неплохо шла. Голодное было время. Будь у нас столько картошки, как сейчас в вашем супермаркете, столица бы не пала.
Она покачала головой.
- Закончил? – спросила, заметив, что Дима скинул последнюю очищенную картофелину в кастрюлю и теперь смотрел на нее.
- Угу, - ответил он.
- Тогда поднимайся наверх.
Дима встал на ноги. Затем, после паузы, спросил:
- Цецилия, а ты жалеешь, что покинула Инистрию?
- Конечно, - ответила горничная. – А всё эта «революция», будь она неладна. Не случись ее, король до сих пор правил бы страной. А я стирала бы за ним подштанники. Хотя я и сейчас это делаю, - произнесла она, затем подкинула в воздух картофелину и двумя едва заметными взору взмахами очистила ее от кожуры, а третьим – резким - разрубила на части. Ровно разрезанные дольки упали в кастрюлю поверх остальных. – Иди, Дима. Приберись в комнате принца. Главное, чтобы не он сам. Ему работать не следует, ведь он – наследник Эамора.
Хоть это и произвело впечатление на Диму, с выводами Цецилии он согласиться не мог. Да, Инге – принц… или принцесса, кто этих инопланетян разберет, однако классовые различия остались на их далекой планете. В конце концов, на дворе двадцать первый век, демократия в каждом телевизоре и каждом компьютере. Даже на их далекой планете произошла революция, низвергнувшая короля Торстейна, из-за чего он вместе с домочадцами и оказался в доме Диминого деда.
Однако делиться своими соображениями с Цецилией Дима не стал. С потомственной горничной в этом плане спорить было бесполезно – на революционную пропаганду она никак не реагировала, лишь поджимала губы, да скрещивала руки на груди.
Позже, когда Дима отскребал жвачки с пола, стараясь при этом не разбудить дрыхнущего Инге, дверь скрипнула, и к ним заглянул Магнус. Сначала появилась колючая борода, а затем в комнату протиснулся и весь полководец – огромный, похожий на медведя, с шибающим в нос запахом одеколона. Он выглядел смущенным, отчего еще испещренное шрамами лицо жутковато кривилось. На ногах у него были грязные сапоги, мгновенно испачкавшие полы.
- Полы моешь? – спросил он гулким шепотом.
- Да, - ответил Дима, останавливаясь, чтобы утереть пот со лба. Он хотел попросить Магнуса не ходить по вымытому, однако подумал, и решил, что тот все равно не поймет.
- А принц спит? – спросил Магнус.
Дима заглянул в безмятежное лицо Инге.
- Ага, - сказал он. – Спит, бездельник.
- Тссс! Это ж принц, - возмутился Магнус, отступая в коридор. – Иди-ка сюда. Дело есть.
Когда Дима вышел, Магнус прикрыл за ним дверь, отсекая Инге от разговора. После чего наклонился к Диме, обдав его запахом одеколона, и загадочно произнес:
- Скоро день рождения!
- У кого? – не понял Дима.
- У принца! – выдохнул Магнус. - Четырнадцатый день рождения! А мы еще так далеки от завершения. Ты далек от завершения. Смекаешь, о чем я?
- Нет, - честно ответил Дима.
Магнус страдальчески поскреб заросшую шею. Было видно, что он старается говорить как можно деликатнее, но у него не получалось.
- Инге все еще мальчик!
«Все еще мальчик»… Дима поморщился. Он уже и забыл о подобной черте этих инопланетян. Хотя, если подумать, это и было самым странным в них. В остальном-то пришельцев с Инистрии от людей не отличишь; говорят, есть еще какие-то мелкие расхождения в строении внутреннего уха, в секреции гормонов и в механизме кроветворения, но это ерунда. А самое главное, Дима позабыл о своей миссии – порученной ему одновременно и дедом, и суетливым королем Торстейном из династии Эаморов.
Если честно… ему очень хотелось о ней позабыть.
- Ну, да, - брякнул Дима. – Мальчик.
- А должна быть девочка! – с нажимом произнес Магнус.
- А что вы от меня хотите? – воскликнул Дима. – Я же не могу подойти к нему и сказать: «Инге, друг, что-то ты в мальчиках засиделся. Не пора бы тебе превратиться в девочку? Нам вообще-то жениться пора!» Он мой друг, как ни крути! Это странно. Вы инопланетяне, конечно, и у вас своя собственная логика, но я-то человек!
Магнус отступил на шаг, смущенный его напором.
- Но ты ж не человек, - нашелся он наконец. – Ты колдун.
- Биологически я человек, - возразил Дима.
- Неважно, - буркнул Магнус. – Инге! Об Инге думай! Королева наша вся извелась. У нее-то проблем по этой части никогда не было. Она уже в двенадцать лет была самой настоящей девочкой, в рюшечках и бархате, и когда ее выдавали замуж, у нее были длиннющие волосы, которые спускались до по… до конца спины, а смех у нее был такой: «хи-хи»! Не чертово «ха-ха»! А Инге у нас до сих пор определиться не может. У нее так скоро борода пробиваться начнет…
- У него.
- У нее! – с нажимом произнес Магнус. – Этот ваш чертов язык! Почему вы вообще делаете различия между полами в языке? Так и сойти с ума недолго. Слушай, Дима. Инге до сих пор девочка, и в этом виноват ты, парень! Пока ты ведешь себя как размазня, она не сможет осознать себя девочкой. Поэтому подтянись! Не сутулься!
Он хлопнул Диму по спине, да с такой силой, что ты вытянулся как стрела.
- Ай!
- Не «ай»! – прорычал Магнус. – А «ой»! Настоящий мужицкий «ой»! Слушай сюда. Всё просто. Веди себя мужественно! Никого не бойся, нарывайся на драку при каждом случае, дерись до крови! На каждого кидайся! И чтобы при Инге, при Инге! Поухаживай за ней. Колечко там подари, цветочки, что там еще дарят. Ээээ…. По роже ей дай! Да так, смачно! Чтобы мощь прочувствовала да сразу поняла, какой ты мужик! Сразу твоя будет!
- По роже? - повторил Дима.
- Ну это я… ээээ… погорячился, - покраснел Магнус. – Но ты понял меня. Чем больше эдакого с твоей стороны – тем лучше. Ты только не переборщи, а то Инге будет… эээ… как королева наша, с этим ее «хи-хи» и рюшечками… мда…
Окончательно смутившись, Магнус отпустил плечо Димы, развернулся и стал медленно, осторожно спускаться вниз по лестнице, стараясь своим весом не проломить ступени.
Дима глянул ему вслед и продолжить мыть полы. Первым делом он прошелся на участкам, истоптанным Магнусом.
Когда он вернулся в комнату, то сразу понял, что Инге не спит. Это было понятно хотя бы по иному расположению одеяла – один уголок сбился набок, хотя до этого лежал прямо. Но Инге старательно делал вид, что безмятежно спит. Он даже посапывал. Дима постоял немного над ним, отлично понимая, что доставляет инопланетному принцу страшные неудобства. Затем сжалился и произнес как можно небрежнее:
- Инге. Эй! Вставай, хорош дрыхнуть. Инге!
Инге разлепил веки и застонал. Под его левым глазом до сих пор багровел синяк, оставленным фамильяром.
- Ох, - произнес он неестественно сонным голосом. – Привет, Дима. Который час?
- Обед скоро, - проворчал Дима. – Вставай давай, - затем, вспомнив о словах Магнуса, после колебания спросил. – Как твой глаз, нормально?
Инге потер щеку.
- Нормально, - улыбнулся он. – До свадьбы подживет, как у вас говорят.
Дима невольно дернулся.
- Заживет, - поправил он и, чтобы скрыть смущение, протянул принцу швабру. – Домывай давай. Я вниз схожу, там Магнус из магазина вернулся. Надо помочь.
После чего торопливо спустился по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз.
В гостиной между тем царил хаос. Королева Велана, запахнувшись в домашний халат Диминого деда, старательно вталкивала в клетку сопротивляющегося филина. В клетке когда-то проживал попугай, которого дед Порфирий использовал как почтового. Само собой, филин туда поместиться не мог. Перья летели во все стороны. Стоял истошный крик.
- Постойте! Ну постойте же! – кричал филин человеческим голосом.
- Полезай в клетку, нечистое создание, - пыхтя, уговаривала его королева. – Нечего здесь летать и портить гармонию! Птицам место в клетке!
- Хватит! – молил филин, безуспешно отбиваясь крыльями. – Перестаньте! Я принес послание! Я с посланием!
«Ну конечно. Куда уж без него», - кисло подумал Дима.
Он сразу узнал филина.
Это был Чаплыгин, фамильяр Спиридона Шведова. С тех пор, как Димин дед призвал сюда инопланетного короля со свитой, Конклав наложил взыскание на все их семейство. Согласно поставлению 568, призыв инопланетных королей в городскую черту строго-настрого воспрещался. Тем не менее, воспользовавшись лазейками в законодательстве, Порфирий Ясин добился от Конклава разрешения на проживание короля Торстейна в своем доме. С оговорками. За нарушение этого запрета семейство Ясиных должно было расплачиваться ежедневными отработками. Вернее, расплачивался Дима (а порой и Инге) – свирепого, деспотичного деда Порфирия практически невозможно было привлечь к любым регулярным работам.
- Ди-има! Дима! – взвыл Чаплыгин, заметив его и узрев в этом собственное спасение. – Скажи этой безумной женщине, что я не птица! Я маг!
Дима вздохнул.
Пока он вздыхал, королева Велана все-таки сломила сопротивление несчастного Чаплыгина, и таки запихнула огромного кряхтящего филина в тесную клетушку. Там он и поник, пока его перья лезли во все стороны. Удовлетворенно хмыкнув, королева поправила свои золотые локоны, затем повернулась к Диме:
- Димочка, что с тебя с лицом? Ты расстроен?
- Ваше Величество, - кисло произнес Дима. – Отпустите его, пожалуйста. Это посланец Спиридона Шведова.
Королева наморщила лобик.
- Кого?
- Эмиссара Конклава, - сказал Дима. – Ну, который на нас штраф наложил.
- А, этого, - произнесла королева. –  Спиридона-колдуна. Недостойного, жалкого, ничтожного, завистливого…
- Я всё передам своему господину! – вскричал Чаплыгин из клетки.
- … глупого, надутого шута! - закончила Велана.
Потрепав Диму по голове, она величественно прошествовала на кухню, чтобы отдать новые указания Цецилии.
А Дима тем временем откинул рычажок, который запирал клетку, и выпустил нахохлившегося от таких переживаний Чаплыгина наружу. Освободившись, филин немедленно взлетел на спинку дивана и сложил крылья. Вид у него был предельно несчастный.
- Почему всегда так? – воскликнул он. – Неужели сложно относиться ко мне, как к человеку?
- Не знаю, - пожал плечами Дима. – Что за послание хоть?
- Я взрослый мужчина, на самом деле, - всхлипнул Чаплыгин. – У меня и дети есть. Две девочки и один мальчик. А меня - в клетку. Это потому, что я сейчас не в форме?
- У них на планете птица, летающая по дому – к беде, - объяснил Дима. – Поэтому все ставни плотно закрывают, а воробьев истребляют, чтобы не дай бог.
Чаплыгин прикрыл голову крыльями.
- Никогда к такому не привыкну!.. И эти инопланетяне! Ведут себя на Земле, как дома!
- Так что там с посланием? – напомнил Дима.
- Ах да, - спохватился Чаплыгин, отвлекшись от своих стенаний. – Да. Послание. Конечно же. Так вот, Дима Аньяфоскен! – он приосанился. - Я здесь, чтобы зачесть тебе подъэдикт Конклава Чародеев, исходящий номер 197 от сего числа. Тебе и твоему приспешнику Инге велено незамедлительно явиться в аэропорт Богашёво. Мой господин, дважды магистр и трижды профессор, уполномоченный эмиссар Конклава Спиридон Шведов из клана Фьенди сегодня прибывает из Москвы ближайшим рейсом. Тебе и твоему приспешнику Инге велено помочь ему с разгрузкой и с перемещением в место постоянной дислокации. Это приказ Конклава! Ты услышал меня, Дима Аньяфоскен. Уху! – филин помедлил, не зная, как закончить, а затем вдруг выпорхнул в дверь. Та оказалась закрыта, и Чаплыгин завис перед ней, с усилием взмахивая тяжелыми крыльями. – Оххх. Выпусти меня, пожалуйста, Дима.
- Мы должны таскать за Спиридоном чемоданы? – удивился Дима.
- Да, - пропыхтел Чаплыгин. – В общих чертах. Выпусти меня, я прошу.
Вздохнув, Дима раскрыл дверь, и Чаплыгин немедленно вылетел наружу. Миг – и он растаял в пасмурном январском небе.
Да уж. Поъэдикт Конклава.
Довольно унизительный приказ, если задуматься. Конечно, все поручения Спиридона были нелепыми и придуманными, лишь бы занять Диму и Инге неприятной и тоскливой работой. Однако таскать чемоданы за полузнакомым и на редкость враждебным чиновником? И главное, отказать ему нельзя – штраф за проваленное задание вещь неприятная. И тут до Димы дошла еще одна неприятная мысль: Спиридон приезжает сюда. Возможно, надолго. А то и навсегда. На «место постоянной дислокации». Раньше-то он отдавал свои приказы из Москвы, передавая через Чаплыгина и прочих своих фамильяров, но теперь... Дима невольно представил Спиридона, каким он видел его на проекциях – высокого, костлявого, застывшего в горделивой позе со сложенными на груди руками. Зачем ему приезжать сюда?
Спиридон ничего не делает просто так.
Может, он хочет устроить у них обыск? Изрыть весь дом в поисках запретных вещей? Дима все еще слабо разбирался в магии, несмотря на годы обучения у деда, однако время от времени даже он замечал, что дед… скажем так, с пренебрежением относится к предписаниям Конклава. Чего стоит только тот факт, что он надоедливого соседа, постоянно шпионившего за ними, превратил в собаку и сдал в приют. Бедолагу потом еле отыскали среди блохастых кабысдохов, яростно вывших на фальшивого пса. Конечно, их дом пару раз обыскивали, но делали это спиридоновские увальни, и многих вещей они попросту не заметили.
А может, Спиридон захочет собственными глазами взглянуть на короля Торстейна? А то и вовсе увезет парочку инопланетян к себе в Москву. На опыты. Нет, глупое предположение, но все-таки…
Дед должен об этом знать.
Кликнув Инге со второго этажа, Дима сразу направился к подвалу. По пути Инге молча выслушал его предположения, а затем сказал:
- А может, он просто хочет нас поздравить?
- Чего? С чем? – осекся Дима.
- С Огнесожжением. Это ведь священный праздник. И Фьенди, которые у вас зовутся «Шведовы», тоже к нему причастны. Вдруг Спиридон просто хочет поздравить моего отца? Ведь мой отец – король Инистрии, а значит, и его король тоже, - рассудительно произнес Инге.
Дима хмыкнул.
- Ага, как же. Держи карман шире. Это же Спиридон. Самый напыщенный индюк в Конклаве. Думаешь, он перед королем поклоны бить будет?
- А что? Я бы на это посмотрел, - ухмыльнулся Инге, вероятно, представив себе пресмыкающегося Спиридона.
Еще с утра дед велел его не беспокоить. Но предупредить все-таки следовало. Дима взялся за широкую ручку двери, что вела в подвал, и потянул на себя. Дверь поддалась со скрипом. Этот звук напомнил Диме, как он в детстве спустился в подвал и немедленно заблудился в его длинных извилистых коридорах. Проплутав несколько часов, Дима в конечном итоге вышел к неприметной двери, за которой обнаружилось место настолько чудовищное, что память заблокировала почти все воспоминания – кроме одного: ощущения немыслимой, ужасающей неправильности. Диму передернуло. Хорошо хоть, с тех пор дед повесил в подвале фонари, отмечавшие путь на второй уровень.
В подвале было сыро и душно, пол под ногами был покрыт испарениями. Края его терялись во мраке. Кто создал это место – неизвестно; возможно, первые Ясины, тогда еще Аньяфоскены из Инистрии, построили свой дом на чьих-то руинах; или же неведомым путем привязали свой дом к этому месту через портал. Следуя за цепочкой фонарей, Дима и Инге добрались до массивного люка, откуда по лестнице спустились на второй уровень.
Это было место силы, экранированное от всех наблюдателей. Когда сюда привели инспекторов Конклава, они потеряли дар речи, а затем принялись наперебой обвинять Порфирия во всех смертных грехах. Однако даже самый тщательный обыск не дал результатов – пусть подземелье и выглядело жутким, ничего запретного здесь не обнаружилось. Ну… или их разум попросту не смог охватить всю картину целиком, а глаз пропустил немыслимое.
Здесь Порфирий хранил маринованные овощи и прочие консервные заготовки. Как он объяснял - так они приобретали отменные вкусовые качества.
Вот и сейчас – пока он склонился над деревянным столом, где были разложены различные инструменты, король Торстейн сидел позади него в массивном, траченном молью кресле, болтал ногой и хрумкал огурцы из початой банки.
- Смотри, дурно станет, - хмуро произнес Порфирий, не отвлекаясь от возни с инструментами. – Столько ты их уже сожрал, кило?
- Кто знает? Ты не волнуйся. Меня раз десять травили, – произнес король, с наслаждением разгрызая огурец. – А я выжил. Всё благодаря тренировкам. Еще в детстве мать подсыпала мне яд в кашу, немного, но меня молочные зубы у меня выпали. Потом – еще. И еще. За детство я сожрал, наверное, килограмм разных ядов, и приобрел к ним абсолютный иммунитет. И если ты думаешь, что от какого-то жалкого килограмма соленых овощей мне станет дурно, то ты крупно ошибаешься, Порфирий. О, Дима. Инге! А вы что здесь делаете?
Дима очнулся от королевского рассказа и дежурно поклонился.