В табачно-кальянном дыму воронежского ресторана Crime назревала нешуточная ссора. Всё началось с концерта шансонье средней руки Игоря Карася. Несмотря на не самые проникновенные тексты, а также довольно высокий голос, за тринадцать лет своего творчества, Карась всё-таки обзавёлся некоторым количеством поклонников. Даже можно сказать фанатов. Поэтому зал ресторана заполонили как бывшие арестанты, так и им сочувствующие, навроде таксистов. Кое-где виднелись и выбеленные волосы дамочек неопределённого возраста, но вполне определённых манер - шумных и крикливых.
Начало же ссоре положил небольшой антракт, Игорь отставил гитару и под аплодисменты и пьяные выкрики, улыбаясь, прошёл на бар - смочить горло. Вокруг сразу же образовалась небольшая толпа жаждущих угостить музыканта, а то и выпить с ним. Внезапно, сквозь собравшихся мужиков протолкалась девушка лет тридцати, с броским макияжем и просто невероятно длинным маникюром.
—Здравствуйте, Игорь, меня зовут Алла, - слегка растягивая гласные, произнесла мадам, - я журналист издания "Жизнь Ростовская", можно я задам вам несколько вопросов?
Игорь несколько секунд недоумённо пялился на леопардовую жилетку и яркие сиреневые леггинсы. После чего откашлялся:
—Да, конечно, буду рад... э-э... Алла.
Просияв, девушка вцепилась в блокнот и начала бойко тараторить:
—Скажите, вы впервые в Ростове?
Игорь задумался, и решил что проезд через Ростов и купленный беляш на вокзале лет десять назад не считаются, и ответил положительно. В его жизни было уже несколько десятков интервью и поэтому вопросы особой сложности не вызывали. До определённого момента.
—Игорь, а как вы считаете, должен ли хороший шансонье отсидеть срок в тюрьме, чтобы петь про нелёгкую лагерную жизнь?
В жизни Карася был факт, который он тщательно старался скрыть от широкой общественности, а более всего от собственной небольшой армии почитателей. Игорь Карась, а в быту Игорь Карасёв, в своё время топтал малолетку - пермскую воспитательную колонию. Недолго, всего девять месяцев, но этого срока хватило, чтобы неудачно зарекомендовать себя и стать обиженным по беспределу. Карась занервничал, но улыбнулся:
—Вы знаете, это всё мура, понятия они же и на воле и на зоне одинаковые. Правильный человек - он и на воле и на зоне - правильный.
Леопардовая жилетка также улыбнулась в ответ нехорошей ухмылкой:
—Игорь, бывали ли вы когда-то в Перми?
—Н-нет, никогда там не был, - похолодев от предчувствия надвигающихся неприятностей, промямлил Игорь.
—Странно, а вот нам в редакцию прислали письмо, -слегка понизив тон и придвинувшись к нему, проговорила журналистка, — его написал некий Васильев К., бывший сиделец пермской воспитательной колонии, и он пишет, что и вы там чалились. И не просто чалились, а были там пе...
Хрясь!
Рука Игоря рефлекторно взлетела и ударила Аллу прямиком в правый глаз. Не ожидавшая Алла мешком свалилась со стула, а в наступившей тишине весь ресторан уставился на Карася. Понемногу начали раздаваться смех и одобрительные выкрики вроде "...так её, суку...". В следующий миг, с визгом "Ах ты пидор!!!" Алла вылетела из-под барной стойки и вцепилась когтями Игорю в лицо. От неожиданности Карась отступил, врезался в какого-то мужика и сбил его с ног, пытаясь отодрать от себя обезумевшую женщину, колотившую его всем, чем под руку придётся. Слегка отойдя, журналистка схватила недопитую кружку пива и изо всех сил размахнувшись, запустила её в Игоря. Тот увернулся, а кружка, пролетев половину зала, врезалась в грудь здоровенного зэка. Взревев, зэк начал ломится через весь зал, чтобы отомстить обидчице, по дороге снеся столик не менее уважаемого сидельца. Через несколько мгновений вакханалия началась по всему ресторану.  Перепуганные официанты жались к барной стойке, за которую нырнул бармен, предусмотрительно нажав кнопку вызова дежурного наряда. Через долгие восемь минут в ресторане раздался вопль, тронувший глубинные струны души каждого арестанта: "Атас, менты!!!". Ещё через минуту в ресторане стало на четыре целых окна и шестьдесят человек меньше. Помятые в драке и бурном отступлении фанатов, Игорь и Алла лежали неподалёку друг от друга. Карась стонал и держался за щёку, из которой капала кровь. Под глазом журналистки наливался здоровенный синяк, леопардовая жилетка порвалась, а от длинных ногтей осталась едва ли половина.
—Эти? — спросил здоровенный мент в форме у бармена.
—Угу, они, падлы, начали.
Шансонье и журналистку подняли, протащили через весь зал и закинули в один из трёх стоящий во дворе полицейских бобиков. Вместе с ними уселся здоровенный мент.
В процессе поездки до участка старший лейтенант Сидоренко, как он представился, выслушивал ядовитое шипение Аллы и злобные маты Игоря.
—Заявление писать будете? — полюбопытствовал Сидоренко.
—Да! — прозвучало с обеих сторон.
В отделении их посадили в одном из прокуренных кабинетов, Игорь злобно тёр щёку, Алла пыталась отодрать остатки маникюра. Сидоренко поёрзал и сказал, что скоро придёт следователь.
Через несколько минут, старлей посмотрел на них:
—Если я вас тут оставлю, вы не устроите е*учий цирк?
—Нет,— буркнул Игорь, а Алла качнула головой.
—Вот и хорошо, —сказал Сидоренко и вышел.
Пара минут прошли в напряжённой тишине.
—Ну и на хрена тебе это надо было?— не выдержал Карась.
—Что? — недоумённо уставилась на него Алла.
—Вопрос твой, петухом же меня назвать хотела.
Алла вздохнула и принялась снова ковырять маникюр:
—Понимаешь, мне почти тридцать лет. Из них последние семь лет я работаю в этом дерьмовом издании. Хотелось хоть чего-то яркого, чего-то интересного. А тут письмо это и концерт твой, — Алла ещё раз вздохнула.
Они снова замолчали.
—Знаешь, я ведь не хотел никогда быть шансонье, — выплюнул Игорь, —мне вся эта тема омерзительна. Но так вышло, что пою неплохо, да и песни мало-мальски сочинять умею.  По дурости сочинял песни для дворовых пацанов, пел с гитарой. Ну и закрутилось.
— А что бы ты хотел делать сейчас? —с любопытством спросила Алла.
—Да хрен его знает, детям бы песни сочинял, или стихи. Только кому оно надо.
—А эта история... ну, в Перми?..
—Правда это. Дети - жестокие твари, —Игорь помолчал, —ну а ты? Чем бы ты хотела заниматься?
—Журналистикой, настоящей, расследованиями, — мечтательно протянула Алла.
Внезапно, даже для самого себя, Игорь сказал:
—Прости, за удар, не хотел я так...
Алла потупилась:
—Да я сама виновата, не хрен было в чужом прошлом ковыряться.
Через тридцать минут, когда следователь со старшим лейтенантом подошли к двери кабинета, они услышали из-за неё тонкое хихиканье Аллы и громкий хохот Игоря, рассказавшего одну из многочисленных баек из жизни шансонье.
Оба дружно отказались писать друг на друга заявление, и, после пары часов объяснений, они вдвоём вышли под ночное небо Ростова-на-Дону.
Игорь посмотрел на Аллу:
—Давай прогуляемся, покажешь Ростов?
—Конечно.