Последний вечер братства инвалидов

В Замке "<1200 ELO" было шумно. Инвалиды: слепые, глухие, рукожопые, дауны, - все самые убогие и несчастные бомжи, которые волочили свои клешни по днищу Квека, наполняли собой главный зал в ожидании начала празднества в честь возвращения их старейшины. Они громко переговаривались, скрипели колесами своих разбитых колясок, цокали протезами и костылями по кафельному полу, кашляли, и вдобавок ко всему испускали настолько сильную вонь, что самый воздух тяжелел  и, густой, многократно усиливал галдеж.
Зал был просторный, ярко освещенный люстрами, с невысокой сценой, оснащен несколькими рядами инвалидных кресел. Он обладал лишь одной неприятной особенностью: к нему вело много разных связывавших его с остальными помещениями Замка коридоров, чьи выходы, иногда закрывающиеся дверями или занавешенные, жутко растягивались на стенах большими черными квадратными ртами.
До официального открытия праздничного вечера оставались считанные мгновения. Wixus стоял за занавесом, скрывавшем сцену, и в последний раз репетировал речь, записанную у него на клочке бумаги. Он отсчитывал в предложении пять слов, закрывал глаза и повторял их вслух, затем снова глядел в листочек, сверялся и, если все было сказано правильно, проделывал то же самое дальше. В детстве он так заучивал стихотворения. Жаль, что нельзя прилепить текст на стену и читать, как он это делает дома, когда записывает выпуск своего блога о кино. Почувствовав возможность увильнуть от заучивания, мозг Wixus'а незамедлительно направил его мысли к источнику удовольствия, лежащего в мире любительской кинокритики, и вот он уже думает о своем телефоне-камере, разноцветных футболках с aliexpress, шуточках, Sony vegas 6.0, мечтает о хромакее. Нет, перед камерой совсем не то же самое, что перед публикой.
Wixus глубоко вдохнул, изобразил улыбку, немного раздвинул занавес и выступил на сцену.
- Господа! Господа, прошу внимания!
Инвалиды постепенно затихли и обратили все свое внимание на появившегося словно из ниоткуда человека. Многие видели его впервые, но его волнующийся вид и робкий опущенный взгляд располагали. Неопытность неожиданно сыграла ему на руку.
- Господа! Дорогие мои братья инвалиды! Для меня большая честь приветствовать вас на моем канале...то есть, на этом прекрасном сервере "Тыща двести минус ELO" по случаю грядущего пробуждения нашего старейшины. Благодарю каждого, кто приехал, кто не забыл об этом великом событии, не забыл нажать колокольчик, поставить...
"Да что же это меня снова куда унесло?" - подумал Wixus и даже сжал кулаки от досады. - Простите, я...
- Все хорошо, брат, не переживай! Мы любим тебя! - донеслись ободряющие выкрики с задних рядов.
Только теперь он осмелился посмотреть на тех, к кому обращался. Глядя на светящиеся одухотворенные лица, которые излучали любовь и искрились счастьем, Wixus вдруг почувствовал, как подступает ком к его горлу и накатывают слезы. Он готов был упасть на колени перед этими людьми и целовать их костыли и колеса инвалидных колясок. Каким глупцом он был, что боялся их. Ни на 20, ни даже на 100 лайков не променяет он теперь это тепло и доброту.
- Ах, любимые мои! - воскликнул Wixus в религиозном экстазе. - Разве можно выразить в словах то, о чем говорит сердце? Посудите сами, братья: всю неделю я готовился, сочинял свою речь, старался украсить ее самыми умными мыслями и красивыми словами, но вот вышел к вам и чувствую: мало мне их, мало слов этих, словно душат они меня, сердце трепетное замораживают в карбоните, как Хана Соло. К черту их! Неужели без них не могу я выразить своего счастья? Неужели и так не ясно нам, что совсем скоро воссияет наше многострадальное братство, что выйдет оно из тьмы, в которую было загнано проклятыми ELO-дрочерами, и озарится мудростью своего первотворца, по ком мы так долго скорбели? Нет, не нужно для этого слов, ибо нет на свете чувства более близкого, более простого и более сильного!
Wixus патетически вскинул руки, и почти без сил опустился на край сцены. Его выступление произвело колоссальный эффект: он действительно сумел своей внезапно возникшей страстью зажечь ярким пламенем души инвалидов и изменить их прохладное отношение к воскрешению старейшины, на подобающее торжественному событию исторического масштаба. В зале не осталось ни одного равнодушного, инвалиды наперебой хвалили Wixus'а, и в порыве душевного волнения даже у парализованных вроде 4apa4'и вдруг возникали силы, и они подъезжали к нему на своих колясках, чтобы погладить по плечу и поделиться ласковыми словами. Wixus целовал каждого.
- Ты молодец, - сказал кто-то почти у самого его уха. Wixus обернулся и увидел присевшего рядом raket41k'a.
- Привте. Спасибо. - Он улыбнулся.
- По бумажке всегда трудно, я-то знаю. Читаешь, а оно кажется насквозь фальшивым, словно и не ты писал. Другое дело, когда душа разговаривает. Тогда будто сами ангелы слова в тебя вкладывают, да и вообще все от души должно идти, а иначе ничего не получится. Взять хотя бы меня. Принесут мастеру чертеж - чтоб через час было готово. Он его крутит, вертит, а понять никак не может: незнакомо ему изделие, не может он его себе представить, хоть и работает уже сорок лет. Он - ко мне. Так и так, помоги, Евгений, ты молодой, у тебя глаз зоркий, как у ястреба, - разберись, чего они хотят? А мне только одного взгляда достаточно, и я уже все натурально вижу: вот он, как будто передо мной, того и гляди прыгнет в рот. А отчего так? Оттого, что мое это, родился я таким, что всем своим телом и душой чувствую, как надо. Прямо, знаешь, бывает словно по губам скользнет или в заду кишка так сладко сама раздвинется.
- Ты где служишь? Я что-то забыл.
- Выксунский дилдоточильный завод. Начальник дилдоиспытательного отдела, - приосанившись, не без гордости произнес raket41k. Он уже собрался было поведать последние новости своего отдела, однако был вынужден остановиться, когда заметил, что брат kotek, тоже участвующий в организации вечера, помахал ему рукой. Это был знак: горнило разогрелось, кузнец ждет.
- Пора, Дениска.
Wixus посмотрел на приятеля красными и влажными глазами.
- Дай минутку, Жень, я хотя бы пойду умоюсь. - Wixus привстал, но raket41k решительно усадил его на место.
- Куда ты?
- Умыться, Жень, я сейчас вернусь. - оправдывался Wixus, вновь пытаясь встать, но объятия дилдоиспытательщика сковали его. - Я вернусь, честно. Ну, хочешь, пойдем со мной.
- Мне вот что странно, Денис, - говорил raket41k, удерживая своего приятеля. - Зачем ты вообще вызвался выступать? Чтобы потом сбежать?
Wixus всхлипнул в ответ. По его лицу потекли слезы.
- Ведь не в просмотрах же дело опять? - с укоризной спросил raket41k. Wixus молчал. - Ну?
- Тэг, - наконец тихо промолвил он. - Передали тэг. Меня смотрел какой-то американец с 6 видео и 201 просмотром, мы взаимно добавили каналы друг друга, договорились обменяться подписчиками, и он в последнем видео придумал демонстрировать обычаи своих наций: взорвал ментос в кока-коле и облился ведром ледяной воды, а потом передал тэг мне.
- Так ты что же, не уважаешь своих обычаев? - Тон raket41k'а стал строгим, выдавая в нем человека, не признающего иной судьбы, кроме той, которую разделяли его предки. Там, где он жил, было традицией поступать на работу в градообразующий дилдоточильный завод. Люди трудились на фабрике дилдо целыми поколениями, и у каждого дома на почетном месте, рядом с ковром, висели семейные фотографии, на которых выстроившиеся в ряд от самого старшего к младшему члены семьи держали на руках резиновый фаллос размером с анаконду. При этом основание, комель его полагалось держать главе династии, дедушке или прадедушке, в знак того, что они - родоначальники и всю жизнь положили на то, чтобы сделать жизнь детей слаще, т.е. ближе к головке. На семейном снимке самого raket41k'a он, годовалый карапуз, обхватывал налитую пунцовую головку резинового члена маленькими ручками и прильнул к ней в нежном детском поцелуе.
- Страшно мне, Женя. Каков ведь обычай-то.
- Не страшней, чем обливание, - отрезал raket41k и подозвал инвалидов. - Братья, занимай очередь!
Инвалиды выстроились в ряд друг за другом. raket41k поднял с пола принесенный им молоток и вытащил из коробки гвоздь.
- На! - Он вручил их первому инвалиду. - Действуй. Так положено у них по обычаю.
Wixus дрожал, и raket41k'у пришлось обхватить его голову.
- Давай уже! - рявкнул он.
Инвалид приставил гвоздь к голове Wixus'а и с размаху ударил по нему молотком. Гвоздь пробил череп и скрылся в нем наполовину.
- Всё, молодец! - принимая молоток, сказал raket41k. - Следующий.
- Спасибо за просмотр, подписывайтесь на канал, - напомнил Wixus заикающимся от рыдания голосом уходящему инвалиду.
Очередь двигалась, коробка с гвоздями пустела, голова Wixus'а обрастала ими как торт свечами ко дню рождения Жанны Кальман, а сам он, пуская слюни в лужу стекавшей с него крови, твердил свою уже бессвязную фразу, которая приобретала все больше и больше не то китайского, не то какого-то тюркского звучания.
К концу очереди вбивать гвозди больше было некуда. Полагая, что они остались не у дел, два последних инвалида разочарованно вздохнули и собрались было уже уйти, когда raket41k к их вящей радости разрешил им вбить по гвоздю в нос.
- Только смотрите, чтоб не вылезли наружу. И вбивайте на всю длину. Ну и что, что сопли текут, а ты их не касайся: засунул гвоздь и бей. Вот!
Гвозди вошли в ноздри, закупорив их ребристыми шляпками. Wixus поблагодарил инвалидов утробным мычанием.
Наконец настал черед raket41k'а. Он достал из коробки последний гвоздь, самый большой - на 200, подбросил его на ладони, приставил к нижней челюсти Wixus'a и в три удара вплотную прибил ее к верхней. Wixus рефлекторно дернулся, тщась сделать последний вдох, и упал замертво. В его теле не осталось ни единого отверстия, через которое воздух мог бы попасть в дыхательные пути.
- Странные обычаи у этих азиатов, - сказал подошедший kotek, хватая труп за ноги. - Он тебе друг был?
- Да какой друг. Занимал у него пару раз, вот и все.
- А, ну тогда не жалко!
- Не жалко, конечно. Чего тут жалеть?
raket41k поднял тело за руки, и они скрылись за золотистым занавесом.
Там, на сцене, вовсю шли приготовления к новому представлению: журчала вода, специалисты по технической части осматривали необычный реквизит на предмет трещин, проверяли швы, проводили последние расчеты.
- Куда его? - крикнул raket41k инвалиду, который был похож на главного. Тот показал на стоявшую в углу кузницу.
- Вот что, ребята, - сказал литейщик, когда увидел усаженную гвоздями голову Wixus'а. - Я сейчас подставлю форму, вот так, а вы держите его башку прямо над ней, чтобы мимо не пролилось. Хорошо? Держите крепко, а я сейчас я гвозди выну. Оп, оп. - Он ловко выдернул щипцами гвозди из ноздрей Wixus'a, и из них полился расплавленный металл.
- Что-то густоват, - посетовал литейщик. - Вы там не чересчур ли много вбили?
- Сколько было в коробке, столько и вбили, - огрызнулся raket41k. - Нечего было с этим монголом связываться.
- На безрыбье и рак рыба. Гвозди плавит креатив, а где я его возьму?
- Хуятив, бля! "Подпишись, поставь лайк, жми колокольчик" - это что, блядь, по-твоему, креатив? Да я такого к себе на завод в жизни бы не взял. У нас самые последние дебилы и то лучше соображают в плане творчества: один ароматизаторы для искусственной спермы выдумал, так что пол цеха теперь ей одной обедают, другой вон язык резиновый к дрели присобачил, так скоро второй лэндкрузер себе купит на шабашные деньги, клиентов у него - тьма тьмущая. А этот что? Говно китайское!
- Подтверждаю, - усмехнулся kotek.
- Пролетел я с ним, это точно. Зря только ментос испортил, - сказал литейщик. - Ну, да что жаловаться, будем из того, что есть, лить. Сказали делать, значит, надо делать.
Через четверть часа на сцене все было готово. Инвалидный начальник, Eropka, преобразился в Конферансье: сменил рабочий комбинезон на изысканный фрак, каску - на цилиндр, надел белые лайковые перчатки, отдал последние распоряжения и вышел из-за занавеса. Завладев вниманием собравшихся, он без пафосных приветствий сразу перешел к рассказу.
- Вы, должно быть, помните, братья, как недавно снаружи той части замка, где располагается наш санузел, мы обнаружили странное незнакомое существо. Оно лежало на куче земли, которую, очевидно, само нарыло, пытаясь сделать подкоп, - без чувств, худое, избитое, грязное, с коричневыми и желтыми разводами на лице. Сначала мы хотели его пристрелить, но неожиданно !selo показало, что тварь обладала примерно 1100 ELO. Мы тут же подобрали ее и отнесли внутрь. Когда она очнулась, то, испугавшись, проявила КАПСОВУЮ агрессию. Нам пришлось ее связать. Мы поместили ее в изолированную комнату и стали наблюдать. К нашему удивлению, она не пила и не ела обычной человеческой еды и слабла с каждым часом, пока не произошла одна счастливая случайность. Один из наших лаборантов, вернувшись из туалета, забыл вымыть руки, и, прикоснувшись к существу, обнаружил, что оно как будто оживилось: задергало носом и высунуло язык. Поскольку юноша не был обделен талантом исследователя, он пошел дальше - дал ей лизнуть руки, и вновь заметив положительную реакцию, дабы установить что зависимость носит причинно-следственный характер, а не является простой корреляцией, в следующий раз помочился себе на руки. Тварь вылизала их досуха. Выявив такой устойчивый признак в ее поведении, мы стали искать литературу, в которой он встречался, и из тысячи хранившихся в нашей библиотеке книг нашли одну-единственную рукопись, которая принадлежала некоему автору под именем aaaaaSHKA. Каково же было наше удивление, когда на его страницах мы встретили полноценное описание этого существа и даже имена наших собратьев: wixus, kotek, raket41k, TGM, Ephedrine. Позже они сообщили, что в прошлом действительно знали этого великого человека, пока не лишились его расположения из-за своего безобразного поведения. Не теряя ни минуты, поскольку тварь находилась в угрожающем ее жизни состоянии, мы напоили ее так же, как было указано в рассказе. С тех пор она пошла на поправку, и сегодня мы вместе с вами с чувством выполненного долга выпускаем ее в родную среду обитания. Господа, имею честь представить вам: Кабан!
Занавес упал, и за спиной Eropki возник огромный стеклянный аквариум, высотой в три человеческих роста и шириной в две дюжины шагов, заполненный золотистой жидкостью, едва уловимый соленый запах которой говорил о том, что это была моча. Над ней, подвешенная за ноги головой вниз, медленно вращалась вокруг своей оси Кабан. Ничто не существовало для нее в этот момент. Она не слышала ни слов конферансье, ни аплодисментов, ни выкриков инвалидов. Ее органы чувств стали глухи ко всему, кроме мочи, которая словно магнетизировала ее. Подобно проклятому укусом дракона, она слышала ее зов в своей голове. Моча искрилась золотом под огнями рампы, и все кабанье существо изнывало от желания соединиться с ней.
Инвалиды завороженно смотрели на Кабана. Наконец один из них не выдержал сладкого томления и стал умолять конферансье выпустить бедную тварь. Мольба нашла полную поддержку зала. Но Eropka знал толк в извлечении удовольствия из таких ситуаций: его техника orgazm denial была отточена многими годами практики. Он взобрался на искусно задекорированные под райскую лестницу леса, взялся за рычаг, сделал резкое движение, и висевшая почти под потолком Кабан стремительно понеслась навстречу моче. И вдруг столь же внезапно, как Кабан стала падать, она остановилась - Eropka дернул рычаг на себя. Раздался металлический звук застопорившейся цепи. Кабан повисла в двух метрах от поверхности и жалобно заскулила. Eropka с удовольствием окинул глазами зал: инвалиды замерли в ожидании, завороженно глядя на рычаг, послушные любому его движению. Кто-то уже лежал в обмороке со следами поллюции на штанах. Eropka снова молниеносно опустил и зафиксировал рычаг. Кабан снизилась еще на пол метра. Инвалиды издали стон, на колесах их инвалидных кресел выступила смазка. Ему нравилось играть с ними, но он знал, что если он сейчас не отпустит Кабана, то убьет их всех: 1200-ELO-сердце неспособно выдержать такие перегрузки. Он отжал рычаг в последний раз, и Кабан громко бухнулась в воду, подняв тысячи сверкавших на свету мелких брызг. Освободившаяся тяжелая цепь упала вслед за ней и, ударив Кабана по голове, убаюканной стальной коброй легла на дно.
Растерянная Кабан барахталась в моче, как жучок в жидком янтаре. Сообразив, где верх, она стала всплывать, но когда до поверхности оставалось всего несколько миллиметров, неожиданно замерла: цепь удерживала ее, не давая двинуться дальше.
- Господи, ведь оно захлебнется! - завопила Strudeldzia и бросилась на помощь Кабану.
Спустившийся конферансье перехватил ее.
- Постой, сестра Strudeldzia, не стоит паниковать. Извольте я объясню, господа. Здесь все рассчитано очень точно: груз не дает Кабану подняться на поверхность и вдохнуть, это правда. Но ей не хватает ровно столько, сколько может вместить ее желудок. Спасение утопающих - дело рта самих утопающих. Иными словами, Кабан должна выпить около 2 литров мочи, чтобы высунуть свой нос из-под воды. Она поймет это инстинктивно.
В подтверждение его слов задыхающаяся Кабан раскрыла рот, и за мгновение до того, как рефлекторно сделать смертельный вдох, к своему поросячьему счастью ощутила, как моча тугой волной  хлынула и устремилась по пищеводу в желудок. Когда она заполнила весь отведенный ей объем, Кабан высунула нос наружу и вдохнула. Расчеты оправдались самым прекрасным образом.
- Что касается цепи, то она отлита из особого "умного" сплава, который получается путем брожения стальных гвоздей в черепной коробке под действием электрических сигналов правого полушария мозга, и который довольно быстро разлагается мочой, поэтому скоро Кабан сможет плавать в аквариуме совершенно свободно, как рыба в воде!
- Потрясающе! Глядите!
Сквозь стекло было видно, как цепь растворялась, исходя пеной и пузырьками.
Почувствовав облегчение бремени, Кабан дернула ногами, сорвала полуразложившиеся кандалы и поднялась на поверхность. Теперь она дышала полной грудью, неумело держась на плаву.
Из объяснений Eropki следовало, что Кабан уже напилась и весь оставшийся вечер будет просто плавать в аквариуме с ссаньем, чтобы развлекать почтенную публику. Однако Кабан была так рада вернуться в свою желтую стихию, что к всеобщему удивлению снова скрылась под водой и стала пить, загоняя мочу размашистыми движениями рук в свой разинутый рот. Напившись, она снова вынырнула.
Развлечение пришлось инвалидам по душе. Они с интересом разглядывали Кабана сквозь прозрачные стенки, постукивали по стеклу пальцем, подманивая наивную скотинку, и разговаривали с ней, как с ребенком, хотя Кабан ничего не и слышала.
Какой-то веселый инвалид подошел к аквариуму и тоже постучал по стеклу. Он ничем не выделялся на фоне остальных, но Кабан как будто почувствовала в нем что-то особенное, приплыла к нему и с любопытной мордой зависла напротив, словно в невесомости. Инвалид показал рукой на свои штаны, и Кабан с любопытством уткнулась лбом в стекло. Инвалид расстегнуло ширинку и достал член. Кабан закивала головой, раскрыла рот и стала показывать на него указательным пальцем.
- Можно ее покормить? - спросил инвалид у Конферансье.
- Пожалуй, что можно, - разрешил он после некоторого размышления.
Обрадованный любитель животных стрелой помчался к аквариуму, но Eropka ухватил его за руку.
- Но только мочой. Ни кала, ни семени, ничего. Только моча.
Инвалид поклялся, что у него и в мыслях не было ничего дурного.
Он лихо взобрался по лесами, снял штаны, после чего приветственно помахал рукой залу с растянутой до ушей улыбкой, и под одобрительный гул начал мочиться в резервуар. Кабан держалась на поверхности, запрокинув голову и акая, как будто показывала горло врачу, ловила струю. Инвалид смеялся от переполнявшего его счастья и понарошку журил Кабана: "Ух, какая ты жадная!". Закончив, он подтянул штаны и, заряженный как рок-звезда, спрыгнул с лесов вниз, придавив пару-тройку неготовых его подхватить инвалидов.
Кабан снова скрылась под водой и плавала от одной стенки к другой, с любопытством разглядывая собравшихся, и когда кто-то проходил мимо аквариума, она провожала его на всем пути, пока не стукалась головой, после чего сразу теряла интерес к объекту и плыла обратно или вверх - глотнуть воздуха.
Тем временем наступило время праздничного ужина. Сменив Eropku, в зал явился брат Hanatos - распорядитель вечера. Он сразу проявил себя как радушный хозяин: учтиво обошел каждую группку инвалидов, осведомился, как они находят прием, устроенный Братством, жал инвалидам руки, если они были, поправлял им подушечки на инвалидных креслах и т.д. Воспитанный в семинарии, брат Hanatos был любвеобильным не на словах, как Wixus, а на деле и делился своей любовью не по принуждению, а совершенно искренне. Его религиозная логика была безупречна: раз человек создан по образу и подобию Божию, а священный долг всякого христианина - любить и славить Бога, то человек должен любить человека и славить его. Но и помимо этого Hanatos был великим гуманистом. Он немало вытерпел в детстве: отец его нещадно бил ремнем за плохие оценки, мать не всегда могла его защитить, но когда она целовала его растерзанную до крови попку и мазала ее волшебной мазью, для Hanatosa все зло мира становилось столь ничтожным, что он мог легко сдуть его, как мама сдувала боль с его попы. Поэтому он с особым нежным чувством относился ко всем матерям, и в своих проповедях называл их не иначе как святыми. Безусловно, в раю ему был отведен слот и самые лучшие карты.
Убедившись, что все в полном порядке, он пересек зал, подошел к одной из тех немногих дверей, которые скрывали страшные темные коридоры и помещения, выходившие в зал, - в данном случае - кухню - и трижды постучал костяшками пальцев в круглое окошко, похожее на иллюминатор. Это значило - пора подавать.
Спустя короткое время дверь из кухни отворилась, и в зал на высокой и длинной сервировочной тележке, скрываемое под длинным белоснежным полотенцем, въехало главное блюдо. Официант подкатил тележку к центру зала и, дождавшись, когда вокруг него соберутся заинтригованные гости, мастерски сдернул полотенце. Собравшиеся издали вздох восхищения. На подносе перед ними без сознания лежала красивая, голая беременная девушка лет 25. Ноги и руки ее были перевязаны бечевой, по всей линии силуэта она была обложена дольками яблок, персиков, апельсинов, ананаса и других тропических фруктов, волосы были красиво убраны цветами - повар, вне всяких сомнений, обладал выдающимся талантом  ервировки.
Блюдо было подано с пылу-жару. Близстоящие не только видели поднимавшийся над телом девушки пар и ее красную, как после бани, кожу, но и чувствовали прикосновения исходившего от нее тепла к своим лицам и рукам, когда они склонялись над ней.
Официант, учтиво поклонившись публике, вернулся на кухню, и на его место встал брат Hanatos.
Поднялись не смолкавшие целую минуту овации.
После того, как они улеглись, Hanatos сделал несколько торжественных жестов, призывавших присутствующих к тишине, и, полный воодушевления, презентовал блюдо:
- Уважаемые господа! Братья инвалиды! Позвольте представить вашему вниманию плод гения нашего повара, шедевр кулинарного искусства, чудо заморской кухни - земляную бабу!
Вновь поднялись аплодисменты. "Какое экзотическое название" - думали инвалиды. Некоторые из них, стоявшие рядом с блюдом, обратили внимание, что красное тело, действительно покрывала какая-то пыль, а меж пальчиков ног осыпались крошечные кусочки земли. Впрочем это нисколько не портило впечатления и аппетита проголодавшихся гостей. Кто-то сзади громко выкрикнул: "Съесть ее!"
Брат Hanatos взмахнул рукой, одетой в белую перчатку.
- Прошу вас, не торопите события, господа! Это не просто мясо. - Стоя сбоку, он нежно провел пальцами сначала по щеке девушки, потом спустился к шее и дальше - к красивой груди. Взяв грудь в ладонь, он стал мять ее, потом, сжав сосок, покрутил его. Женщина очнулась и  издала тихий стон. Hanatos почувствовал, как кровь резко отлила от его головы и хлынула вниз. Преодолевая себя, он продолжил:
- Это не просто мясо! Это деликатес.
Он любовно погладил вздувшийся живот беременной. Пронизанная синими венами, кожа на нем была так сильно натянута, что казалось, он вот-вот лопнет.
- Господа! Восемь с половиной месяцев мы готовили это блюдо, чтобы сим прекрасным вечером оно оказалось перед вами: великолепное, восхитительное, удивительное. Можно ли вообразить, что восемь с половиной месяцев мы готовили эту милую девушку, - тут он снова посмотрел на нее со страстью, - чтобы просто ее съесть? Не кажется ли вам, что это было бы вульгарно? Ведь она мать. Мать, я не устаю повторять, - это святое, давайте на забывать. О, нет, господа. Сегодня мы не будем кушать мать. Сегодня мы вкусим ее плод!
Публика взревела от восторга. В поднявшемся ликовании и рукоплесканиях Hanatos даже не слышал крика девушки, живот которой он вспарывал ножом , как хороший, спелый арбуз. Откинув четыре крупных лоскута кожи и мяса, Hanatos обнажил в животе вареного ребенка, лежавшего в нем, как в кастрюле из плоти.
- Соли, - подал он знак официанту, который тотчас исполнил приказание, принеся Hanatos'у шприц с солевым раствором.
Hanatos проколол живот и ввел содержимое шприца, которое сразу же зажурчало в пуповине.
Заверив гостей, что ребенка хватит на всех, Hanatos распорядился официанту раздать присутствующим тарелки и вилки, а сам собственноручно стал делить плод на порции и раскладывать его по тарелкам исходившим слюной инвалидам. Получив свое угощение, они разбредались по залу и укромно пожевывали мясо, посасывали косточки и мозги, облизывали пальцы и с довольным видом хвалили повара и братство за столь необычный сюрприз.
Hanatos стоял у тележки и гладил лицо девушки. Она все еще была жива. Hanatos утешал ее, шептал ей на ухо сладострастные слова, от которых она краснела не меньше чем от запекания в земле, целовал ее в лоб, каждый раз ощущая после этого, как скрипит земля у него на передних зубах. Иногда инвалиды подходили, чтобы зачерпнуть подливы из матки, отрезать кусочек плаценты или доскрести прилипшую к стенкам живота кожу плода. Один из них, выпивший старый инвалид, обратился к Hanatos'у с вопросом о способе приготовления блюда. Hanatos велел позвать шеф-повара. Официант скрылся в дверях кухни, и через некоторое время из нее вышел негр в белом поварском колпаке и халате.
- V3TyMask, будь добр, расскажи брату CeBe, как ты готовил земляную бабу.
Негр выслушал вопрос, но прежде с деловым видом подошел к вскрытом животу и ловким движением, выдававшем в нем профессионала самого высокого уровня, обстучал его стенки, от которого отстало разварившееся красно-серое мясо. Затем он зачерпнул половником, который всегда носил с собой, бульона со дна, и полил им мясо, отчего оно приобрело аппетитный вид.
Поправив фрукты у боков девушки, он на ломаном русском принялся рассказывать свою историю:
- У менье дьёма, ф Конго, бабу готьовить харащёу - значит харёщий дом, богатый. Дьедушка баба гатьёвил харащёу: чужой племя баба красть, нести в дом, ночь любить крепко, потом в лес нести. Мы с семья: я, брат, брат, дьедушка, яма копать, глубоко. Белый человек вырубить деревья - очень жарко. Солнце греть очень сильно, земля горячий. Баба положить, закопать, торчит нос - дышать. Утром приходить чужой племя очень злой: "Где баба?", дедушка на коленях встать: "Клянусь Аллах, не знать", если племя не верить - война. Но война нет, племя верить. Один сезон дождь, два сезон дождь, засуха, после засуха первый полный луна - вынимать. Просто.
- Век живи, век учись. - Икнул CeBa.
- Погоди, брат CeBa. - остановил его Hanatos, - V3TyMask, расскажи, сложно было готовить русскую бабу?
Негр стоял смущенный, опустив глаза в пол, и только украдкой поглядывал в сторону своей любимой кухни, с которой его разлучили. Он не привык к вниманию и сильно робел.
- Слёжно, я плохой повар, хуже дедушка.
- Э, да будет тебе, не скромничай, стесняшка. - Hanatos потрепал негра за пухлую раскрасневшуюся черную щеку, обнял и поцеловал в губы. - Ладно, я сам расскажу. За год до нашей сегодняшней встречи, я подошел к V3TyMask и поставил перед ним задачу: составить список самых изысканных блюд, которые мы могли бы подать на ужин нашим драгоценным братьям. На следующий день он подает мне листочек с картинками: баба, могила, снова баба, но уже с животом, большой палец. Я спросил у него: "Вкусно?", он кивнул, "Тогда, - сказал я. - и флаг тебе в руки". В тот же день V3TyMask ушел на рынок. Бродит между рядов, присматривается - подходящую выглядывает. Остановился на этой.
Hanatos пристально посмотрел на девушку, с минуты на минуту готовившейся отойти в мир иной. Сильно побледневшая землистая кожа ее покрылась мурашками, грудь стала более упругой, соски торчали. Hanatos мгновенно вспыхнул, увидев, как она судорожно заглатывает ртом воздух.
- Простите меня, господа, я сейчас.
Когда он вернулся с зубной сверлильной машинкой, девушка уже почти перестала дышать.
- Держись, милая, держись, сладкая, -  шептал он в садистском забытьи, подключая бор-машинку. Он нажал на педаль и инструмент издал характерный звук, от которого стынет кровь в жилах.
Hanatos раздвинул челюсти девушки и, грубо введя бор-машинку ей в рот, начал сверлить. Над ее головой вздыбился столб костяной пыли, раздался запах паленой кости. Hanatos одной рукой прижимал ее голову к своему животу, как мать прижимает ребенка к груди, а другой нещадно сверлил ей зубы. Зубная боль вернула тело к жизни.
- Ты моя сладкая, ты моя девочка, милая, девочка моя. Все хорошо. Все хорошо. - Hanatos поцеловал ее в сухие, покрытые костяной пылью губы.
- Так вот, - сказал он, бросая на пол инструмент. - Остановился V3TyMask на этой девчонке. А она стоит за прилавком и недоумевает,  думает, верно, чего вдруг негр на рынке забыл. Как с ним объясняться? Она показывает на фрукты, овощи, зелень, знаками пытается выведать, чего ему нужно, а V3TyMask стоит молча да бегает взглядом по ней. Он в этом деле имеет глаз наметанный, и даже не видя тела целиком, по отдельным его частям и даже по лицу может сказать, вкусный плод получится или нет. Заметила она, наконец, что вроде как негр наш к ней не ровно дышит, и как всякая продавщица давай с ним флиртовать. А ему это на руку - чем при честном народе бить ее по голове да уволакивать, лучше сделать аккуратно и со вкусом. Со вкусом... - он усмехнулся. - Ну, короче говоря, включил V3TyMask все свое обаяние, вы же видите, какой он милашка, даже когда стесняется, и без труда выманил девчонку в темный уголок  рынка, а там уж она и пикнуть не успела, как он сдавил ей горло и придушил. Очнулась она уже у нас кухне, рыдала, молила отпустить ее, да разве мы тебя для того ловили, чтобы отпустить, глупенькая? Да и разве плохо ей у нас было? Кормили и поили, друзей завела даже, ну да это потом было. V3TyMask готовился очень старательно: сидел на диете, занимался гимнастикой, тестостерон сдерживал для мягкости мяса (вы почувствовали, как легко оно жевалось?), регулярно сдавал анализы, спермограмму - все, все, все, чтобы получилось именно первоклассное блюдо. И вот настал день. Он оделся по-джентельменски, как будто на свидание собрался, совершил все необходимые обряды, задобрил духов, воскурения там, все дела, помянул добрым словом дедушку, что научил его, зашел на кухню и в пять минут так нашу малышку оттрахал, что она дергалась в оргазме, как обезглавленный поросенок. Спасибо V3TyMask, что не забыл и про нас (мало кто в такие моменты  подумает о своем ближнем): когда прыснул из писечки ее сок и подобно шампанскому вырвались брызги сквирта, он собрал всё в бутылочку, а потом разлил нам по стаканам, и мы пили его, будто яблочный мартини. Яблочный мартини у тебя из писечки, малышка моя, представляешь, какая ты сладкая? - Hanatos вспыхнул и принялся целовать агонизирующую девушку.
- Что же было дальше? - спросил заинтригованный CeBa.
Hanatos оторвался, пригладил волосы и осадил фрак.
- А дальше - вы не поверите - неудача! V3TyMask всю неделю ждал, что покажет тест на беременность, а когда увидел результат - одну полоску, что значит - "не беременна", чуть с ума не сошел от горя. Какой удар по самолюбию! Привели врача: так мол и так, доктор, наш-то - орел, здоров как бык, почему же не получилось? Доктор говорит: "Немудрено, девица-то ваша бесплодна". V3TyMask схватился за голову: не в одном, так в другом промахнулся - неплодоносную выбрал. Но кто его будет винить? Ведь она ему о своем внутреннем здоровье не докладывала. Горьким горем горевал, сердце разрывалось, глядя на него. Но он парень - настоящее золото, хоть и черный. Не опустил рук, решил во что бы то ни стало приготовить именно ее.
- Да ведь бесплодную обрюхатишь разве?! - удивился CeBa.
- В том-то и дело, брат, что простому человеку это не под силу. Но ведь ты уже успел убедиться, каков наш молодец. Он выписал себе из Конго горсть земли, побегов каких-то листьев, рог носорога и прочей экзотики. Сварил все это и каждый день пил. Да кроме того еще усердней стал тренироваться, массажиста попросил дать - простату стимулировать. Я тоже в стороне не остался - вот этими руками ему член и яйца массажировал, предлагал оральный массаж, да он до того смутился, что я настаивать не стал - не дай бог еще перенервничает, хотя кто знает, может от моих ласк и двойня бы родилась. Как бы то ни было, но когда он девчонку нашу во второй раз оттрахал, недели не прошло, как у нее проявились первые признаки беременности.
Инвалиды зарукоплескали.
- Ну, а дальше - дело техники. Вырыли ей яму в теплотрассе, закопали, трубку для воды и еды вставили, и вот, пожалуйста, вы сами ели. Только сегодня достали.
V3TyMask застенчиво переминался с ноги на ногу, с его щек не сходила краска. Ему было неловко, он не умел принимать похвалу. Ему она казалась незаслуженной, ведь он всего лишь делал свое дело, не больше, не меньше.
- Ну-у ты парень даешь, - пробасил барином какой-то инвалид. - Удружил, братец! Век такого яства не кушал. Да и ведь что за кушанье-то: собственный твой сын, выходит! Ай да V3TyMask, ай да повар!
- А откуда вы знаете, что сын? Может дочь? - прокряхтел CeBa.
- Моему товарищу досталась его пипирка и яйчишки. Эх, повезло, так повезло, самый что ни на есть деликатес урвал. И не с гулькин хуй, а вполне приличные причиндалы были - весь в отца, как я подозреваю. Ну-ка, дай. - Он стиснул сквозь штаны член негра. - Э-э, мать моя, да это не хер, а полковник!
Между прочим заметили, что на подносе под блюдом образовалась лужа мочи.
- Что с тобой, милая? - испугался Hanatos.
Тело дергалось в предсмертных судорогах. В отчаянии Hanatos схватился за бор-машинку, но сверление не дало результатов. Hanatos упал на колени. Он покрывал девушку поцелуями и молил не умирать. Теперь, когда она отходила, он все сильней проникался нежностью к ней, а она становилась еще красивее, переходя в руки смерти. Наконец он не выдержал, сорвал с себя одежду, опрокинул столик, на котором лежала девушка, под грохот металла рухнувшая на пол, обнял ее холодеющее тело с выеденным животом, и вставил член в ее анальное отверстие. Хлюпая выходящей из кишок каловой массой, Hanatos сношал умершую и тихо плакал.
- Вот это любовь! - сказал CeBa.
- Эге, да вы поглядите на этого чудака! - крикнул звонкий голос, и внимание инвалидов переключилось на сцену.
По "райской лестнице" поднимался инвалид в голубой рубахе и желтых штанах. Забравшись наверх, он снял штаны и свесил свою задницу над аквариумом, приготовившись опорожниться. Кабан высунула любопытную морду над поверхностью.
Зал хохотал, но Конферансье было не до смеха. Он бросился к аквариуму.
- Слезай, кретин! Не смей срать, слышишь? Нельзя срать, блядь!
Инвалид в ответ только улыбнулся и махнул рукой. Он напрягся, схватился за ягодицы, после чего из его задницы один за другим вывалились две крупные порции кала и громко бултыхнулись в воду, напугав Кабана.
Eropka схватился за голову.
Кабан вслед за говном опустилась на дно и, сохраняя свои собачьи повадки, принюхивалась, осторожно трогала куски кала, каждый раз отдергивая руку, как будто они были горячими. Наконец она осмелела настолько, что взяла его в ладони.
Eropka нервно размахивал руками, показывая Кабану бросить говно, но она его не понимала и только глупо глядела то на него, то на кусок говна в ладонях. Решившись исследовать необычный предмет дальше, она поднесла говно к морде, застыла на мгновение и вдруг, закатив глаза, со всей силы чихнула и выронила говно из рук. Кабан запаниковала. Она безостановочно чихала и сломя голову носилась по всему аквариуму, стукаясь головой о стеклянные стенки.
Беспокойство передалось и инвалидам. Чтобы показать, что ситуация под контролем, нарушителя немедленно схватили, как только он спустился вниз. Озлобленный Eropka несколько раз пнул его.
- Тебе же сказали не срать! Не срать, сука, не срать!! - кричал он. - Ты понимаешь, что чуть не сорвал нам вечер, пидор ебанный?
- Да будет вам, братцы, ведь это Кабан! - улыбался нарушитель и вертел головой в поисках поддержки. - Чего вы все такие серьезные? - недоумевал он.
- Блядь, всё. Ты доигрался, сальная морда. Ты давно уже нас заебал, но на этот раз ты доигрался! В окно его!
- Во! - согласился инвалид. - Это дело, это я люблю.
Инвалида звали Funr0l Flow, и он служил на должности сопроводителя спеков с сервера, которую сам же и выдумал. В Замке действовало правило, что если инвалид долгое время висел в спеках и не заходил в игру, тем самым занимая слот на сервере, его, после единодушного голосования, выбрасывались из окна. Находчивый Funr0l Flow вызвался сопровождать их на всем пути падения, объясняя это тем, что он так быстрее освободит слот. Выглядело сопровождение следующим образом: Funr0l Flow вместе с безучастным инвалидом-спеком забирался на подоконник, пристраивался к нему через задний проход, их сталкивали, и в воздухе он совокуплялся с телом, пока не шлепался о землю. Делал он это мастерски и почти всегда успевал кончить перед приземлением, которое тоже умел обставить удачно и без вреда для себя: он подминал инвалида и тот служил ему подушкой, смягчая удар.
Funr0l Flow ни секунды не верил в серьезность намерений своих братьев, и даже когда они грубыми тычками загнали его на подоконник, и он держался на одних лишь пятках, свисая носками наружу, он продолжал валять дурака и все еще рассчитывал, что ему выдадут жертву для прыжка. Он даже снял штаны и принялся надрачивать член. Его подтолкнули концом протеза, но он устоял.
- Да ты погоди! Я гляжу, тут метров 100 до земли будет, надо, стало быть, хорошенько себя довести, чтоб в верзохе-то осталось. Где, кстати, хлопчик?
В ответ Конферансье пнул его по голой заднице, и Funr0l Flow, дергая одной рукой за член, а другой цепляясь за воздух, понесся навстречу смерти, к которой обычно провожал сам.
Кристина испугалась, когда услышала недалеко от того места, где она собирала малину, глухой удар чего-то тяжелого о землю. На Гнилом болоте часто происходили странные вещи, но Кристина за все годы своего изгнания так и не привыкла к ним и каждый раз вздрагивала, и сердце ее замирало от страха.
- Что же это? - шепотом спросила Кристина у вросшего в почву инвалида, трупным мясом и гноем которого кормился обираемый ею куст малины.
- Человек. Умирает... - тихо прохрипело в ответ.
- Мамочки! - вскрикнула Кристина и, не теряя времени, бросилась на помощь.
Она бежала, не обращая внимания на ломавшиеся под ее ногами ребра гниющих инвалидов, их чавкающие сгнившие органы, и когда она проваливалась в чью-то грудную клетку или ее засасывала органическая кашица, она без омерзения вытаскивала ногу и неслась дальше, не принося извинений стонущим от боли мертвецам.
Подбежав наконец к тому месту, куда рухнуло тело, она увидела лежавшего в собственной крови разбитого инвалида. Вопреки всему, он чувствовал себя не так плохо, и в его голове спустя мгновение после того, как он приземлился и осознал, что не погиб сразу, зародилась дерзкая мысль выжить. Он чувствовал в себе силу побороть смерть.
В темноте Кристина сразу не разобрала лица инвалида, но когда он назвал ее по имени (ему не надо было ее даже видеть, он знал: только один человек обитает на Гнилом болоте - изгнанная Кристина), она узнала его голос - пожалуй, единственное, что осталось в его теле целым и не сломалось, и ужаснулась: это был Funr0l Flow - известный как Похоронный хохол или курьер Смерти, возможно, один из самых жутких инвалидов, о котором ей приходилось слышать. Про него ходило много легенд: будто он испражняется глазами, и не верил, что Крым - наш, что у него более 5 000 000 сыгранных матчей и 1200 ело, и что он давно должен был стать старейшиной, но собственная глупость не дала ему этого сделать. Последнее было похоже на правду: Funr0l Flow был действительно очень глуп, и когда ему говорили low sg, он доставал рейл и с шифтом подкарауливал где-нибудь на видном месте, проигрывая в итоге свои 200 100 пяти или десяти хп у соперника.
Все эти невероятные слухи ходили вокруг Похоронного хохла давно и хорошо были известны всем, но только Кристина знала о нем то, чего не знал никто другой: именно из семени Funr0l Flow выросла малина вокруг замка. Ни для кого не было тайной, что каждый выброс спека-инвалида за пределы замка не обходится без сопровождения Funr0l Flow, который сношает жертву в полете и даже успевает кончить в нее перед ее смертью, но о том, что на третий день из ануса инвалида, выталкиваемая рвущейся к богу душой, кремпаем выходит сперма хохла и стекает на землю, оплодотворяя гниющие тела инвалидов, не догадывался никто. И сейчас, ночью, на глухом болоте, ей было жутко видеть перед собой отца малины.
- Сестрица! - обрадовался Funr0l Flow. - Подсоби, ворот за куст зацепился! Дышать тяжко.
Кристина достала из его штанов нож, который Funr0l Flow всегда держал при себе. Она слышала, что им он отрезал у своих жертв крайнюю плоть, которую потом высушивал, как курагу, и варил компот, добавляя чернослив и изюм или, если она была достаточно широкой и хорошо тянулась - пришивал ее вместо лацканов. Теперь она держала в руках этот нож, и его блестящее в слабом лунном свете лезвие пробуждало в ее генетической памяти воспоминания о славных сражениях ее предков за имама Шамиля. Ловко и решительно она приставила нож к шее Funr0l Flow, там где воротник душил его, и одним движением вспорола в этом месте рубаху, а вслед за ней и сонную артерию. Хлынула черная густая кровь.
-  Вот теперь хорошо. - сказал умирающий Funr0l Flow, мирно роняя свою голову на мягкую, поросшую мхом почву.
Когда его взгляд потух, Кристина отрезала ему голову, плюнула в открытый рот, а потом закопала в землю. Уходя, Кристина перевернула обезглавленное тело Funr0l Flow, чтобы проверить, вправду ли у него был член с зазубринами, препятствующими соскальзыванию его жертвы вниз, и удостоверившись прикосновением, что это не более чем выдумка, спокойно вернулась добирать малину, втайне, однако, жалея, что новой, мясистой, ароматной, взращенной на сперме и гное, больше расти не будет.
Набрав полный бидончик и вычистив напоследок ссохшиеся внутренности вросшего в землю инвалида от тараканов и червей, Кристина отправилась домой - в туалетную кабинку с глорихолом, в котором за девять месяцев до ее рождения ничего не подозревающему ослику явился ее отец и в котором она вылупилась из снесенного осликом яйца. До трагического, нелепого изгнания Кристина жила в замке и слылапервой красоткой среди инвалидов, чему немало способствовала не только генетика, но и то, что она всегда умело прикрывала лицо рукой.
Кристина возвращалась вдоль стены Замка. Впереди высился Дом с Макумазаном - его Кристина пробегала, зажмурив глаза. Внезапно впереди зашевелились кусты, и на тропинку выскочила собака.
- Собачка! - обрадовалась Кристина.
Она поставила малину на землю и, ласково улыбаясь, стала чесать собаке за ушами.
- Ты моя хорошая. Ну что, что, что ты? - смеялась Кристина, когда собака вырывалась и мотала мордой. - Ать, я тебя вот тяк, ну стё, стё? Стё ты падаешь? Дай лапу, дай сюда лапку!
Собака положила лапу в протянутую ладонь Кристины, и та вскрикнула: у собаки оказались холодные человеческие пальцы. Собака залаяла. Из-за деревьев выбежали двое охранников.
- А-а! Нашла? Ну, молодец!
Они подняли дрожавшую от ужаса Кристину, заломили ей руки за спину и повели в замок, взяв бидон с малиной. Собака бежала рядом и заискивающе смотрела в глаза охранникам.
- Эдак у меня больше пальцев не останется, если она так хорошо служить будет. Всё отберут. - жаловался охранник помоложе своему другу.
- Конкуренция! - многозначительно отозвался он.
- Еёнными-то лапами да на человеческих пальцах чего не ловить, и дурак поймает. А ты - вона, попробуй наоборот. - он явил свою кисть с пришитыми собачьими пальцами.
- Ну, а ты чего хотел? Ты, Saddam, обидчивый, но я тебе правду скажу: кабы ты не спал на работе да не мечтал попусту о гей-круизах своих, а учился да служил прилежно  - цел бы остался, а теперь - выкручивайся.
Saddam зло посмотрел на собаку и грубо оттолкнул ее ногой.
- У, шельма! Подлюка. Ты только погляди на нее, Урал! А? Тьфу, волчье племя! Чего ты зенки-то вылупила? Нешто на ноги мои нацелилась? Ух, я тебя! Нет, шалишь, дрянь. Не достанется тебе моих ножек. Как бы не так.
- Начальник прикажет - все отдашь. Как миленький. - Урал зевнул.
- Э-э, брат, ладно пальцы, куда не шло еще, но уж ноги-то мужицкие собаке по кой? Сама не рада будет.
- Начальству видней. Эй вы, открывайте тамося!
Двери замка отворились, и Кристина оказалась в помещении КПП, обвешанном мониторами и датчиками. На диване сидели три охранника-инвалида и весело общались на свою любимую тему:
- Под наркотой лучше идет, кончаешь радугой просто. Давай знаешь что попробуем: я тебе марку в анус заложу, она там рассосется, а я потом забуравлюсь, - сказал jarafara envision'y. Тот не возражал.
- А мне что прикажешь делать? - спросил Kromskoy, который в таком случае оставался ни с чем.
- Можешь у меня пососать или у envision'а.
- Подтверждаю, - кивнул envision.
- Меня уже заебало сосать, я тоже хочу кого-нибудь чпокнуть. - надулся Kromskoy.
- Тебя ебут же, че те надо еще? - спросил envision.
- Я тоже хочу ебать! Почему мне не дают?
- Потому что ты пидор ебанный! - хором ответили еnvision и jarafara и рассмеялись.
В коридоре нарастало непонятное гудение, при приближении все более походившее на рев двигателя. Комнату охранников стали заполнять выхлопные газы. Урал приоткрыл окно.
Вошел начальник охраны. Инвалиды встали по стойке смирно. Начальник убавил обороты висевшего у него на спине двигателя, взял у Saddama бидончик с малиной и сказал: "Вольно".
Трое друзей ушли готовиться к своим планам, а Кристина, двое инвалидов и собака продолжали стоять в ожидании. Командир перевел взгляд с бидона на Урала и велел докладывать.
- Товарищ гейорал, по вашему приказанию объект "Ослица" пойман: обнаружена на Гнилом болоте, вдоль северной стены замка, собирала малину.
- Очень хорошо. Кто нашел?
- Собака, товарищ гейорал.
- Объявить собаке благодарность с повышением в звании.
- Так точно!
- Малину не трогали?
- Никак нет, товарищ ТГМ!
- Это хорошо. Только собранная девственницей малина...бусинка...рубка...пот... - ТГМ мечтательно закатил глаза, бормоча какие-то неразборчивые фразы.
- Товарищ гейорал, вам хорошо?
- Кхм! О, да! О чем я говорил?
- О собаке, товарищ гейорал.
- Да, точно. Собаке объявить благодарность и че там еще...пришить ноги брата Saddama. Объект - за мной! - скомандовал ТГМ, развернулся и, пыхтя двигателем факмашины, вводившей огромное, размером с выхлопную трубу мотоцикла, дилдо в его задницу, строевым шагом направился в зал. За ним следом Урал толкал Кристину.
В облаках режущих глаза едких выхлопных газов, прислонившись к стене, оглушенный приказом как громом, стоял Saddam. В его глазах потемнело, время замедлилось, в груди стало пусто. "Начальник прикажет - все отдашь" - эхом звучали в его голове недавно сказанные Уралом слова. "Это собаке-то - человечьи ноги? Паршивой псине - мои любимые ноги?" Saddam расплылся в безумной улыбке, глядя на паршивую псину, которая сидела около него и радостно тявкала.
- Ножки мои хочешь, да? Хочешь ножки? А вот хуй тебе, а не мои ножки!
Saddam вытащил из-за пояса пистолет и четыре раза выстрелил себе в колени.
На шум сбежались охранники. Увидев лежащего в своей крови Saddama, они послали за доктором, и когда тот появился, сразу приказал готовить пострадавшего к операции. Saddama погрузили на носилки и унесли. Хирург поманил собаку за собой в операционную.
- Ничего, спасем мы тебе ноги, будешь как кенгуру бегать. - Он задумался, вспоминая, как именно бегают кенгуру. - Прямо ходила когда-нибудь? Нет? Ну, ничего, научишься.
Кристина очутилась в некогда знакомом ей зале, с непривычки зажмурилась от заливавшего его света. Теплое ностальгическое чувство вспыхнуло и погасло в ее душе. Многих из инвалидов она знала, когда-то они были ей друзьями. Но с тех пор все изменилось. Едва завидев Кристину, инвалиды с ужасом расступались. Проходя мимо них, Кристина слышала, как они перешептывались и видела их полные презрения и одновременно - страха - взгляды.
- Лучше бы ты сдохла! - выкрикнул агрессивный FLOPPY. Он страдал самой колючей формой простатита. С тех пор, как Братство запретило инвалидам выходить на болото или в лес, FLOPPY лишился возможности выкричать свою боль. Он тщательно скрывал свой недуг и, как бы ни хотел поучаствовать, стоял в стороне от общих развлечений, в которых мог обнаружить его.
Кристина заплакала. Разве можно было винить ее в том, что человек, взявший себе ее непорочное имя, стал кошмаром этих инвалидов? Урал грубо ударил ее в спину. Кристина упала и больно стукнулась коленями о кафельный пол. К ней кто-то приблизился. Кристина подняла голову и сквозь пелену слез увидела перед собой фигуру Moti - Епископа Братства.
- Приведите жертву! - раздался его глубокий голос.
Ввели sdfg.
Он не понимал, что происходит вокруг, реагировал очень медленно и заторможенно, почти не сопротивлялся. Его приковали к каменной колонне, украшавшей зал.
- Почему так долго? - строго спросил Moti у конвоиров.
- Не могли отыскать: прятался в коридорах.
Епископ дал инвалиду пощечину.
- Встань. - велел он Кристине. - Ты накормишь нашу жертву.
Кристина тихо всхлипнула и покачала головой. Епископ дернул ее за ухо.
- Вставай, дрянь!
Но Кристина недаром была дочерью осла. Благодаря природному упрямству она в одиночку сумела выжить на болоте. Теперь же она рассчитывала, что епископ отступится, когда поймет, что не сможет заставить ее участвовать в мерзком ритуале умерщвления брата sdfg. Но она ошибалась,
Moti знал ее слабость. Однажды вечером в окна своей кельи он наблюдал, как Кристина стирала свою жалкую ночную сорочку в луже близ Замка. То что он тогда увидел, крайне поразило его: вдоль спины Кристины серебрилась линия короткой густой серой шерсти. Это открытие неизбежно влекло за собой другое, и епископ с замиранием сердца готовился его совершить.
Он забрался рукой в штаны Кристины и, просветлев, торжествуя вытащил оттуда серый, с черной кисточкой, ослиный хвост. Теперь Кристина была в его власти. Moti дернул за хвост, и Кристина вынуждена была подчиниться. Он вручил ей бидончик.
- Прости меня, - прошептала она жертвенному инвалиду, поднося ладонь с малиной к его рту.
- Ох, как вкусно, ах_как_хорошо, - повторял sdfg, поедая малину.
Когда бидончик опустел, печень sdfg так сильно раздулась, что буквально вываливалась из-под ребра, и когда епископ ее вырезал, он даже вздохнул с облегчением. Кристина рыдала на полу.
Извлеченный орган был влажным и, пока епископ нес его к мясорубке, все время норовил выскользнуть из рук. Однако прежде чем превратить печень в фарш, Moti приказал выловить из аквариума с Кабаном (она к тому времени уже успокоилась) плавающие там куски кала и, отжав их в марле, опустил в мясорубку. Потом он, закатив глаза от удовольствия, облизал пальцы, с трепетным видом затолкал печень и включил "Пуск". Двигатель зашумел, и из выходного отверстия полились первые ручейки крови. Вслед за ними показались темно-красные, почти черные, черви печеночно-фекального фарша. Вскоре миска доверху наполнилась им.
Епископ с пиететом поднял миску над собой и торжественно, в сопровождении церемониала, понес ее к покрытой черной попоной гигантской клетке, которую выкатывали ему навстречу с другого конца зала. Что-то под тканью источало смрад и тяжело дышало.
- Снять покрывало! - приказал ТГМ своим бойцам.
Покрывало слетело. В клетке сидела businka. Два с половиной метра ростом, толстая, прыщавая, с сальными волосами, собранными в пучок на затылке и перетянутыми оранжевой резинкой, она рыгала и морщилась от света.
Епископ опустился перед клеткой на одно колено и вытянул миску с фаршем перед собой.
- О, businka, Сир Царапка, assamite, хранительница живительного сала. Прими этот скромный дар и поделись с нами своим сокровищем, ибо настал час, и недолго, как мудрейший из старейшин снова будет скрипеть по земле своей коляской. Вкуси инвалидной амброзии.
Бусинка протянула толстые руки сквозь прутья и взяла подношение. Широко отверзнув свою мерзкую пасть, она за один прием проглотила печеночно-каловую массу и выбросила миску, на которую тут же накинулись инвалиды. Они дрались и увечили друг друга, борясь за возможность хотя бы кончиком языка лизнуть божественную субстанцию.
Бусинка отрыгнула и закрыла глаза.
- Приготовить вату! - распорядился Moti.
Вскоре после того, как Бусинка заснула, на ее рябой коже выступили первые капли пота.
- Ждем, ждем, ждем, - нервничал епископ.
Вдруг из-под одной особо крупной складки на животе появилась струйка желтого цвета.
- Собрать, собрать живо! - закричал епископ, и его послушники гигантскими ватными палочками стали промакивать потеющий живот Бусинки и выжимать вату в подносимые хрустальные сосуды. Когда они закончили, businkу увезли. В ванне, куда выливали сосуды, плескалось 50 литров желтого пота. Около нее выстроился кордон из охраны.
В зал не спеша, величественно, словно римские патриции, вошли младшие члены Совета: старейшины Rainbow_crab и Storm. Они были одеты в пурпурные тоги, на которых золотыми нитями были вышиты их ELO-рейтинги. Вслед за ними послушники Епископа церемонно внесли открытый гроб, в котором покоилось высохшее подобно мумии тело старейшины bravo59. Опустив гроб, послушники аккуратно переместили тело в ванну, и удалились, получив от Епископа по ядреному шлепку по голым ягодицам.
В зале воцарилась благоговейная тишина.
Тело bravo59 напитывалось потом: кожа разглаживалась, хрящи намокали и увеличивались, выступающие кости и ребра исчезали под насыщавшейся плотью, знаменуя возврат старейшины к жизни. Он сделал первый вдох и открыл глаза. Младшие члены Совета вынули bravo59 из ванны и осторожно пересадили в его инвалидную коляску, подставив под ноги ванночки с потом, чтобы он продолжал сильнеть.
Moti запел церковным баритоном: "Слава инвалиду нашему bravo59 ныне, присно и вовеки веков". Псалом подхватили сотни инвалидских голосов.
Старейшина сидел в своей коляске и разглядывал свои руки и ноги, в которых пульсировал пот. По сторонам от него стояли Rainbow_crab и Storm. Повернувшись к Rainbow_crab, он тихо прошелестел губами:
- Жми F3.
- О, учитель, вы еще слишком слабы для этого...
- F3! - громче и настойчивей повторил bravo59.
- Учитель, мы не можем подвергать вас такому риску. Несколько дней назад... - он замялся.
- Что-то серьезное?
- Боюсь, что саботаж, Ваша инвалидность.
Строгая складка прорезала лоб старейшины.
- Пойман?
- Да, старейший, он не скрывался. Мы не можем поверить в то, что он сделал, но факты неумолимы. Необходимо провести судебное следствие. Но мы не смеем просить вас об этом сейчас, у вас недостаточно сил...
- Мое ELO не изменилось за все эти годы! Как смеешь ты сомневаться? - старейшина повысил голос.
- Простите, господин. - Rainbow_crab дрогнул. - Ведь столько лет прошло после вашей смерти, рейтинг пересчитывался, а я...простите, простите меня, учитель. - Он бросился на колени.
- Встань, - снисходительно приказал bravo59. Rainbow_crab повиновался. - Слушайте же меня, братья инвалиды. Слушайте меня - того, кто умер и восстал из мертвых, не растеряв скилла.
После смерти я много где был и много чего повидал. О, как велика пропасть между квеком в браузере и в стиме! Сотни Вселенных уместились в стиме, и в каждой побывал я. Были среди них ужасные, где серверы начинаются от 1800 ело, а если у тебя меньше - квек удаляется навсегда. Были - и их большинство - такие, где обитают одни лишь зазнавшиеся 1500-ELO задроты. И все же мне повезло: я нашел одну Вселенную настолько прекрасную, что нет никаких сомнений - это рай. Там я встретил Господа нашего, Абсолютного Инвалида. 14 миллиардов лет живет он, в тысячи раз больше игр им сыграно, чем дней прошло от сотворения Вселенной, и никогда не было у него рейтинга выше 900! Тогда я встал пред ним и молвил: "Значит, я тоже Бог, ибо рейтинг мой не менее низок!". Он подивился моей дерзости, и так началась великая битва за рай. Если бы один из нас победил, его рейтинг вырос бы на 1, и навеки был бы он изгнан из рая. То был достойный противник: лезет вплотную, так что прицел в тело его зеленое мясистое утыкается. Но видит он, что если бы я попадал вблизи, не было бы у меня 900 рейтинга. Кажется, целую вечность мы с ним играли, и наконец молвил Абсолютный Инвалид: "Вижу я, что по силе ты равен мне, и не менее достоин жить со мной в раю, но не могу я предложить тебе остаться, ибо Дух ELO говорил со мной и велел тебе нести его слово в другие миры и обращать людей в инвалидов. Так иди же!" И вот я снова здесь, братья!
- Святый bravo59, славься браво! Пророк Ело и Абсолютного Инвалида, Царь инвалидский! - затянул Епископ, способный облечь в песнопение строки даже с самым избитым и ломанным ритмом, фразы-инвалиды.
- Возрадуйтесь, братья мои, ибо век процветания наступает для нашего братства! - воодушевленно воскликнул Storm.
- Ввести обвиняемого! - скомандовал старейшина Rainbow_crab.
Он вошел, едва держась на ногах, избитый не знающими жалости и сострадания стражниками, и предстал перед тройкой судей. За его спиной внимательно слушали сотни инвалидов.
Старейшина Storm зачитал обвинение:
- Подсудимый обвиняется в том, что 12-ого числа во время игры на сервере без ограничения рейтинга, я подчеркну: без ограничения по рейтингу, во время поднятого одним из игроков голосования о кике вновь вошедшего в игру новичка брата sergunishko, поддержал это решение.
- Итог голосования?  - спросил bravo59.
- Два против четырех.
- Значит, не кикнули?
- Нет, мудрейший. Брат sergunishko остался играть.
- Высказывал ли обвиняемый сожаление по поводу отклонения предложения о его кике?
- Мы проверили историю его сообщений. Каких-либо комментариев с его стороны не последовало.
- Может ли быть, что он нажал F1 случайно?
- Это абсолютно исключено, учитель. Все инвалиды снабжены точной инструкцией, о том, как голосовать при кике их братьев. Если они хотят нажать F1, то для этого используется дополнительная клавиатура, поскольку на их основной эта функция заблокирована. Брат Mercy специально нажал клавишу на другой клавиатуре, он не мог обознаться.
- Был ли он ранее замечен во вредительстве?
- Нет, мудрейший.
- Что говорит потерпевший, брат sergunishko?
- Лишь однажды мы смогли его застать на сервере, но на наш запрос он не ответил. Скорей всего, он не знал, какую клавишу нажать. Больше он в игре не появлялся. Вероятно, обиделся.
- Значит, последствия тяжкие, - сокрушенно произнес bravo59.
- Нам неясно лишь одно: мотив. Брат Mercy отказался говорить без суда.
bravo59 с недоверием посмотрел на подсудимого.
- Признайся, брат Mercy, и тогда милосердный Совет, быть может, смягчит твое наказание. Зачем ты жал F1 по вопросу о кике брата sergunishko? - искусственным беспристрастным тоном спросил он.
- У него было 900 ело и 0 сыгранных матчей, - хладнокровно ответил Mercy.
- Тем более ты обязан был его защитить! - возмутился старейшина Storm.
- Red проигрывали, до конца игры оставалось 3 раунда при благополучном исходе, и если бы брат sergunishko остался, баланс команд непременно бы нарушился.
- И что с того? Ведь он нарушался в вашу пользу! Вот выписка !selo. - Старейшина Storm помахал листком в воздухе. - Вы сохраняли преимущество! Вы, а не противник!
- Сервер бы потребовал обмена игроками, !teens однозначно говорило о том, что нас должна... - заготовивший заранее речь Mercy вдруг запнулся и с ужасом осознал, что совершил роковую ошибку. - Нас должен был покинуть лучший игрок, который тащил с самого начала. В таких обстоятельствах камбэк стал бы неизбежен. Я не мог жертвовать ELO своих братьев.
Mercy произнес последние слова с нарочитой смелостью, чтобы скрыть от внимания судей свою обмолвку, но на старейшину bravo59 обман не подействовал.
- Кто был этот, как ты выразился, "лучший игрок", Mercy?
Собравшиеся затаили дыхание. Ни от кого не ускользнуло, что из обращения старейшины исчезло слово "брат". Mercy стоял, потупив взгляд в пол.
- Я не помню, учитель. Его ник я видел впервые. Должно быть, он из другой страны.
- Подумай, брат Mercy, от этого может зависеть твоя жизнь, - наставительно произнес старейшина Rainbow_Crab.
- Не помню, - выждав, повторил Mercy.
- Ах, ты не помнишь?! - вдруг разъяренно воскликнул старейшина, приподнимаясь над коляской. Его ноги дрожали, руки со вздутыми венами впились в подлокотники, подобно когтям хищной птицы. - Эта дрянь так околдовала тебя, что ты уже не помнишь ее имени?
Mercy стиснул зубы, и воинственные скулы косыми чертами обозначились на его лице, вспыхнувшем огненным румянцем.
- А-а! что, вспомнил, проклятый? -  злобно обрадовался старейшина, довольный, что его слова произвели такое воздействие на юношу. Сидящие в зале недоуменно переглянулись между собой.
- Еще одна несчастная жертва. Сколько вас я видел на своем веку, - более спокойно произнес он, усаживаясь обратно в кресло. - Ты, верно, думаешь, что чувство твое благородно или даже священно, а мы тут все глупцы, сами не знаем, чего боимся и от чего спасаемся, что никто не вправе осуждать тебя, а любое недоброе слово в ее адрес непростительно. - Bravo59 подался вперед, опершись на подлокотники. - Но ты понятия не имеешь, в какую ловушку ты угодил. Сотни выстраивались перед ней, и все неизменно погибали, пленившись ее красотой и дьявольским обаянием. Это обман. Она никогда никого не любила и не полюбит. Тем более такую грязь, как ты.
Желваки играли на лице Mercy, старейшина продолжал его злить:
- Никто из вас, дебилов, не понимает, что скрывается за ее миловидной внешностью. Она смелая, скажешь мне ты. Она не прячется в коридорах, не бежит от ракет и рейлов, выслеживает врага в конце раунда, вместо того, чтобы отсиживаться и поджидать его в укромном уголке. Но не храброе сердце ведет ее в бой, а ярость и ненасытная жадность убивать и разрушать. Ей незнакома жалость. Она умна, скажешь ты. Любое ее слово звучит как поэзия. Но этот ум - холодный и расчетливый, вложен в нее самим сатаной. Она невинна. О, как сильно ты заблуждаешься! Воспитанная в ласке и нежности, налитая ими, как сочная вишня, она не знала зла в свои вечные 16 лет. Ложь! Она всегда питалась лишь одной болью наших братьев, бессовестно выкачивая из них ELO! Она красива. О, как она прекрасна! Но и это лишь иллюзия. Ее красота - песнь Сирены, ловушка. Стоит ей сказать, что дома жарко и она сидит в одних трусиках, как наш брат теряет голову и десятками, сотнями кидается прямо в ее сети, из которых уже никогда не сможет выбраться живым.
Я догадываюсь, что она играла под другим ником, и была спокойна в тот раз. Но ненадолго. Знаешь, теперь я даже могу оправдать твой поступок. Если бы брата sergunishko в самом деле кикнули, он вполне мог оказаться единственным выжившим. Но ты знал, кто был этим игроком "из другой страны". Да, ты прекрасно знал! И ты скормил ей своего брата, не моргнув глазом. Кристинебой! Истребительнице инвалидов! Дьявольской дочери!
Mercy поднял голову и метнул на старейшину полный злобы взгляд.
- Не смей о ней так говорить!
Инвалиды ахнули.
Rainbow_crab и Storm переглянулись с bravo59 и кивнули друг другу.
- Mercy, - величественно произнес bravo59. - За кик брата sergunishko и пособничество врагу братства инвалидов Госпоже Кристинебой, ты будешь предан смерти. Ты прокажен. Ты должен считать наш приговор великой милостью за то, что мы даем тебе шанс излечиться. Отныне и навсегда ты удаляешься из инвалидного лобби. Да простит тебя ELO. Уведите. Приговор привести в исполнение немедленно.
- Я убью тебя! - кричал Mercy, гремя кандалами. - Клянусь моей святой любовью к Кристинебой, ты поплатишься за свои слова! Я убью тебя, даже если ты вновь воскреснешь!
Он не боялся смерти, и пока стражники его вели по его "зеленой миле", в темноте, едва освещаемой висевшими на стенах факелами, он думал  только о своей госпоже, Кристинебой. "Ради нее я готов умереть." - думал Mercy.
Они очутились на какой-то средневековой площади, от которой словно в бесконечную даль уходила широкая дорога. Вдалеке виднелись крошечные стены Замка. Площадь была пуста, и только повозка с двумя запряженными в нее лошадьми стояла, ожидая их. На козлах сидел маленький сухощавый дед с длинной седой бородой и наполовину лысой головой сидел и что-то бормотал себе под нос. Повозка представляла собой платформу без бортов, почти плот на колесах, на которой стоял цирковой шар. Сбоку был приколочен столб, с которого свисала петля.
Mercy самостоятельно забрался на платформу и встал на шар. К его удивлению, шар каким-то образом был зафиксирован на платформе довольно прочно и двигался только влево. Он легко сохранял равновесие. Охранники накинули петлю ему на шею.
- Трогай! - крикнули они деду, когда спрыгнули обратно на землю.
- Тьпру! - Дед вскинул поводья, и лошади медленно тронулись в путь.
Мерный топот лошадиных ног и громыхание платформы успокоило Mercy.
Старик повернулся к нему и заговорил:
- Рысаки у меня, что рыси. Красиво бегут, а?
- Хорошие лошадки... Слушай, дедушка, хорошенький, отпусти меня. Ведь кругом ни души, скажешь, что повесил меня или я сбежал. А я тебе потом ELO пришлю, сколько захочешь.
- Если б ты эмигрантом был, я бы тебя отпустил, даже в морду бы дал себя ударить. В Канаду например. Кленовый лист, сиропчик опять же, коммуналка небольшая, только холодно по-французски бывает говорить. Я бы тебя по-английски научил, да вот сам не умею. Хех!
- Да-да, эмигрантом, я согласен. - Mercy понял, что старик немного сумасшедший, и решил воспользоваться поднятой темой. - Вот ты меня довезешь до границы, а я там эмигрантом сбегу.
- А ты на сайте зарегистрировался? - подозрительно прищурился дед.
- Конечно, - слукавил Mercy. - Все оформлено и оплачено, только в путь!
Но дедушка уже, казалось, забыл, что они вообще говорили и молчал.
- Ну так что же, дедушка, милый, отпустишь меня?
- А как меня зовут, знаешь?
- Не знаю.
- Вот! Хе-хе. А как же ты узнаешь, если в петле висеть не приходилось? Впрочем дело житейское. Ну, неужто не слыхал про письмо-мечту?
- Ты Roglaru? - Mercy от удивления чуть не потерял равновесие.
- Он самый, хе-хе. Да...много воды утекло... - Старик вдруг снова притих.
Стены Замка постепенно росли, приближаясь, и Mercy хотел снова завести разговор о побеге. Но только он собрался это сделать, как старик принялся с чувством рассказывать что-то из своей жизни:
- Я и так его, и сяк, и плазма там, и прыгаю, а оно убегает. Не хочет, видишь ли, отказывается. Ну, ничего, география этих мест самая обширная, реформы не приветствуются. А вот если бы в Тихом океане рекламу очистить от полипов, то оно еще куда бы ни шло. Кораллы, кораллы! Булки, а не кораллы! Социальные лифты сломались, вот и прут куда попало, а ты попробуй по-другому: ты поучись, помучайся, а потом и лезь в депутаты и налаживай экономику. Я голосовал! - Он ударил себя в сухую старческую грудь. - Я над бюллетенем кровь проливал! Рабы всё цепями звенели: "Дай волю, устриц пособирать охота!", жалко мне их, приголубил одного такого негра до рассвета. Накормил, спать уложил, одеялко подоткнул и антивирусом прошелся эдак, чтоб спать было хорошо. Спи, дорогой. Пальцы крестом согнул, окрестил - благословен раб божий. В пальцах - там все здоровье! Очнулся я средь ночи оттого, что вроде как зубцы у шестерни не на север повернуты, оглянулся: ба! в моей кровати негр спит. Черный, как министр нефти в Саудовской Аравии, мазутная девица у них там такая, знаешь. Хоботами слоновьими землю сосет. Ну да черный, белый, левый, правый - мне нет никакого дела, кокошить нас учили без разбору, в юртах-то на ГТО. Хотел красиво: у меня и карандаш был такой с наждачной бумагой, как бы хорошо вышло! Прямо красота была бы, да оно храпит, как токарный станок. За карандашом, что ли, идти? Его пока из соломы достанешь, оно уж проснется! Нет, надо что попроще: ну и хватил я этого чудака обухом по голове - раз и все, земля пухом, только наволочку мне, гад, запачкал. Да вы поедете сегодня или нет? Н-но! You were never truly loved! - Старик огрел лошадей кнутом.
- Как же ты говоришь, дедушка, английского не знаешь, а сам к лошадям по-английски обращаешься?
- Долго ли ехать, спрашиваешь? Да вот скоро уж повернем да обратно пойдем.
- Ты меня не слышишь, что ли, старый дурак, или специально сумасшедшим прикидываешься? Отпустишь меня или нет? - рассердился Mercy.
- Не серчай на лошадок, стараются как могут. Я им кофе в связь добавил, да с таким индексом легко ли бежать? Давай я тебе музыку, что ли, поставлю.
Где-то под небом зажглись прожекторы, и темнота из черной стала серой и зернистой, как грунтовая дорога. Теперь Mercy мог видеть, с какой скоростью они неслись. Сверху раздалось хрипение колонок, небольшой шум - и заиграли барабаны и гитара.
- Моя любимая. Sterile nails and thunderbowels. - Дед закачался на козлах, наклоняясь взад и вперед, как психически больной, потом  вдруг взвизгнул и пронзительно завопил, как Nattramn. На него нашел смертоносный экстаз, и он нещадно погонял лошадей, бежавших на исходе сил. Mercy увидел впереди поворот направо.
Roglaru прокашлялся и завопил громче и страшнее прежнего:
- Die with me! Die with me!
- Сука ты, дед! - заорал Mercy, стараясь перекричать стук копыт и визг ямщика.
Roglaru потянул поводья вправо, лошади резко вошли в поворот. От такого маневра платформа оторвалась от земли, встала на левое колесо, шар покатился и центробежная сила вместе с гравитацией удавили Mercy. Roglaru выпал из козел и покатился по земле. Повозка перевернулась и, подобно сорвавшемуся с трассы гоночному автомобилю, стала кувыркаться навстречу Roglarе, угрожая прибить его. Ямщик отползал, но повозка врезалась в него и сильно ударила колесом по спине. Старик охнул. С грустью наблюдая, как лошади убегают, он с трудом поднялся, отряхнулся и, держась за ушибленное местоа, стал возвращаться, чтобы доложить об исполнении казни.
- Мертв, как гробовая земля! - отчитался он старейшине Rainbow_crab, по-военному приставив всю в ссадинах и пыли руку к голове.
Но только хотел старейшина его похвалить за службу, как раздался истерический звон сигнализации.
- Тревога на Минетных воротах! Вторжение! - закричал ТГМ.
Началась паника. Инвалиды беспорядочно бегали и катались из угла в угол, стараясь найти выход, терялись в незнакомых коридорах. Изолированная от звука аквариумными стенками и мочой, Кабан с живостью наблюдала за суматохой и скоро стала носиться по аквариуму, подражая инвалидам.
- Это она, - вздохнул Bravo59.
- В замок невозможно проникнуть. Диверсия! - ТГМ считал иначе.
Но всему виной была трагическая случайность.
Через час после того, как Saddam потерял сознание и его отнесли в операционную на выемку ног в пользу собаки, он очнулся в коридоре лазарета на кушетке, покрытый простыней. Он едва мог двигаться после наркоза, но все же сумел, цепляясь собачьими пальцами, скинуть с себя простыню. К своему ужасу он увидел, что вместо нормальных человеческих ног, с которыми его родила мама, у него были уродливые, корявые, черные мохнатые собачьи ноги и собачьи же женские гениталии. Saddam вновь потерял сознание. Придя в себя, он потрогал свои новые органы (собачье влагалище было влажным, сочилось какой-то непонятной вязкой жидкостью и начинало сильно чесаться), взвыл, попробовал пошевелить ногами. Они слушались плохо. Saddam скинул нижнюю половину тела с кушетки и попытался встать, но собачьи ноги были слишком слабыми и не выдержали его веса. Он упал на кафельный пол, встал на четвереньки и пополз на пост. В глазах мутилось.
На посту Saddam снова тяжело вздохнул, оглядел свои новые лапы и писю. Вокруг никого не было. "Должно быть педрятся" - подумал Saddam и тут же услышал слабый мягкий топот множества ног по коридору. "А вот, идут" - удрученно подумал он и приготовился выслушивать насмешки своих коллег. Но к его удивлению в комнату вошли не охранники, а их псы. Почуяв течку, они по запаху отследили готовую к спариванию сучку и теперь всей компанией прибежали к Saddam'у. Они тяжело дышали от возбуждения, высунув языки, с которых капали слюни. Самый сильный из них набросился на Saddam'а, и подмял его так, что он ничего не мог сделать. Отбиваясь, Saddam задел пульт управления воротами и случайно их открыл. Пока пес занимался нормальным сексом, другие собаки залезали на Saddam'а и пытались оттрахать его в рот и другие части тела. Saddam почувствовал, как что-то в его новом половом органе раздулось. Пес-насильник завыл.
Неслышно подошел Уралгор и сел рядом с опутанным собаками Saddam'ом.
- Не повезло вам, ребятки, да? - он дружески похлопал псин по спинам. - Ну, ничего, в рот-то оно может и не хуже. - Он откинулся на диване, закашлял, и хриплым голосом продолжил. - Эх, Saddam, говорил я тебе: учись, работай прилежно, а ты! Вот таперича расплачиваешься. Стыдоба, страм-то какой: собаки ебут! Хоша б об матери подумал! Ведь она тебя ростила, воспитывала, а ты вона-тко как ей отплатил: гляди мать: пальчики, ножки отсекли, пёсьи пришили, собаки ебут. Тьфу!
- Да помоги мне, блядь! - выкрикнул Saddam из-под груды собачьих тел.
- Ежели я тебя вытащу, друже, то ты then точно ничему не научишься, совсем вид человеческий потеряешь. Так что для твоей же пользы. Да и супротив природы идти нельзя: Дарвин говорил: мол, кто сильней, тот и выживает. Конкуренция! - Урал ненадолго замолчал. - А я слышу, сигнализация сработала вроде у тебя, вот и пришел, думал тут случилося чего, а оно вона что. Значит, все в порядке.
- Какое на хуй в порядке? Задавят сейчас, блядь, дышать ведь не смогу! Сыми их с меня!
- Ну ладно, пойду. - Уралгор поднялся с дивана, кряхтя и скрипя дермантином. - А вы, молодцы, шибко-то того, не надо, а то ведь заебете до смерти, а нам всем влетит от товарища гейорала. Он человек строгий.
На сигнал тревоги среагировали jarafara, envision и Kromskoy. Штаны на них были спущены, двое - jarafara и envision - занимались анальным сексом, и когда услышали, что ворота открылись, гуськом, не желая прерывать совокупления, рванули на пост, сбив стоявшего на коленях Kromskogo. Он поначалу ничего не понимал: envision насаживал его голову на свой член, закрывая уши. Поняв, что дело серьезное, он тоже бросился на помощь, на ходу вытирая рот от слюней.
- Еще не кончили, содомиты? - поприветствовал их шедший навстречу Урал.
- Куда ты пошел, еблан? Бегом закрывай ворота, блядь! - заорал jarafara, высунувшись из-за плеча envisiona.
Урал осуждающе покачал головой, но все-таки вернулся. К тому времени на Saddamе был уже другой пес.
- Ну, видишь, ничего и не произошло, а ты боялся, - сказал он jarafare, когда они вошли в комнату. - Сейчас кнопочку нажму, и всё будет gg...
Лязгнув, к ногам Урала подкатилась зеленая граненая банка.
- А это что такое? - Урал поднял ее, поднес к глазам, и его тут же разнесло на части взрывом.
Охранники судорожно пытались подтянуть штаны и достать оружие, но было уже поздно. Четыре гранаты одна за другой со звонким жестяным звуком отскочили от пола и разорвались прямо перед ними. Их ягодицы, уды, конечности разлетелись по стенам бесформенными кусками окровавленного мяса.
Прямой рокет уничтожил Saddamа и облепивших его собак.
- Доставайте оружие, занимайте позиции, - кричал ТГМ в это время инвалидам наверху.
Инвалиды скучивались в центре зала, занимали места у стен и  дверей, сжимали трясущимися руками рейлы, рокеты, плазмаганы, машинганы. Нервы у всех были на пределе. На каждый шорох реагировали наведением стволов.
Вдруг красный луч пронзил коридор, и стоявший у его выхода инвалид выронил ружье из рук, упал и почернел.
- Спамьте туда! - взревел ТГМ.
В тот же миг собравшиеся стали заливать коридор плазмой, закидывать гранатами, пускать ракеты. Не все попадали в цель. Выстрелы приходились мимо, кто-то лежал раненный дружеским огнем. В панике никто не заметил, как уже из другого коридора вылетело около десятка ракет подряд и разорвало в клочья группу из 20-30 инвалидов. Ужасающее эхо пронеслось вдоль пустых стен коридора и достигло зала: "MULTIKILL!".
- Спамьте, спамьте туда!
Инвалиды стреляли во все, что придется. Коллективная меткость снижалась на несколько процентов в секунду, однако плотность огня сотен стволов, была так высока, что если бы враг действительно прятался в коридорах, ему бы не поздоровилось.
Случайный снаряд разбил аквариум, моча хлынула желтой волной, замочив по щиколотку ноги оборонявшихся. Почуяв свободу, Кабан сбежала. Ее пытались вернуть, но догонявшие пали под несколькими меткими выстрелами из рейла. Где-то в темноте голубым засветился значок Impressive.
Ряды сопротивлявшихся заметно редели, и все же их еще оставалось довольно много для того, чтобы уничтожить каждый миллиметр тела противника.
Огонь внезапно стих. Стали считать раненных и убитых. Bravo59 плакал: младший старейшина Storm был мертв, Rainbow_crab лежал без сознания, закатив глаза - 999. Судьба смилостивилась над ним: он завис до того, как снаряд разнес его отряд. ТГМ приказывал инвалидам складывать тела штабелями и прятаться за ними. Вскоре оборона значительно усилилась. Надежда на победу получила крепкое материальное основание.
Из коридора донеслись шаги. Инвалиды высунулись из-за укрытий и наставили стволы. ТГМ уже был готов отдать приказ "огонь",  но старейшина Bravo59 велел всем спрятаться обратно и не подавать признаков сопротивления, чтобы создать иллюзию, что все мертвы и застать врага врасплох. Шаги раздавались все ближе и ближе, и наконец из темноты показалась...Кабан. Инвалиды облегченно вздохнули. Кто-то заметил, что на Кабане красивый пояс из вращающегося по орбите черепа. Любопытство взяло верх, инвалиды столпились около Кабана, словно позабыв о грозящей им опасности.
- Когда-то давно я видел такую штуку, но где - никак не могу вспомнить. Откуда она у тебя, Кабан? - спросил выживший епископ Moti.
- Хозяин! Дал!
- Какой хозяин?
- Там! - Кабан показала рукой туда, откуда она выбежала. - Хозяин посикает Кабану в рот, если она наденет пояс! Хозяин вернулся!
- О чем она говорит?
Кабан вертела головой, пытаясь ухватить крутившуюся вокруг черепушку.
- Хозяин сказал: "Жми юзай, кам, каму". - Кабан затрясла головой, чтобы вспомнить. - Жми юзай, камуз, кадиза, камтем.. Кабан забыла.
- А хозяин не говорил тебе, откуда он взял этот пояс?
- Хозяин сказал Кабану, надевай пояс, жми юзайками, тамдзе.
- Где же я его видел? - гадал Епископ.
- Кабан вспомнила! Хозяин сказал: "Жми юз айтем, камикадзе"!  - И прежде чем Епископ закричал: "Все назад!", Кабан нажала ЛКМ, на которую у нее была забиндено "Использовать предмет".
Кабан превратилась в сноп искр, и из нее родилась огромная сфера взрыва, диаметром равная залу, которая уничтожила все на своем пути.
Во всем замке осталось только два человека: старейшина bravo59, чью коляску отнесло к стене, и таинственный Хозяин Кабана.
Это был конец. Пророк ELO не пытался скрыться. Наоборот, он сидел в своей коляске, с радостным замиранием сердца наблюдая за выходом из коридора, в котором вот-вот должна появиться она. Да, он не сомневался, что это Кристинабой. Он давно ждал ее. Все сказанное им в обвинительной речи против брата Mercy было ложью, чтобы убрать соперника в борьбе за ее сердце. Да, это она. Она вышла из тьмы в ярко освещенный зал. Как же она прекрасна, он бы отдал все свои 900 ELO рейтинга за один ее взгляд даже не думая.
Сладкая дрожь пробежала по телу bravo59.
- О, Госпожа! - Он закрыл глаза, представляя, как она коснется его своими нежными руками невинной девочки, которой навсегда 16 лет, как назовет его имя своим мягким голосом, как ощутит ласковый аромат ее молочного юношеского тела.
Кристинабой выстрелила из рокета, и сплэш опрокинул коляску. Инвалид вывалился из кресла, громко стукнувшись о каменный пол ничего не чувствующими коленями, и воздел руки к небу, которым для него сейчас была Кристинабой.
- Я всегда любил тебя, Кристинабой. Не было на свете никого, кто был бы более предан тебе, чем я. Я прошел сквозь боль, унижение и даже смерть, и все - ради тебя. - Он закрыл глаза и начал вдохновенно декламировать:
Кристинабой, Кристинабой!
Затмил Мадонну образ твой.
Я на коленях пред тобой.
Прошу тебя, Кристинабой,
Прерви любовный поиск мой,
Смягчи характер царский свой,
Хочу услышать голос твой,
Хочу всю жизнь прожить с тобой,
Ах, Госпожа Кристинабой!
Она надвигалась на него, но ничто в ее взгляде не сулило тех картин, которые рисовал себе bravo59. Она была красива, но так мрачна...
- Прошу тебя, Госпожа, - прошептал bravo59.
- Пошел нахуй.
bravo59 has been banned until 666 000 000/11/02; reason: sranbly invalid.