Брат
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья,
Федя дрочит свой херок,
В секту вдарился Браток,
Поле всё конопляное
Брату Дымычу родное
Про них книга вся моя,
Расскажу про всех вам я.

Сюжет первый: Мозолистый кулак.
 В этой книге я хочу поведать вам об удивительных событиях, произошедших со мной за, пожалуй, одно из самых бурных в моей жизни лето, за которое мне удалось пережить столько, сколько мало кто проживает за всю свою долгую жизнь.
 Стояла уже осень, точнее 10 сентября 2001 года, когда я вышел из душного вагона и оказался на вокзале своего родного города. Пройдя всего несколько метров по привокзальной площади я сразу же встретил своего кореша — Вадю. Он посмотрел на меня удивлённым взглядом, словно вспоминая кто я такой, после секундного, но пристального осмотра в его глазах появилась радость и он признёс:
— В рот меня чих-пых, Пахан, ты откуда, что-то я тебя давно здесь не видел, сколько же ты неизвестно где пропадал, ну давай, скорее рассказывай, где ты всё это время был?
— Всё это долго рассказывать,— ответил ему Пахан, то есть я, — да ты и не поверишь всё равно.
— Ну почему не поверю, хотя бы коротко расскажи, что с тобой было.
— Ладно, расскажу коротко, было всё, что угодно, а именно: брат-сектант, брат-онанист, брат-пофигист...
— А что-нибудь кроме братьев было?— перебил меня Вадя.
— Были большие города и Полковник, которому никто не пишет, перестрелки, кровавая бойня, незаконные бандформирования, неоднократное спасение мира от зловещих планов различных подонков (ну как в книге не намекнуть на Жириновского), мешок конопли и куча денег в финале.
— Нифига себе, давай, пожалуйста поподробнее. — заинтересовался уже порядком охреневший от неожиданного наплыва новостей Вадя.
— А про что именно? — с улыбкой на лице спросил его я
— Давай про брата-онаниста! — воскликнул занервничавший Вадя.
— Хорошо, слушай про брата-онаниста. После долгой дороги я наконец-то добрался до деревни где жили мой дядя со свей большой семьёй. У него был всего один, несмотря на многочисленность семьи, сын, мне двоююродный брат — Федя... Я вошёл в сортир и остолбенел — прямо в туалете Федя занимался онанизмом. "Что ты делаешь, проклятый извращенец!"— вскричал я в приступе благородного гнева, — "я вынужден буду рассказать об этом твоим родителям." В ответ мне Федя засмеялся, обнажив свои чёрные зубы и ехидно произнёс: "Они обо всём знают, но родители ещё никому из нашей группы не смогли запретить мастурбировать. "Мне не оставалось ничего другого, кроме как охренеть...
— Постой, — снова перебил меня Вадя, — я ничего не понимаю, почему он так развратился  и что это за группа онанюг, расскажи всё по порядку и сначала.
— Можно и сначала, — ответил ему я, и с этого момента начинается мой рассказ о событиях, не случись которые, и мир бы сегодня выглядел совсем по другому и далеко не в лучшую сторону.

*   *   *

 Началась моя удивительная история с окончанием последнего в моей жизни школьного учебного года, по неприятному стечению обстоятельств перспектива армейской службы виднелась уже этой осенью, и потому я решил напоследок навестить всех родственников, разбросанных по осколкам СССР. Вначале же я отправился в деревню навестить двоюродного брата и других родственников, живущих в далёком краю, ещё и не подозревая, что случится на этих памятных каникулах.
 До поезда я добрался без приключений, если не считать приключением то, что возле вокзала автобус столкнулся с легковушкой. При детальном рассмотрении легковушки выяснилось, что это был новенький мерседес с пятью отморозками внутри. Водитель автобуса приготовился к смерти, видимо тоже разглядев мерс. Действительно, четверо отморозков немедленно стали коллективно избивать водителя автобуса, в то время как пятый, видимо самый сообразительный из них, стал показывать своим "коллегам" билеты на поезд, билетов было три. Потеряв надежду объяснить всё на словах, он полез в гущу событий и мгновенно оказался в них втянут по самое "не балуйся". Воспользовавшись моментом я взглянул на положенные на то, что осталось от капота мерса билеты и неожиданно для себя обнаружил, что отморозки являются моими попутчиками. Такая перспектива меня вовсе не устраивала, но тут внезапно налетевший порыв ветра унёс билеты в бесконечную даль. Наконец-то поняв, что случилось, отморозки толпою шумной бросились за ними, но могучий ветер не давал браткам ни единого шанса. Что же, это к лучшему, решил я и улыбнулся, представив что кому-то достанутся такие попутчики. Поезд уже прибыл и оставалось всего несколько минут до отправления, так что мне пришлось бежать, чтобы не повторить судьбу своих неудавшихся попутчиков...
— Постой, — опять остановил меня Вадя, — может быть ты и не считаешь это приключением, но со мной и такого не случалось,— закончил он.
— По сравнению с тем, что будет дальше, это даже не происшествие, а так, мелочи жизни...
— Тогда зачем ты это рассказываешь, если это только мелочи жизни?
— Слушай дальше, и всё поймёшь.
 Едва я только сел на своё место, поезд тронулся в путь, за окном замелькали дома, деревья, а потом осталось только огромное, бесконечное поле с лесом вдалеке... Когда пейзажи за окном мне наскучили, я стал с улыбкой вспоминать обломавшихся отморозков, особенно в память вбилось то выражение отчаяния, с которым они неслись за уносящимися билетами, и тут в голову закралась интересная мысль: почему они так рвались в погоню , ведь для таких как они билеты почти ничего не стоят. Движимый этой мыслью я, использовав фотографическую память, чтобы восстановить внешний вид и, особенно, текст на билетах, выяснил, что ехали они только до следующий станции, а добраться до неё на мерсе было легче и быстрее, чем на поезде. Вдруг осенённый разгадкой я быстро открыл багажное отделение и увидел то, что приблизительно и ожидал: там лежали два новеньких чемодана, оба закрытые на замки, которые, впрочем, большого препятствия для меня не создали. Вскрыв один из них с помощью ножа, я замер от неожиданности: в чемодане лежала разобранная снайперская винтовка с оптическим прицелом а также запас боеприпасов к ней...
— Нисебе фига, — изумлённо проговорил Вадя,— вот тут ты уже точно насвистел.
— Я же говорил, что ты не поверишь, но эти слова я могу подтвердить, — и я достал из кармана патрон к винтовке.
Вадя изумлённым, ещё сомневающимся взглядом смотрел то на меня, то на патрон и, наконец, сказал:
— Может это и правда, рассказывай дальше, что было во втором чемодане?
Вскрыв второй чемодан я удивился ещё больше, там лежал полный набор орудий труда преступника: пистолет Т-Т, нож с маркировкой "блеск", пять штук лимонок и, главное, пухлый конверт, в котором оказались стодоллоровые банкноты, при ручном пересчёте обнаружилось, что конверт "тянул" на 20000 баксов. Тут мне сразу стало ясно, зачем отморозки так стремились в путь, а в голову закралась неприятная мысль: "Вдруг на следующей станции они уже будут меня поджидать", но вспомнив, во что превратился мерс после встречи с автобусом, я успокоился и мне вдруг стало весело при мысли о том, что теперь может случиться с незадачливым водителем автобуса, если он не успеет вовремя смыться с места происшествия. Однако дальше ехать в этом поезде было уже небезопасно, поэтому я перекидал содержимое чемоданов в свою сумку и, проехав для верности ещё пару станций, вышел из вагона и направился в зал ожидания, чтобы ожидать электрички, следующей в нужном направлении. Чтобы зря не терять времени я здесь же, в городском банке, обратил несколько купюр в Российские рубли, всё равно электричка ожидалась не раньше, чем через три часа. Попутно я послал две телеграммы: одну родственникаам, что приеду немного позже, чтобы они меня не встречали, а вторую домой, что у меня всё хорошо.
 Вадя присвистнул, но видимо решил воздержаться от комментариев.
 Вернувшись в зал ожидания я продуктивно провёл часы до прибытия элетрички листая Speed-инфо и другую прессу приблизительно такого же содержания, приобретённую в ближайшем киоске.
 Это интересное занятие прервал голос диктора, сообщающий о приходе моего транспорта. Схватив свою, порядком потяжелевшую после находки чемоданов, сумку, я направился к перрону и вскоре уже нельзя сказать что удобно, но устроился на жёстком деревянном сидении. Электричка была полупустая и я, осмотрев других немногочисленных пассажиров и внутреннее устройство вагона, вновь углубился в прессу. Но вот япочувствовал мягкий толчок, и началось движение. Тогда я отложил газету в сторону и стал смотреть в окно, так как я люблю смотреть на быстро меняющийся пейзаж.
 Ряд домов вскоре закончился, и моему взгляду открылись бесконечные просторы Родины. Как зачарованный смотрел я на несущееся цветущее поле с видневшейся вдалеке берёзовой рощицей. Сколько хватало глаз, не было видно ни души, а тем временем поле закончилось и уступило место холмистому массиву, буйно поросшему кедрами, ельми и соснами, среди которых то и дело проскальзывали скромные берёзки. Холмы становились всё больше, а лес всё гуще, пока не показалась высокая гора. Со свистом поезд внёсся в тёмный тоннель и пролетел сквозь гору. Теперь холмы начали уменьшаться, пока не сравнялись с полотном и наконец полностью уступили место буйной, прекрасной тайге...
— Пахан, тебя не туда повело, рассказывай что случилось дальше!,— вновь прервал меня Вадя.
 С приближением к пункту назначения пассажиров в вагоне всё прибавлялось, и на моё сиденье подсел какой-то странный чувак и мгновенно замер, уставившись в окно тусклым немигающим взглядом. С каждой минутой его кожа всё сильнее приобретала синеватый оттенок, не было никаких сомнений, что он был трупом. Последнии три станции запомнились бы мне надолго, если бы "труп" вдруг не повернул голову. Тут-то я понял, что это был всего лишь наширявшийся наркоман и на душе сразу стало легко.
 Вскоре я уже вышел из вагона и первым делом посетил вокзальный клозет, так как за время долгой поездки мой мочевой пузырь требовал минуты внимания для последующего опорожнения. После этого важнейшего дела я направился к расположенному в непосредственной близости автовокзалу. Там мной был приобретён билет до нужной деревни и, в ожидании автобуса, не отвлекаясь, не считая того, что я купил в ближайшем магазине одну бутылку водки "Привет", читал газету. Когда переполненный автобус повёз меня к назначенной цели, уже смеркалось. Далее последовал час толкучки, скуки и воспризведения в уме неприличных песен.
 Когда я, потирая помятые бока, вышел из автобуса и направился к дяде, уже стемнело. Едва успев поздороваться и оставить сумку в доме, я вновь вышел на улицу, так как мочевой пузырь снова бунтовал. Я вошёл в сортир и остолбенел — прямо в сортире Федя занимался...
— Это ты уже говорил, — произнёс довольный Вадя, — а что дальше было? Почему он так распустился и что это за банда, мне пока ещё не всё понятно.
— Слушай дальше, — ответил я Ваде.
 Оставив Федю заниматься его любимым делом, я отправился прямиком к дяде и изложил ему в доступной форме всё, что я узнал и думаю о Феде. В ответ дядя  с грустью поведал мне об ужасных событиях в их деревне:
— Раньше я никогда не замечал за Федей ничего подобного, да и вообще в нашей деревне никто сроду не занимался ничем таким, народ жил весело и дружно. Но год назад в нашу деревню приехал какой-то Вася Дыркин. Он строил из себя крутого, а крутых в нашей деревне многие ещё никогда не видели, и поэтому он быстро собрал из мальчиков какую-то секту. Для вступления в неё они должны были четыре раза в день заниматься онанизмом дома и ещё раз вечером в его присутствии наполнять спермой стаканчики, пока не наберут полную трёхлитровую банку. С тех пор, когда Федя вступил в эту секту, он очень изменился в худшую сторону, всплыли все его скрытые пороки, но хуже всего то, что мы с ним вообще перестали понимать друг друга, ведь у него теперь только одна забота и больше его ничего не интересует. Я разговаривал с другими родителями, у них точно такие же проблемы. Ни я, ни они не знаем, что делать, как это остановить. Но больше всего мне жаль наших деревенских девочек, пацанов они больше не интересуют.
 Рассказ дяди поверг меня в шок, и я, ужасаясь, спросил:
— Неужели все пацаны в деревне замешаны в это грязное дело?
— Нет, ещё остались трое, их легко найти, они всегда ходят только вместе и не поддерживают никаких отношений с онанистами.
 И тут я встал. Мой взгляд пылал благородным гневом. Я был великолепен во время излияния своих глубоко возмущённых чувств:
— Теперь, когда я здесь, эти безобразия прекратятся. Члены должны тереться об влажную половую щель, а не прыгать в грязном, вонючем и мозолистом кулаке. Ваша деревня катится в бездну, но теперь, когда я здесь, это закончится. Дыркин и все его последователи будут повержены, и ваша деревня вернётся к своей нормальной жизни, потому что настало время положить всем этим безобразиям конец. Скажем нет онанистам!!!
 Выслушав мою пламенную речь, дядя немного успокоился, повеселел и собрался было пойти и поделиться счастливой новостью со всей деревней, но тут я присел, немного отдышался и продолжил распросы дальше:
— А как он выглядит, этот Дыркин, можно будет достать его фотографию, я должен знать, с кем борюсь.
— Это не трудно, все онанисты, и Федя в том числе, хранят в укромных местах фотографии своего лидера, думаю, что я до завтра её найду.
— Вот уроды и проклятые извращенцы! — не выдержал Вадя, но поймав мой укоризненный взгляд извинился, — извини Пахан, продолжай.
 В этот же вечер вооружившись бутылкой водки "Привет" я отправился устанавливать контакт с тремя недрочащими пацанами. Эту троицу я узнал без труда, и так же легко познакомился с Колей, Саней и Костей, так их звали. За вышеупомянутой бутылкой разговор, естественно, зашёл об онанюгах.
— Ненавижу этих извращенцев, всех бы своими руками придушил, — начал Коля.
— А хуже всех этот Вася Дыркин, без него тут жить было по кайфу, — подхватил Саня.
— Вот нафиг он заставляет пацанов дрочить перед ним, — перебил Костя, — в кайф ему что ли смотреть?
 Как только я услышал эти важные слова, меня моментально осенило, быть может Дыркин просто гомосек и он возбуждается при виде онанирующих пацанов? Да ведь тогда нет ничего проще, чем показать людям его истинное лицо, и после такого открытия вряд ли ещё кто-то будет ему подражать. Правда, для водворения моего плана в жизнь понадобится видеокамера, но это ничего, камеру я достану, а пока можно расслабиться и слегка бухануть, в общем оторваться, и тогда я сказал:
— Пацаны, слышали анекдот про панков? Шо, нет?, ну слушайте...
 Когда я вернулся, меня ожидал приятный сюрприз: мой дядя оказался обладателем новенькой видеокамеры, чем он не замедлил меня обрадовать, после изложения ему моих планов.
 Но когда я узнал, что по причине нехватки спальных мест мне придётся спать на одном диване с Федей, я ужаснулся, ведь этот онанюга ещё и меня ночью забрызгает. И вот, едва все улеглись спать, Федя включил видак и стал смотреть порнуху, его одеяло начало подпрыгивать в области паха. Нужно было срочно что-нибудь предпринимать, и, к счастью для меня, но к несчастью для Феди, мой взгляд упал на лежащую на полу гантелю. Я жестоко усмехнулся, незаметно поднял этот спортивный снаряд и нанёс коварный удар ужасной силы на то место, где должен был находиться Федин член. Федя издал нечеловеческий вопль и мгновенно отключился. Выведя таким образом Федю из секты онанистов на пару недель, я наконец-то смог спокойно уснуть глубоким сном без сновидений, каким спят только те люди, которые выполнили свой долг.
 Да, за описанием всех этих важных событий я совсем забыл рассказать причину, по которой я так срочно, бросив все дела, приехал в далёкую деревеньку. Дело в том, что у моего дяди помимо сына Феди была дочь, у которой в ближайшее время была назначена свадьба. Её жених был из соседнего села, так что к онанистам не имел никакого отношения.
 Но свадьба-свадьбой, а мне ещё надлежало очистить деревню от ужасной тени мозолистого кулака онанизма, и, едва рассвело, я встал и приступил к решительным  действиям.
 Только сейчас я получил возможность осмотреть деревню, хотя смотреть вообще-то было не на что, только безбрежная лужа, огромные кучи навоза отечественного производства, покосившиеся избушки, сломанный трактор и местная речка-вонючка, взгляд привлекала только исполинская для такой деревни, высотой с пятиэтажный дом, железобетонная кочерга, которая отапливала несколько близлежащих деревень и бывших колхозов, не знаю, как их теперь называть.
 Вскоре в деревне я встретил уже работающего дядю, который сразу же подошёл и протянул мне фотографию, по-видимому Васи Дыркина. На ней было лицо, покрытое прыщами и отвратительное во всех отношениях, поэтому я даже не буду его описывать. Показав снимок, дядя продолжил:
— Я думаю так, что их можно победить, сорвав их массовый онанизм, но этому есть большое препятствие — никто не знает где они занимаются этой, извини за выражение, хернёй, это место они держат в тайне.
— Для меня это не составит большого труда, — гордо ответил я, — теперь задача стала намного легче, нужно только найти их тайное место и нанести мощный удар.
 Целый день я рассматривал, чистил, изучал своё боевое снаряжение, набивал руку. Для полного боевого комплекта не хватало только кастета, и я твёрдо решил, что как только окажусь в городе, то обязательно приобрету эту, полезную и даже необходимую в условиях современной жизни, вещь.
 Окончив эти воинственные приготовления, я принял решение вступить в контакт с Федей, так как он несомненно знал и мог указать тайное место групповой мастурбации, кроме того нельзя было представить более подходящего осведомителя в стане врага. Приняв это судьбоносное решение я подкараулил его и задал вопрос:
— Что, Федя, головка не болит?
— Очень болит, но зато я на недельку отмазался от онанизма.
 Его слова мгновенно прояснили мои мысли:
— Федя, ведь тебе не нравится это мерзкое занятие?
— Ты угадал, это действительно так и в своём мнении я не одинок.
— Но почему тогда ты не бросишь это?
— Если бы это было так просто, но Дыркин убьёт любого, кто решится завязать, когда узнает об этом, а он узнает. Да и если бы он не противился выходу из своей секты, вряд ли кто-нибудь смог бы это сделать, к мастурбации привыкаешь быстро, но бросить не так-то легко, это дело затягивает сильнее наркотиков, в общем я в ловушке.
— Ничего, Федя, обещаю тебе, что это скоро закончится, только ты скажи, где ваше тайное место?
— Ты что! Да меня сразу забьют за такое, я не расскажу ничего, хотя внутренне я тебя поддерживаю.
 Надежда на Федю отпала, но я этому не слишком огорчился, в сущности, найти их место мне самому вполне по силам.
 Вечером, встретившись с Колей, Саней и Костей, я поделился с ними своими наблюдениями и информацией, полученной от дяди.
— Да, мы слышали об этом месте, — заговорил Костя, — и даже пытались проследить за онанистами, но у нас ничего не вышло, они всегда делают большие крюки и, если замечают слежку, ведут нас по ложному пути.
 Оказалось, что найти их тайное место не так просто, как я считал вначале, но тут в голову закралась интересная мысль: "Ведь тут девушки наверное давно в мужских объятиях не срались, а значит будут посговорчивей, то есть можно будет оторваться и немного посношаться" — от возбуждения я даже начал думать стихами и сразу поделился своими соображениями с товарищами по несчастью, но они лишь грустно улыбнулись мне в ответ и объяснили ужасное положение дел:
— Девушки теперь хотят только онанистов, они ведь у нас в деревне самые крутые, а на нормальных пацанов они и не смотрят, так что с приходом Дыркина в деревне половой процесс абсолютно прекратился.
 В течение следующих нескольких часов в моей голове настойчиво вертелась одна и та же мысль: "Куда я попал?!!", но затем, немного успокоившись, я поручил антионанистам заняться поиском недовольных онанюг, которых по моим расчётам должен был набраться целый отряд. После этого важного разговора мы вмазали самогона-первача и, в жопу пьяные, начали отыскивать неблагонадёжные элементы в группировке Васи Дыркина. Таких было найдено за одну ночь пять человек (включая временно не имеющего возможности заниматься онанизмом брата Федю).
*     *     *
 В долгой подрывной работе и беспробудной пьянке незаметно прошла неделя, и, наконец, наступил долгожданный день свадьбы, на который был назначен решающий поединок с Васей Дыркиным и всеми его извращёнными последователями. Как это символично, что именно день объединения новой семьи стал решающим в борьбе с мозолистым кулуком мастурбации.

*     *     *
 Почему именно день свадьбы стал решающим? Это объясняет мой хитроумный и коварнейший план вычисления тайного места мастурбации. Дело в том, что в день свадьбы Федя был настолько загружен, что на обязательную дрочку у него оставалось не более 15 минут, а значит ему некогда будет петлять, и он пойдёт напрямик, то есть я без проблем прослежу за ним.
 Перед главным боем я роздал своё вооружение почётным бойцам, оставив у себя одну лишь видеокамеру, но огнестрельное оружие было приказано использовать только в крайнем случае,  хватит одного трупа — Васи Дыркина.
 И вот настал этот судьбоносный день. Отгремело начало свадьбы, и вот в гулянье образовался промежуток. Я сразу заметил, что Федя быстро пошёл куда-то. Тотчас поднявшись на крышу и используя камеру как бинокль я увидел, что Федя быстро влез на вышеупомянутую кочегарку, и как я раньше не догадался, что их место именно там, ведь другого такого заметного места в деревне больше нет.
 Мгновенно собрав Колю, Саню и Костю, мы вместе бросились к кочегарке, однако немного опоздали, толпа онанюг уже слезла, наверху ещё оставался только сам Вася Дыркин.
— Действуйте, — скомандовал я своим сподвижникам, а сам стал незаметно карабкаться на кочегарку.
— Пацаны, все кто против Дыркина, подойдите ко мне, — начал ораторствовать Костя, — настало время положить конец дыркинской диктатуре.
 Сверху было видно, что силы разделились примерно поровну, и тут началась кровавая бойня, "где всё равнялось, дажи рожи с асфальтом", сейчас ещё нельзя было точно сказать кто одержит победу, поэтому оставалось надеяться только на себя и свой план.
 И вот в этом месте наступает апофиоз первой части моего произведения, по международной блокбастерской традиции местом развязки могла оказаться только огромная железобетонная конструкция, как это всегда бывает в фильмах, это даже как-то символично, но я немного отошёл от темы. Притаившись на крыше, я начал снимать дальнейшие действия Дыркина, и вскоре с отвращением увидел, как Вася Дыркин взял банку со спермой и с видимым удовольствием и слышным чмоканьем начал её глотать, всё это я снимал на плёнку. Выпив всё, Дыркин произнёс:
— Эх, люблю я это дело.
 И тут из укрытия возник я, с камерой в руках, и произнёс краткую, но ёмкую и  пламенную речь:
— Теперь твоя песенка спета, Дыркин, поверь мне, скоро вся деревня узнает о твоих вкусах и ориентации, понятно, ты захотел власти и большого количества партнёров, но можешь считать, что ты уже потерял всё своё влияние!
— Да, — ответил, слегка усмехаясь, Дыркин, — ты узнал, какой я гомосек, но мои интересы гораздо более обширны, впрочем это уже не имеет никакого значения, ведь ты не сможешь это никому рассказать, — с этими словами Дыркин достал из-за пояса обрез. С горечью я вспомнил об розданном вооружении...
 На этот раз меня перебил уже не Вадя, просто заслушавшийся совершенно посторонний прохожий на ебёну мать похожий, врезался в фонарный столб и огласил пространство нецензурными выражениями. Воспользовавшись этим случаем для пополнения словарного запаса, я спросил:
— Так, на чём я остановился?
— На твоём поединке с Дыркиным, — ответил мой благодарный слушатель.
 Покачнувшись, раненый Дыркин потерял равновесие и сорвался вниз, разбившись насмерть. Я положил окровавленный лом и устало вытер пот со лба. Несмотря на боль в простреленной руке, настроение было торжественным. Наконец-то одержана абсолютная победа! Драка мгновенно остановилась, и взгляды дерущихся устремились вначале к трупу Дыркина, а затем на меня, великолепного в лучах заката. Тогда я поднял камеру и произнёс:
— Я хочу, чтобы вы все посмотрели эту кассету, думаю что тогда с онанизмом будет покончено.

*     *     *
 Излишне говорить, что я стал народным героем, огнестрельная рана оказалась пустяковой, кость не была задета, и полностью зажила за последние несколько дней моего прибывания в освобождённой деревне. Всё население горячо благодарило свего избавителя, жить в деревне стало весело, но вот наступил день отъезда. Я пошёл прощаться с жителями, и тут ко мне подошла делегация бывших онанюг во главе с Федей, который и заговорил:
— Пахан, мы все очень хотим бросить дрочить, но боимся, что не справимся, просим тебя, помоги нам пожалуйста.
 Естественно, что я милостливо ответил:
— Хорошо, я вам помогу, но мне будет нужен гипс...
 Вскоре я сел в автобус и направился домой. Прощаться вышла вся деревня, причём многие пацаны махали загипсованными руками.
— Хорошая история, и главное хорошо кончается, — заговорил довольный Вадя, — только ты рассказал не всё, что обещал.
— А кто тебе сказал, что история закончилась, может быть она ещё только начинается.
 И вот я уже встал одной ногой на подножку поезда, в душе предвкушая встречу с родным домом, как вдруг услышал дикий вопль:
— Па-а-хан, подожди.
 С этим никак не затихающим криком ко мне подбежал пацан с загипсованными руками, в котором я с удивлением узнал Федю, он не стал тратить время на приветствие и сразу же ответил на мой немой вопрос:
— На наш адрес пришла телеграмма для тебя, вот, возьми.
 Произнеся эти слова и отдав телеграмму, Федя повернулся и двинулся в обратном направлении лёгкой рысцой. Проводив почти Гамнюкова взглядом, я прочитал телеграмму, в которой было сказано примерно это: "Пахан, брат из Хохляндии попал в секту, ты должен его спасти".
 Решение было принято мгновенно.
 Сдав билет в кассу я приобрёл другой, в сторону далёкой Хохляндии. Несколько долгих дней я ехал туда и наконец-то вышел из поезда в солнечном городе Ялта.