2.2

**

Основная часть жителей Бьергена едва сводила концы с концами. И многие, знавшие нравы старого лорда, или знавшие тех, кто знал их, ожидали перемен к лучшему. Они были наслышаны о его жадности, о роскоши, которой он упивался. Никто им ничего не обещал, да и они сами в глубине души осознавали, что носильщик при лесопилке не станет ходить в шелках, а забитый слуга, убирающий за хозяевами круглые сутки, не поменяется с ними местами. Но что-то в этом было, какие-то неуловимые нотки свободы так и витали в воздухе.

Стражи поубавилось, а те что есть - стали серьезней, все спешат куда-то, не шпыняют попрошаек и не требуют денег с карманников. Вот она - свобода. Хочешь в торговый квартал? Пожалуйста! Ни одного патрульного, все как сквозь землю провалились. Но народ все равно побаивался. Вдруг потом накажут, когда пыль уляжется.

-- Говорят, там у них дома все в золоте! - потирая уголки рта пальцами, бегая глазами по сторонам, пробормотал мужчина. - Говорят устроишься к ним прислугой и уже жизнь совсем другая начнется!

В небольшом закутке, в одном из рабочих кварталов собралось с десяток мужчин. Они будто спешили куда-то, но не могли отойти, им рассказывали что-то важное.

-- А устроиться туда вообще… - мужчина, одетый в мешковатую, засаленную тунику, серые штаны с необычными вышивками и потертые красные сапоги. Огромные для его размера рукава свисали, и он постоянно задирал их, сплевывая на пол. - Вы мужики крепкие, дров принести, воды нагреть - да даю серебряный, что любой купец таких с руками оторвет! - Громко, улыбаясь во весь рот, крикнул он.

Стоящие вокруг него зашикали и принялись оглядываться по сторонам.

-- Говорю вам! - уже тише продолжил он - Да хоть на меня посмотрите! Я там стал уже как свой! Послушаете нового лорда, а там и познакомитесь с кем.

Мужчина улыбнулся. У него не хватало нескольких передних зубов.

-- Какой тебе смысл нас звать? А если сам работу потеряешь? - недоверчиво спросил один из мужчин.

-- У меня уже все есть. - он показал на штаны и кожаные сапоги. - Я уже там как свой, без меня они никуда… Торговля штука сложная, вам не понять… - он махнул рукой, закатив глаза. - Ладно! Если вам не интересно - найду других!

Мужчины взволнованно переглянулись.

-- Интересно! - остановил его кто-то из толпы. - И правда дрова носить? И как свой будешь?

-- Хочешь - можешь не верить, все равно вас, работяг, там отродясь не было. Да и дело это не мое, я к вам от всей души…

-- Ладно, ладно! Будем там. - сказал самый высокий и поправил лохматые волосы. - Все-таки новый лорд, знать надо… А там уж если подвернется - так хорошо.

-- Верно говоришь.

Мужчина в красных сапогах поклонился и вышел на улицу. Через минуту он уже растворился в толпе.

Мужчины разошлись, продолжив свою тяжелую работу. Самый высокий из них, попрощавшись, поспешил обратно в кузницу. Он успел вовремя: кузнец отходил по делам и заказывал уголь.

-- Франко! - окликнул его кузнец - Стаскай уголь в каморку!

Франко облегченно вздохнул. Его отсутствие не заметили. Стаскав весь уголь, все десять больших мешков, он присел перевести дыхание. Второй помощник кузнеца, молодой парнишка, увидел это и подбежал к нему.

-- Сегодня новый лорд объявится... - мечтательно сказал он. - Я тут встретил одного: хорошо одет, даже цепь серебряная на груги! Говорит всем кто придет - хлеба и мешок муки дадут. Лорд, мол, помочь хочет. Ох, вот жизнь начнется скоро! Совсем другая!

Франко посмотрел на свои большие, черные от угля руки и хмыкнул.

-- А мне говорили - работа будет. У купцов. - он перевел свой строгий, тяжелый взгляд на парнишку. - Мешок муки?

-- Да! - засиял он. - Целый мешок каждому кто придет!

-- Тем более идти надо. - стерев с лица выступившие капли пота засаленым рукавом, он вздохнул. - Неужели новый лорд все для людей делать будет? И не верится даже.

**

Люди, словно неспешно бегущая река, перетекали в торговый квартал со всего города. Когда-то хорошо охранявшиеся статные гранитные арки разделяющие районы внушали трепет и даже благоговейный страх в простых людей, но сегодня они гордо проходили через распахнутые ворота. Стражников почти не было, а те немногие, кто стоял на посту - молча провожали толпы взглядами из-под забрал шлемов.

Широкая площадь все еще освобождалась от торговых лавок. Хозяева впопыхах уносили свои вещи кто куда - приказ правящего совета. Небольшая трибуна в торце площади также поспешно доводилась до ума. Деревянный помост, принесенный откуда-то, на него городили еще один поменьше, и еще один… Лорд должен быть возвышен над своими подданными.

Вновь пришедшие изумленно изучали прекрасные каменные дома, окружавшие площадь. Иногда высокие и узкие, в три или четыре этажа, иногда широкие и приземистые в один или два. Красивый шлифованный камень сохранялся на столетия.

Те кто пришел пораньше уже во всю обсуждали скорую раздачу хлеба, муки, серебра и, конечно, обещанную им работу. Кто-то хвалился, кто-то привирал, а кто-то скептично вслушивался и молча мотал головой. Вновь появившихся подзывали и быстро спрашивали об их успехах в новом квартале. Наслушавшись россказней, они сами начинали в них верить и заражали следующих пришедших.

Через несколько часов бесполезного стояния на площади, когда людей было так много, что с трудом дышалось, зазвонил колокол. Люди сначала притихли, но потом продолжили гудеть. Колокол зазвонил снова.

Ступая следом за двумя высокими рыцарями, на подиум поднялся мужчина в отливающем изумрудным цветом балахоне. Золотые пуговицы блестели на вечернем солнце, отражаясь в тысячах глаз, смотревших на нового лорда.

Люди замолчали. Те, кто осмеливался шуметь или просто разговаривать - моментально получали десятки озлобленных взглядов и тоже замолкали. И уже через мгновенье, они сами злобно поглядывали на новых нарушителей, старательно пытаясь заставить остальных испытывать то же неудобство, что и они.

Мужчина сосредоточенно оглядывал толпу с высоты трибуны. Небольшой ветерок разгонял застоявшийся воздух, постепенно усиливаясь. Через несколько секунд ветер колыхал развевающийся над трибуной флаг Бьергена. Черная, бесформенная туча стремительно приближалась к солнцу, вот-вот закрывая его.

Наместник неподвижно смотрел куда-то в сторону, будто не замечая озадаченных горожан. Они готовились к речи или выступлению, все время одергивая стоящих рядом с вопросом: “Что он говорит? Не слышно!”. Но люди лишь непонимающе пожимали плечами.

Когда солнце скрылось за плотными дымчатыми тучами, на площади резко потемнело. Молчащая толпа начала нервно гудеть. Наместник снял капюшон и оглянулся. Сложивший руки на животе старик гордо оглядывал результат своей работы: почти весь город собрался здесь по приказу нового лорда буквально за полдня.

-- Кресло. - скомандовал Наместник.

Один из людей старика засуетился и вынес небольшое кожаное кресло на трибуну. Напоследок оглядев толпу, Наместник опустил руку в карман. Достав сжатый кулак, он с силой бросил в толпу горсть небольших красных семян. Подхваченные ветром, они разлетелись по всей площади.

Люди удивленно ахнули. Они оглядывались, крутили головами и спрашивали друг друга, что это было. Тем временем, Наместник поднял правую руку, и затем резко опустил её и сел в кресло. Аккуратно надев капюшон двумя руками, он откинулся на спинку.

Запахло сыростью. Миллионы маленьких капель, словно пропущенных через сито, плавно опускались на площадь. Дождь был сильный, но легкие капли не стучали по крышам, они будто обволакивали все, незаметно. Воздух стал влажным как в парнике, и стоящим в толпе становилось трудно дышать. Те кто пониже - тянулись вверх, жадно глотая мокрый воздух.

Обмокшие красные семена набухали и стремительно разрастались. Сначала появлялась тоненькая красная веточка, она вилась, цепляясь за одежды людей, за ноги, залезая под одежду. Затем созревала следующая веточка, а первая становилась толще и плотнее, туго затягиваясь на бедре, она прорастала дальше - к шее или груди, удушая человека. Почуяв кровь, растение свирепело: мощные корни вгрызались в брусчатку, просачиваясь между кирпичиков и уходя глубоко вниз. А веточки продолжали виться, затягиваться вокруг вожделенной плоти, а затем как губка впитывать кровь и расти еще сильнее.

Люди кричали от боли, пытались сбежать, но толпа стала неуправляемой, а бежать было некуда. Проходя через блестящие гранитные арки, на площадь просачивались стражники. Сотня с одного входа, сотня с другого. Еще несколько сотен брели по улицам, между великолепных каменных домов, наспех закрытых лавок и укрытых тряпками витрин, как овчарки загоняя напуганных людей к площади.

Высокие красные деревья одно за другим вытягивались над площадью. Их ветки, извиваясь как змеи, душили или протыкали насквозь толпящихся людей.

Франко завороженно смотрел на охотящиеся лианы. Он не мог двинуться - со всех сторон кто-то толкал его, кричал во все горло, а толпа несла его куда-то в сторону.

Его друг, мальчишка с которым он работал на кузнице, еще несколько секунд назад стоял рядом с ним, но, споткнувшись, он упал на брусчатку и кричащие, испуганные люди наступали на него как на старую пару сапог, забытую у входа. Он кричал, но его крик растворялся в гуле толпы.

Франко крепко держался за плечи стоящих рядом мужчин. Он не был трусом, но его ноги и руки дрожали, а на глазах наворачивались слезы. Мокрые волосы падали на лицо. Что-то с силой схватило его за ногу и дернуло вниз. Дыхание перехватило. Сильнее сжав руки, он с еще большей силой вцепился в стоявших рядом мужчин. Резкая боль в ноге. Он затаил дыхание и глухо застонал. Под старой, изношенной туникой, от влажности прилипшей к его коже, пробежал холодок. Он опустил глаза и увидел, как тонкая красная нить обвивает его шею.

Где-то вдалеке послышался низкий звук горна, но он  тут же утонул в кричащем шуме толпы.

Франко дернулся вверх, но боль в ноге заставила его согнуться. Тонкая нить окрепла и, словно гадюка, бросилась на стоящего рядом с ним мужчину. Дыхание перехватило. Франко схватился за шею и попытался отдернуть удавку. Через несколько секунд его пальцы ослабли, и все еще черные от угля руки безжизненно опустились.

*

Наместник спокойно смотрел на корчащихся в агонии людей. Они бежали в разные стороны, и, как он и ожидал, ни один не попытался взобраться на трибуну. Его стражи непричастно стояли рядом.

Старик в окружении дюжины солдат пытался скрыться в городе. Люди стоящие рядом тоже пытались прорваться к улицам, подальше от кровожадных деревьев.

-- Быстрее! Быстрее! - кричал он, тяжело дыша.

Окруженный солдатами и кучей простых рабочих, старик двигался в сторону Магистрального квартала. Он хотел спрятаться в своем особняке.

Бегущая толпа начала останавливаться, ошарашенно крича что-то из первых рядов. Легкой походкой, навстречу бегущим шли восставшие солдаты. Их бледные, синеватые лица и пустые глаза приближались все быстрее. Их было много, около сотни. Все при оружии, готовые убивать загнанных и напуганных словно кроликов работяг.

Толпа двигалась вперед, проталкивая стоящих спереди прямо на верную смерть. Стражники молча замахивались клинками и рубили подходящих к ним несчастных людей. Они не могли ничего поделать, закрываясь руками, падая на землю, они лишь немного оттягивали свою смерть.

Старик озлобленно кричал что-то, пытаясь остановить толпу. Он видел что происходило впереди, и был готов вернуться обратно на площадь.

“Точно, точно, дурья голова!” - причитал он себе под нос, дергая седые волосы. “Нужно было идти к лорду и просить помиловать! Он бы простил, простил, черт его дери!”. Стоящий сзади стражник толкнул его в спину, и старик рухнул на землю.

**

Одинокая луна озарила пустое ночное небо. Город Бьегрен, бывший когда-то одним из самых больших и богатых городов материка, переживал самую тихую за последние сотни лет ночь.

Десятки высоких красных деревьев легко покачивались на слабом ветру. Вдоволь напившиеся крови, они затвердели и вытянулись. Причудливая кора напоминала остывшую, рыжеватую лаву. Голые ветки, стремившиеся вверх, поблескивали рубиновой краснотой.