Ранним субботним утром, когда вся купчинская коммуналка, похрапывая и попёрдывая, ещё спала с перепоя, Глеб Говнов вышел на улицу. Приветливо светило радиоактивное питерское солнышко, близлежащие болота источали пьянящий аромат, а винный магазин "У Ашота" ободряюще приветствовал посетителей вывеской "Открыто". Глеб решил, что надо брать на ВСЕ и вытащив из дырявого кармана последние 350 рублей и гордо положив их на прилавок, приобрёл литр "Ладожской" водки. Закуски не требовалось - накануне Людка нажарила любимых глебовских куриных котлет и целую сковородку жареной картошки с луком.

Спрятав за пазуху литруху от вожделенных глаз околачивающихся у магазина алкоголиков, Глеб поспешил вернуться домой дабы поскорее похмелиться, причесать немытые сальные волосы, и дать, если встанет, на ротан Людке и начать готовиться к просмотру субботнего матча с "Анжи". Эту нехитрую программу Глеб выполнил за каких-то полчаса по возвращению, и ничто уже не отвлекало его от скорого свидания с его любимым "Зенитом". Разумеется, чтобы свидание было более страстным, Говнов накатил неизменные 250 "Ладожской". Щёки порозовели, показалось, что даже член увеличился в размерах - настолько долгожданны были зенитовские мастера и их искромётный футбол на Петровиче.

Людка, довольная вниманием мужа и вялым, но хоть каким-то минетом, укатила с подругой по магазинам. Мешать Глебу смотреть "Зенит" ей тоже не хотелось - это неоднократно заканчивалось скандалами, а портить погожий выходной ох как не хотелось. Да и Глебу в компании Людки смотреть футбол было не с руки, другое дело [i]сбг-Гнилой[/i], но тот, уделавшись на неделе крокодилом, был доставлен с передозом в наркологичку, где благополучно проходил курс детоксикации под строгим надзором врачей.

Выпив ещё 200 грамм Ладожской, Глеб дыхнул перегаром на пыльный экран закоптившегося телевизора, протёр его краешком зенитовской розы, на удачу, как он полагал, и включил трансляцию. Матч начался. Какое-то странное чувство сразу же закралось в ещё не совсем затуманенный хмелем мозг Глеба, и предчувствие это было нехорошим. Как всегда, интуиция не подвела вшивого питерского болельщика, и уже на 22-й минуте Павел Яковлев открыл счёт. "[i]Ах вы ёбаные свиньи, и тут мне покоя не даёте![/i]" - взвопил Говнов, наблюдая как вратарь Лодыгин достаёт мяч из сетки. Игра не шла, водка кончалась, а перспективы на победу в матче, как и на Чемпионство, улетучивались, словно Гризманн с Пайетом из фокуса селекционной службы "Зенита". Но футбольный Бог всё-таки услышал мольбы Глеба и на 73-й минуте, латентный педераст Кокорин, как и полагается по сюжету, сравнял счёт. "[i]Дожили, блядь! Мусора-педерасты теперь у нас в почёте![/i]" - сокрушался Глеб, хоть боль в заднем проходе и стала чуть меньше.

В оставшиеся 20 минут ничто кардинальным образом на поле не изменилось, трибуны Петровича разочарованно выдыхнули перегаром и разошлись кто за боярышником, кто на Кадыровский мост за бутылками. Глебу же непременно хотелось догнаться. Пережив стресс от увиденного, Ладожская торкала не сильно и Говнов бы с радостью ещё принял бы на немытую грудь грамм 500. Денег не было, настроение было поганым и надо было что-то думать. Глеб решил пройтись по соседям и одолжить до получки на бутылку. Как назло, в коммуналке никого не было - старушка-блокадница Гойская где-то болтала с соседками на лавочке во дворе, Кацман привычно уехал в синагогу на субботнюю молитву, а сосед-пенсионер Конев нянчил внуков на даче где-то в районе Тихвина. Оставалась ещё одна комната в коммуналке, но Глеб принципиально не общался с этими соседями, то была дагестанская семья откуда-то из-под Дербента и, как казалось Глебу, они занимали жилплощадь незаконно. Но всё же желание Глеба взяло над ним верх и он постучался в дверь. Никто не открыл. "[i]Глухие, что ли[/i]!"- подумал Говнов и приоткрыл входную дверь. Посреди комнаты, на полу сидел мальчик лет четырёх-пяти и играл в солдатиков. "[i]Слышь, чебуречек, а мамка с папкой где?[/i]" - спросил Глеб хачонка. "[i]Пасол няхуй![/i]"- услышал в ответ Говнов детскую ругань. "[i]Ах ты маленький пидор!!![/i]"- рассвирепел Глеб и коршуном налетев на мальчика, ударил того с размаху ногой по голове. Удар был как в лучшие времена Халка, и ребёнок замертво рухнул на пол без сознания. "[i]Надо действовать быстро, никакой паники![/i]" - пытался успокоить себя Глеб, но руки предательски дрожали, а пот бил градом. Собравшись с остатками воли, Глеб распахнул окно в комнате, и ветер с болот тут же ударил в лицо, на мгновение приведя Говнова в чувства.

Поднеся бездыханное тело ребёнка к распахнутому окну, Глеб отправил его на скорое свидание с влажным питерским асфальтом. "[i]Сам выпал, сучонок[/i]"- оправдывал себя Глеб. Спустя полминуты во дворе послышались дикие старушечьи вопли, народ стал собираться возле парадного, взоры зевак уже вовсю устремились вверх, чтобы понять, откуда выпал ребёнок. Глеба же происходящее внизу ничуть не волновало, вернувшись к себе в комнату, он закрыл дверь на ключ и плюхнулся на диван, чтобы хотя бы во сне увидеть так и не случившееся зенитовское чемпионство...