2ch-izd-mar22-23

Постукивание. Поскребывание. Что-то было снаружи - прямо за досками. Воображение Марички тут же нарисовало человеческий скелет в истлевшем кителе: как и остальной экипаж “Морской звезды”, девочка знала, что такое бывает. Где-то в бескрайних морских просторах, по волнам ходил целый корабль с такой командой. Мистер Мауриц, корабельный кок, видел его лично, когда был юнгой… он, правда, утверждал что команда проклята, и никогда не сходит на сушу. Но можно ли назвать сушей узкую полоску песка в пещере под землей и морем?
- Вы слышите?.. - Прошептала Маричка, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что мистер Кармайкл и мистер Линден не смогут ей ответить, потому что уже превратились в таких же скелетов, как тот, что скребся снаружи, с желтыми костями, без языка и глаз. Но в темноте кто-то заворочался, и звуки снаружи тут же прекратились.
- Как ты доску скребешь? Да уж слышим, - голос Эдди был сонным, и Маричка поняла, что со времени последней беседы прошло больше времени, чем ей казалось.
- Но это не я.
- Да уж как же, - хмыкнул матрос, но в этот момент звуки снаружи вернулись, уже со стороны носа.
- Похоже, снаружи действительно что-то есть, - констатировал Кармайкл. - Скорее всего, крабы.
- А это не может быть… - Маричка запнулась, не решаясь произнести это вслух. Иногда промолчишь - и обойдется, а иногда скажешь - и сбудется непременно. Но моряков следовало предупредить про опасность, которую они явно упускали из виду, так что девочке пришлось перебороть свой страх. - А это не может быть скелет?
В каюте повисло гробовое молчание, а потом оба моряка, не сговариваясь, разразились смехом. Маричка даже немного обиделась, но потом заметила, что смех Эдварда звучит как-то искусственно.
- Знаешь, я сейчас выйду, да проверю.
- Не надо!
- Смотри, чтоб за палец не цапнул, - заметил Кармайкл. - Судя по звуку, они довольно крупные.
- Надо ж успокоить девчонку, а то не уснет, - Эдди заворочался в темноте, и, скользя ладонью по доскам, медленно двинулся к выходу.
На самом деле матросу было глубоко наплевать на то, уснет ли Маричка. Дело было в нем самом. С того момента, как он оказался в воде… нет, не так. С того момента, как над его головой развернула свои крылья бездонная тьма, заменив собой привычное синее небо, Эдди стал чувствовать себя очень странно. Так, будто бы его жизнь закончилась - а началось что-то другое. Что-то непонятное. Раньше Эдварду казалось, что он прекрасно знает, что будет после смерти. По словам священника все выходило ясно да гладко: ад, рай, чистилище, и обязательно - посланец божий, что проведет его дух туда, где ему место.
Но что, если бывает иначе? За то время, что он провел во тьме, шагая по колено в воде, и не чувствуя, что вообще движется куда-то, в голову Эдди пришло очень много разных мыслей. По поводу того, где он на самом деле находится. Встреча с Кармайклом и девчонкой выдернули его из того состояния, вернули в мир живых, пусть и оказавшихся в отчаянном положении людей… но вернули не до конца. Все эти мысли, мысли тьмы, воды и одиночества, успели превратиться в шепот на границе сознания - и Линден чувствовал, что этот голос вовсе не исчез. Он просто умолк, поджидая удобного момента, чтобы вернуться.
Поэтому Эдварду было важно выйти наружу, сграбастать проклятого краба, хватить его о доски так, чтобы треснул панцирь, вернуться в каюту и бросить сломанную тушку в ту сторону, где сидит девчонка. Чтобы в следующий раз, когда ей вздумается брякнуть какие-то глупости про скелетов, чертей, или немые души мертвых людей, которые бродили по воде вокруг Эдварда Линдена, такого же мертвого и немого, выкричавшего свой голос так же, как когда-то они - чтобы девчонка подумала дважды, трижды, а потом заткнулась бы вне зависимости от того, что решила.
Дверь заскребла по песку, в образовавшуюся щель дохнуло пещерным холодом. Снаружи царил такой же мрак, как и внутри - почти. Вдалеке мерцали золотистые искрки - не сами солнечные лучи, но несомненно их отражение на водяном зеркале. Увидев первые знаки рассвета, Эдди понял, что за всю ночь так толком и не сомкнул глаз… а потом понял кое-что еще.
Шум водопада доносился с противоположной стороны.
Обернувшись, Линден без труда нащупал взглядом темно-синее пятно звездного неба за зевом Пасти, а затем - золотистые блики в противоположной стороне, в глубине пещеры. В затылке появилось странное, щекочущее чувство, голос внутри ожил, но Эдвард взял себя в руки. У старого Генри наверняка есть объяснение.
- Эй, Кармайкл, погляди-ка…
В этот момент раздался довольно громкий всплеск - и что-то ударило в подгнившие доски рядом с тем местом, где стоял Эдди. Ударило так, что брызнули щепки пополам с водой.
Линден не запомнил, как очутился внутри: ему показалось, что его тело потеряло форму, заскользило по остову корабля, просочилось внутрь - и уже там, обретя свои прежние очертания, схватилось за ручку двери, изо всех сил оттягивая ее на себя. Девчонка пищала, Кармайкл что-то кричал - а удары продолжали сыпаться один за другим, заставляя доски скрипеть и трещать от напора.
А потом воцарилась тишина.
Некоторое время Генри слышал только тихий звон в ушах: он будто бы побывал внутри барабана, по которому нещадно колотили палкой. Потом пришли и другие звуки: тихие всхлипы, по которым стало ясно, что девочка была жива и здорова. Тихое поскребывание по доскам. Генри облизнул пересохшие губы, перевел дух.
- Эдди? Эдди, ты здесь?
- Где ж мне быть, - шепотом отозвался молодой матрос, и у Кармайкла отлегло от сердца. - Держу проклятую дверцу, чтобы оно не пробралось внутрь.
- Что это было?
- Будь я проклят, если знаю. Но оно еще там. Слышишь? Ощупывает.
- Думаешь, оно…
Поскребывание прекратилось, и по доскам пришелся еще один удар - но уже не такой сильный. Будто бы существо, убедившись в том, что Едди не размазало по борту, хлопнуло по нему с досады.
- Оно нас чует. Или слышит. Или… черт, да я и знать не хочу, как оно это делает. Но если оно нас все-таки слышит, то девчонке лучше бы заткнуться. Один такой удар в дверь, и я вылечу вместе с ней, как пробка из бутылки, - прошептал Линден.
- Он прав, Мэри.
Всхлипы в темноте прекратились. По палубе над их головами провели чем-то твердым: Кармайкл поймал себя на мысли, что ждет продолжения звука. Будто кто-то наверху определил место, где они сидели, и решил отметить его росчерком крест-накрест. Все умолкли, и некоторое время Генри слышал только удары собственного сердца.
- Я там кое-что видел, Кармайкл.
“Должно быть, что-то чертовски важное, раз ты хочешь поговорить об этом сейчас, когда эта тварь снаружи прислушивается, и размышляет, где у нашей деревянной скорлупы тонкое место”, подумал Генри, но вслух этого не сказал.
- Утром поговорим.
Они еще несколько раз слышали снаружи странные звуки, но издававшее их существо, по крайней мере, оставило попытки пробиться внутрь силой. Тихо, не произнося ни звука, подползла Маричка, долго оставаясь в каком-то шаге от него, и явно не решаясь приблизиться. Кармайкл, так же беззвучно, наощупь поймал ее за плечо, позволил ей сесть рядом, заодно обнаружив, что девочка изрядно замерзла: наряд ныряльщицы не предполагал подземных ночевок. Ночь выдалась длинной. Поначалу Генри вслушивался в темноту, пытался отделить шорох мокрого песка от гула далекого водопада, но быстро сообразил, что попусту тратит время, которое можно пустить на сон. Спал он, правда, все равно чутко. Иногда Эдди приоткрывал дверь, и как только тускло-серая полоска света в темноте превратилась в просто серую, шепотом известил Кармайкла, что собирается отправиться на разведку. Тот не возражал.
Линден вернулся быстро.
- Снаружи никого. И думаю, что нам следует этим воспользоваться.

Маричка сама не поняла, как уснула - и проснулась только от того, что мистер Кармайкл потряс ее за плечо. Все были живы, и все было хорошо - хотя ночью она была уверена, что экипаж костяной команды разнесет их убежище на клочки, и утащит их туда, в бесконечную ночь, откуда ей никогда не найти выхода. Однако ночь была позади, снаружи было светло - хотя еще вчера Маричка ни за что не назвала бы так царящий за дверью полумрак - и очень хотелось завтракать.
Мистер Кармайкл вместе с мистером Линденом завтракать почему-то не торопились. Маричка обнаружила их обоих, стоящих у самой воды - там, где песок оказался придавлен так, будто на него вытащили что-то массивное, вроде лодки. С замиранием сердца девочка догадалась, что именно на ней прибыла бригада скелетов. Правда, это не объясняло круглые, заполненные водой лунки в песке: несколько таких обнаружилось по обе стороны продавленной в песке канавы.
- Если эта тварь вернется ночью - а она вернется - нам крышка. - Констатировал мистер Линден, сплевывая на песок. Маричка обернулась на корабельный остов, и поняла, о чем говорил матрос. Деревянный борт был промят: будто бы великан, явившийся из черной воды, обрушил на него свою дубину. На счастье мореплавателей, удар пришелся на ребро жесткости: даже Маричка, мало что в этом смыслившая, ясно понимала, что если бы удар угодил в палубу над их головами - та бы не выдержала.
- Оставаться здесь нельзя.
- Ты как будто этому рад, - вздохнул мистер Кармайкл, поднимаясь с корточек, и вытирая руку об штаны. Только сейчас Маричка заметила, что примятый песок от чего-то поблескивает: подойдя поближе, она собиралась было потрогать днище “канавы” ногой, но ее остановил резкий, неприятный запах. Пригнувшись и прищурившись, чтобы получше разглядеть “канаву”, Маричка отшатнулась, в омерзении зажав нос рукой: песок был покрыт густой, дурно пахнущей слизью.
- Чему я рад - так это тому, что жив. Я вчера с этой тварью… не знаю, да она от меня была, может, на расстоянии руки. Я к ней, черт побери, едва ли не в пасть залез.
- Если у нее есть пасть.
Маричка в разговор моряков не вмешивалась, но если бы у нее спросили - то она бы сказала мистеру Кармайклу, что пасть у этой твари была. И огромная. С тех пор, как она поняла, что след оставила вовсе не лодка со скелетами, воображение услужливо нарисовало ей огромную рыбу, скользкую и противную, которая выбралась на поверхность, опираясь на свои твердые, хитиновые ноги - будто у краба, только огромные. Те самые, что оставили круглые следы.
Морда у воображаемой рыбины была будто у щуки - рыбы, нелюбимой Маричкой за свою костлявость - а уж у щуки-то пасть та еще.