Лежачий Квадрат

Этаж -3...75...

Вчера я стал ликвидатором, человеком уважаемым и человеком эфемерным.
Выдали противогаз (с дыркой), сапоги (с двумя дырками), защитный костюм (с дырой на груди) и дезодорант (без дырки), чтобы от меня приятно пахло, а также он замещал мне огнемёт. Спросил как же я буду использовать этот «огнемёт», если мне не выдали спички, но спичек у них не оказалось. Дефицит! Слава Деду! У меня есть его трофейная зажигалка «zippo» снятая с пленного американца. Ну и наконец то дали пенобетонку — гранату в кол. 1 шт.
Меня и других новичков определили в отряд ветерана ликвидатора Смеялсо, говорят он любит смеяться.
К нашему отряду состоящему из 6 шт. ликвидаторов (включая меня) приставили двух учёных. Мы должны сопроводить их и уберечь от последствий самосбора, они же должны спуститься на нижние этажи и найти центральный процессор, который по словам учёных отвечает за систему оповещения всего гигахруща. Зачем им ЦП, они не сказали.

Скоропостижно спустились на этаж -3...75.., волнительно.

Мой первый спуск, мой шанс стать героем.

Мы выдвинулись цепочкой, во главе Смеялсо, за ним учёные, ликвидаторы и замыкающий — я. Воняло сыростью, захотел попшикать дезодорантом, но Смеялсо приказал не пшикать.
Постепенно ко мне приблизился мой друг Семён, он ликвидатор в третьем поколение. Семён был здоровяком, в дедовском синем берете, в дедовской фуфайке, в дедовских сапогах, с дедовской сайгой на перевес и с дедовской трофейной (говорят он забрал её у пленного американца) жвачкой во рту. Семён попросил пшикнуть на него, я и пшикнул. И на себя. Смеялсо кажется этого не заметил.
Наша гусеница остановилась, Смеялсо вывел одного ликвидатора в сторону и скупо расстрелял. Традиции, что тут сказать. Мы тронулись дальше.
Быть расстрелянным моя давняя мечта. Лучше умереть от суровой, аскетичной пули. Чем быть убитым тварью или плесенью, или слизью, или дедом. Деды довольно опасны в этом цикле. Я так считаю.
После к нам с Семёном подошёл Мойша, параноик в четвёртом поколении. Мойша боялся, что его сожгут и всех в этом подозревал. Даже нас. Мойша попросил пшикнуть на него, я и пшикнул.
Теперь мы были довольны и от нас вкусно пахло. Сладковато, вперемешку с сырым мясом, говорят это предзнаменование самосбора, предрассудки и только.
Наше пшиканье услышал Смеялсо, он развернулся и закричал:
— Жалкие, дряблые сопляки и задроты! В то время, когда вы ещё с хихиканьем ели собственный понос и потом ходили им же под себя (забавный круговоротец, да) ликвидаторы сражались с самосбором! И теперь вы! Жалкие, ничтожные салаги! Смеете пшикать в присутствие вашего командира! — Смеялсо закончил кричать и внимательно посмотрел на нашу реакцию, но мы остались равнодушны: Семён с шумом жвал жвачку, Мойша лишался рассудка, а я рисовал на стене.
— Не сметь! — заорал Смеялсо. — Кто это тут жуёт? Кто это тут лишается рассудка? И кто это тут рисует? Я мать вашу, всех вас расстреляю!
И только командир хотел достать трофейный кольт (говорят он снял его с пленного американца), только он хотел наградить меня своей мужицкой, спартанской, неумолимой пулей, как только хотел исполнить мою детскую мечту. Из стен повалил пурпурный туман. Самосбор!

***

Прячусь на этаже -3...75.., подозрительно.

Начался самосбор. Отряд разделился, лифт заблокирован.
Туман близок, несусь по коридору, встречаю безнадёжных учёных. Они устроили маленькую лабораторию и занялись выпариванием этанола из плесени. Пригласили меня опробовать продукт, я разумеется согласился. И только начал приближаться, учёные разложились на белки!
Бегу дальше. Вижу гермодверь. Забегаю в тёмное помещение. Закрываюсь. Тяжело дышу, щупаю тело, вроде в порядке.
Моим убежищем оказалась обычная трёшка, в такой я провёл всю свою жизнь.
Зажигаю дедовскую зажигалку, осматриваю квартиру. Я в прихожей, здесь пыльно и пусто. Захожу в первую комнату, а там плесень пляшет. Требуют присоединиться, но я вежливо отказываюсь и кидаю пенобетонку, кидаю с удовольствием, кидаю смакуя. Граната взрывается и заполняет комнату пенобетоном. Красиво.
В ванной нахожу жующего Семёна. Он говорит, что везде пусто кроме зала, там диванные твари. В ванной воняет праведной плесенью, нам это не нравится. Семён просит пшикнуть на него, я и пшикаю. И на себя. Снова понесло сырым мясом.
Мы идём к залу, от туда слышатся хохот и плач. Семён предлагает ворваться туда и всех убить, я соглашаюсь.
Семён проверяет сайгу на боеготовность и встаёт в героическую позу, я же готовлю свой «огнемёт».
Меня начинает одолевать паника, я спрашиваю Семёна:
— Для чего ты здесь Семён?
— Я ТУТ, ЧТОБЫ ЖЕВАТЬ ЖВАЧКУ И НАДИРАТЬ ЗАДНИЦЫ! — Отвечает друг и я успокаиваюсь.
Семён вышибает дверь ногой и стреляет в тварей, я поливаю огнём активную плесень. Первая волна уничтожена, в дальнем углу стоит бывший ликвидатор (имя я не знаю) из нашего отряда. Семён убивает его и сплёвывает на пол. Плевок поглощает плесень и довольно урчит. Мы с Семёном умиляемся.
Из зала есть вход в комнату, заходим туда и видим горящего Мойшу. Он радуется, мы радуемся.
— Пора догорать. — Говорит Мойша и умирает. Мне его не жалко, все равно бы помер.

С Семёном вышли из квартиры, самосбор на этаже закончился, а в трёшки только начинался.
Устраняем последствия самосбора, Семён — тварей, я — плесень и слизь.
Лифт ушёл, вызвать его не получается. Командир Смеялсо не нашёлся, наверное разложился на белки. Съедаем пайки, Семён пьёт дедовский, трофейный (говорят он снял его с пленного американца) этанол. Пью и я.
На неповторимый запах этанола прибегает Смеялсо и припадает к бутылке, Семён с трудом её забирает.
— Где все?! — спрашивает командир.
— Учёные и ликвидатор Мойша поглощены самосбором, другой ликвидатор чьё имя я не знаю, мутировал и был уничтожен ликвидатором Семёном. — Отвечаю я.
— Молодцы! Наша порода! — хвалит командир. — Что с лифтом?
— Не получается вызвать.
— Плохо. У нас слишком мало этанола, надо торопиться. Идём искать центральный процессор, а там может, что-нибудь придумаем. За мной!

***

Ищем ЦП на этаже -3...75.., сомнительно.

Командир Смеялсо ведёт нас вглубь этажа, чем дальше, тем больше чёрной слизи, но пока справляемся.
Подходим к смущённой гермодвери, пытаемся открыть её, но она сопротивляется.
— Эта она так кокетничает, — объясняет командир, — сейчас открою.
Смеялсо припадает к гермодвери, что-то шепчет, а после облизывает её скважину. Дверь вся краснеет, смеётся и открывается.
— Учитесь задроты! — Хвастается командир.
Попадаем в центр управления блоком, светит ленивый свет.
Неожиданно на нас бросается прозаический человек с топором, промахивается и падает. Семён уже целится из сайги, но командир приказывает оставить.
Смеялсо наставляет на человека кольт и спрашивает:
— Кто такой?
— Я Джон Смит, — Джон обводит нас взглядом и впадает в ярость, — это же мой кольт! И моя зажигалка! И жвачка! И этанол! Воры!
— Так значит ты тот самый пленный американец, все думали, что ты погиб.
— Меня спасла моя запасная жвачка! Отдайте мои вещи!
— Тут есть лифт?
— Нет!
Смеялсо улыбнулся, улыбнулся и Смит. Они начали как-то странно беседовать (наверное шифром).
— Что ты делал в четверг четвёртого числа? — С прищуром спрашивает Смеялсо.
— Рыба хитра, но капитализм хитрее.
— Все рыбы — пидоры. — Говорит командир, мы с Семёном в согласие киваем.
— Слышал поговорку «Когда будешь в Риме, веди себя как римлянин»?
— В четверг четвёртого числа, я переодеваюсь в деда. Потом, глубокой ночью я взламываю замок и вхожу в его квартиру абсолютно голый. Я убиваю его. Я забираю его одежду и избавляюсь от трупа. Остаток жизни я провожу ничего не делая, но кручусь вокруг центра раздачи пайка, просто будучи ИМ. Я сплю на его кровати, я ем его паёк. Я хожу по тому же бесцельному маршруту, что и он. И я разговариваю с его лучшим другом. Хотя мы и поддерживает дружескую болтовню, я вижу беспокойство в его глазах. Все жители. Они знают. Они следят за мной.
— Что в сумке?!
— Стреляй пидорас! — Кричит командир.
— Я сразу понял кто ты такой, ты обыватель! Такие, как ты, настоящие враги истинного Рок н Ролла!
— Ты дипломированный параноик?
— Достойные рыцари погибают в прачечной.
На этом разговор оканчивается.
Мы пошлёпали дальше, в неизбежное будущее.
Джон Смит отправился с нами, вещи мы ему так и не вернули, но Семён дал глотнуть этанола. Смит начал рассказывать анекдоты, а мы начали смеяться.
Джон попросил пшикнуть на него, ну я и пшикнул. Смеялсо перестал смеяться и закричал на меня:
— Не сметь пшикать! Я ведь говорил не пшикать! Разве вы не чуете? Сырое мясо! Мать вашу, у вас в банке самосбор! Концентрированный!
В испуге бросаю банку, Семён стреляет в неё. Хлопок! Рассеивается облако пурпурно газа. Самосбор! Бежать смысла нет.
Мы допиваем оставшийся дедовский этанол, ложимся на пол. Джон Смит хвастается:
— Член хвала дедам не отвалился...

***

Лежим на этаже -3...75.., утомительно.

Лежим. Я, Семён, Смеялсо и Джон Смит. Лежим квадратом. Так нас учили лежать на курсах ликвидаторов.
Джон был не прав и член всё же отвалился, Смит расстроился.
Я думаю о доме. Скорее всего смена уже закончилась и мама с папой ужинают или спорят какую волну на радио слушать, первую или вторую (их всего две в нашем блоке). Мой младший брат Славка наверное, как всегда, сидит у себя в комнате и играет с резиновой обезьянкой. А Дед эвентуально стоит в очереди, вот уже пять лет он там стоит, местная статуя. Возле ног Деда образовалась лужа добротной слизи, люди туда кидают мелочь — на удачу ли, или чтобы снова вернуться в блок.
Сейчас бы домой, в трёшку. К маме с папой, к брату с обезьянкой, а потом сходить к Деду забрать мелочь.
Хочется домой, в трёшку...

***

Умираем на этаже -3...75.., скоротечно.

Чувствую как ноги распадаются на белки. Удивительно, но мне не больно. Пытаюсь посмотреть на товарищей.
У Джона на месте члена выросла кудрявая щупальца, которая пытается его задушить, но Смит отважно сопротивляется.
Семён всё такой же как и был, только сероватая слизь начала сочиться из пор.
Закатываю глаза, откидываю голову. У Смеялсо на спине выросли мои ноги и теперь они танцуют польку.
Откуда мои ноги знают как танцевать польку?
Слышаться неразумные шаги, в наш лежачий квадрат кто-то заходит. Кто неизвестно.
Настала тишина, даже Семён прекратил жевать. Все думают, кто же это зашёл в наш квадрат... и стал... его центром?
Некто начал говорить преподавательским голосом:
— Для устранения времени и сохранению лени можно воспользоваться следующим способом.
Голос наигранно покашлял и продолжил:
— Представьте, что вы из своей смены переместились... мм... В КАРЕТУ! Вся ваша работоспособность при вас, память же огорчилась что её, встретила КАРЕТА!, а не бронепоезд и поэтому покинула нас. Но мы остались там не навсегда и свернётесь в белок, и эволюционируете только спустя 18 лет.
Мне надоел голос, я хотел узнать кто же является центром нашего лежачего квадрата. Скосил глаза вправо и... они повернулись к мозгу, мне стало страшно. Моргнул и ничего. Я вижу внутренности головы, вижу как свет проходит через уши. А голос всё продолжал:
— ...и тут встаёт отец. Что вы будете делать?
— БЕЖАТЬ! — Кричу я, но кажется никто этого не слышат. Глаза всё не возвращаются на место, я вижу мозг и его процессы. По нему пробегают синие волны, а после красные. Голос становится всё громче и противнее:
— Станете ли вы потреблять мыльные пузыри? Или вы, поняв своё преимущество в наличие информации и лени, броситесь, как лифт среди самосбора, к достижению определённых целей или отдадитесь вещам более полезным чем вы? Будет ли окружающий кедр важнее вас там, в прекрасном настоящем?
— Да! — пытаюсь прокричать я, но рот закрыт и почему-то молчит. Глаза наблюдают за мозгом, мозг наблюдает за глазами.
Голос отчаянно читает стих:
— Тебя там называли просто скрип.
Ты верил, что ты всего лишь архетип.
Жизнь прожитая как обыденный стереотип.
А на самом деле, ты обыкновенный микрочип.
Голос стихает, глаза встают на место, слышаться жевание Семёна и как мои ноги танцуют польку. Что это было, я так и не понял.
Я успокаиваюсь и снова думаю о доме, но покой нарушает Дед! Мой Дед! Дед — статуя! Дед — эвентуальный! Дед — приживала! Дед — многоцикличный! Дед!
Дед хотел, что-то сказать, но на него накинулся прозаический Джон Смит со своей кудрявой конечностью. Повалил деда и начал душить, крича:
— Ты вор! Украл зажигалку! Жвачку! ЭТАНОЛ! И ПАПИРОСЫ!
— Врёшь сука, папиросы не я взял. — Прохрипел дед и умер.
Смеялсо засмеялся и сказал:
— Твои папиросы я взял.
— Ах ты сука! — Смит кинулся к командиру, но тот взял и побежал на спине... на моих ногах... Не вошёл в поворот, врезался и умер. Из головы потекла чужая слизь.
Джон сел и приуныл, но его щупальца не унывала, взяла и задушила пленного американца.
Остался жующий Семён и я.
— Зачем ты тут Семён?
— Я ТУТ, ЧТОБЫ ЖЕВАТЬ ЖВАЧКУ И НАДИРАТЬ ЗАДНИЦЫ! — Семён резко поднялся, вытащил жвачку изо рта, взял за два конца, обмотал вокруг шеи и резко дёрнул. Голова отлетела в сторону, из тела брызнул фонтан слизи.
Теперь я один...

***

Сошёл с ума или погиб на этаже -3...75.., многозначительно.