v.2

– Номер Восемь, снимите очки и встаньте к стене номер три.
Я послушно снял очки и убрал их в карман лабораторного халата, в который я был одет. Я подошёл к стене, на которой крупно была нарисована цифра три. В комнате было всего четыре стены, зачем было их нумеровать – неясно, но это меня мало волновало.
– Встаньте лицом к стене или к комнате, как вам будет удобнее.
Я встал лицом к комнате, мне боятся было нечего. Предо мной был человек с пистолетом в руке. Пистолет был нацелен мне в голову.
– Агент Чазов, вы готовы?
– Да.
Начинайте, когда посчитаете нужным.
– Восьмой, вы готовы? – спросил Чазов.
– Всегда готов, – ответил я.
Выстрел.


***


Я проснулся. Это всё что я успел понять, прежде чем мою голову занесло вопросами. Где я? Как я сюда попал? Да скажите хоть сколько времени, ради бога!
Я осмотрелся. Лежал я обычной больничной койке, значит, судя по всему, был в больнице. Я попытался вспомнить вчерашний день: я сидел со своей женой Настей в ресторане, мы заказали дорогого вина в честь нашей годовщины, и… Чёрт, дальше не помню ничего. Видимо у меня случился инсульт или инфаркт, или что-то такое. Но почему в больнице так тихо? И почему в палате на восемь человек я единственный?
А что, если это была авария? Взрыв? Что-то в таком роде. Тогда я должен узнать, что с Настей.
Я встал с больничной койки, и понял, что ничего не вижу. Ну конечно, я же всю жизнь носил очки. Как ни странно, но они лежали на абсолютно пустой тумбочке возле моей койки. Я примерил их. Они точно были моими, только оправа была в какой-то грязи, будто это коррозия, или кровь, или что-то такое.
Я надел очки и вышел из палаты в коридор. Там никого не было. Я прошёл весь этаж, заглянул в каждую палату, но везде было пусто. Нашёл только одну запертую дверь, полагаю она вела на лестницу. Я вернулся на свою койку, и принялся осмыслять своё положение и возможные действия. И тут меня осенило. Окна! Надо хотя бы подойти посмотреть, что за ними видно, а там может и выбраться получится.
Но тут я услышал шум. Выглянул и коридор и обнаружил что дверь на лестницу открылась и в неё вошло два типа в медицинской форме. Один из них заметил меня.
– О, господин Восьмой, доброе утро, вы сегодня рано встали.
– Где я, что вы со мной….
– Успокойтесь, сейчас вы получите ответы на все свои вопросы, задали вы их, или же не успели ещё задать. Вы находитесь на секретном военном учреждении Восток 5…
– Но ведь «Восток 5» это корабль такой космический.
– Да, в честь него нас когда-то и назвали. Так вот, находитесь здесь вы по собственной воле, что мы можем вам доказать, показав бумаги с вашими подписями, однако в последнее время вы их не просите, привыкаете.
– Что значит…
– То и значит, вы регулярно просыпаетесь на этой койке, не помня, что было с вами до этого. Хотя что касается вашей памяти… Это отдельный разговор, для этого у нас есть психолог. С ним вы снова познакомитесь после завтрака.


***


Кабинет психолога выглядел максимально уныло. Одна больничная койка, дешёвый стол с дешёвым ноутбуком и два стула. И жуткая духота, в помещении было практически нечем дышать.
– Итак, я многое должен вам рассказать, но для начала вопрос: как вы предпочитаете провести сеанс, лёжа или сидя?
– Пожалуй я сяду.
– Отлично, никаких изменений.
Психолог подождал секунд пять, прежде чем продолжить говорить.
– Вы не спросили, что я имею ввиду под отсутствием изменений. И вообще с каждый разом ваш интерес к ситуации уменьшается. Но вы всё равно не помните, что вы тут делаете, верно?
– Абсолютно ничего не помню. Помню только, что вчера я был с возлюбленной в ресторане… Мы заказали вино, была годовщина. И вот я здесь.
– Чтож, я тот самый человек, который объяснит вам, в далеко не первый раз, зачем вы здесь. Итак, энное количество... Кхм... Дней назад вы подписали договор с нашим учреждением, в котором согласились что на вас поставят эксперимент. Это вам напоминает что-нибудь? Вызывает какие-нибудь мысли, ассоциации?
Я оглянулся, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь в своей голове. Что-то не сходилось, что-то он должен был спросить, узнать, что-то важное для него.
– Можно посмотреть в окно?
– Конечно можно.
Я подошёл к окну. За окном было лето, и не смотря на это,окно было наглухо закрыто. Прям под окном росла берёзка, а так как мы находились этаже на втором, то листва загораживала почти весь вид из окна.
И тут меня осенило.
– Почему за окном лето? Вчера была годовщина нашей с Настей встречи, 14-ое января. А сейчас уже лето? – Психолог не отвечал, видимо давая мне самому подумать над ситуацией. – Я понял. Этот ваш эксперимент, он что-то делает с памятью, да? Вы мне переселили чужие воспоминания, я угадал? Или вообще ложные воспоминания? Насти никогда и не было, да?
– Нет, вы не угадали, – ответил психолог. – Впрочем такое угадать очень сложно, но можно вспомнить. Но, судя по всему, до этого нам ещё далеко. Но дело движется.
– Какое дело? Как оно движется?
– Наш эксперимент. После каждого сеанса вы становитесь всё спокойнее, всё проще пронимаете за чистую монету всё что вам говорят. Помнили бы что с вами творилось в первые дни, вас связывать приходилось, – сказал психолог и неприятно посмеялся.
Следующую минуту в кабинете царила тишина. Духота,казалась, заполнила собой всё пространство и была чуть ли не осязаемой.
- Ну так что, спросите меня в чём же состоит эксперимент, или так и будем молчать?
– Я пытаюсь вспомнить, – устало сказал я. – Я могу вспомнить, я чувствую, что оно рядом, но я никак не могу зацепиться за это. Ладно, доктор, говорите, что вы со мной делаете.
– С радостью, -- уныло заговорил психолог. Было видно, что нынешняя тема разговора его слабо интересовала. -- Мы испытываем на вас новый тип оружия. Не летальное оружие, с убойной силой летального.
– Что? Вы сами-то поняли, что сказали? Это как так вообще?
– Ну смотрите, берём пистолет, вставляем в него пулю, и делаем Выстрел в голову. Половину головы разносит в фарш, но потом она восстанавливается, и человек снова с нами, живой и здоровый.
– И какое отношение это имеет ко мне? У меня проблема с памятью, а не с дырами в голове.
– Вот в том-то и шутка, что дыры в голове вызывают дыры в памяти, -- психолог оживился, было видно, что ему спокойней на своей почве знаний. -- Неделя с лишним стирается из его памяти. И то, что было неделю назад, становится новым «вчера» для человека, даже если до Выстрела он не помнил этого, после он вспомнит всё детально и в подробностях. Это неприятный побочный эффект, с которым мы имеем дело. Очень интересный случай, знал бы я участь в университете что буду заниматься таким...
На несколько секунд он замолчал, и я мог лишь догадываться о чём он думает.
– С каждым повторением процедуры подопытный, забывает всё больше и больше своего прошлого, однако начинает привыкать к своему состоянию подопытного кролика, вы уж извините меня за такое сравнение, и в теории мы скоро достигнем той точки, когда человек будет помнить момент когда в него выстрелили, а за тем и то что было непосредственно до этого.
– Но при этом к этому моменту он забудет половину своей жизни, верно?
– Ну вы – особый случай. На вас мы тестируем уже четырнадцатое поколение оружия. Понимаете, в полевых условиях такое оружие должно сработать один раз и всё. Большинство наших кроликов переживают всего один выстрел в себя, дают показания, в которых пишут, что ничего не помнят и их отпускают.
– Ну хорошо, значит я тут давно. Насколько давно?
– Скажем так, это уже не первое ваше лето тут.
Я чувствовал, что земля должна поплыть у меня под ногами. Я чувствовал, что моя голова должна закружится, меня должно затошнить от шока от полученной информации. Но я ни капли не был удивлён.
– Кажется я начинаю понимать, – сказал я. – Я знал про побочный эффект потери памяти при использовании вашего оружия, верно?
Психолог удивлённо посмотрел на меня.
– Да… Да, конечно. Какой прогресс. Что ещё вы поняли?
– Произошло что-то, что я хотел забыть. И забыть хотел очень. Что-то долгое, что длилось больше недели, которую забываешь при одном выстреле.
– Верно, верно, продолжайте, – глаза психолога горели.
– Настя. Что-то случилось с ней.
– Что, что случилось? – вскрикнул психолог.
– Не знаю. Расставание. Смерть. Что угодно. И вот я захотел забыть её на совсем. Последнее моё воспоминание – наша первая годовщина. Полагаю остаётся ещё около пятидесяти процедур, и я буду «здоров» он Насти.
– Что же, хорошо, этого достаточно, -- удовлетворённо сказал психолог. -- Теперь вам следует поговорить с начальником операции, он предпочитает изредка разговаривать с вами, и сегодня как раз такой день.


***


– Здравствуй Игорь, заходи.
Начальник операции сидел в более просторном кабинете, у него в кабинете было два стола, один большой, для него самого, и один поменьше, для секретарши, однако секретарши нигде видно не было. Так же стояло несколько шкафов, но большая часть из них была пуста, и только один шкаф, тот что ближе всего к столу начальника был заполнен разноцветными папками.
- Игорь? Остальные возут меня Восьмым.
- Да какие к чёрту тут мугут быть формальности, в стране кризис после произошедшего, наш так называемый НИИ, - начальник усмехнулся, - застрля с этим богом забытым эесперементом, до которого остальному миру просто нету дела. То что нас финансируют, это уже чудо.
- Какой кризис? что произошло?
- Не важно, из твоей памяти это уже давно стёрлось. Скажу кратко, человечество столкнулось с тем, с чем было ни разу не готово встретится. Но я же знаю, тебя это мало интересует, не так ли?
Игорь промолчал. Начальник был прав, Игорю как-то было вовсе не до кризисов в стране, его волновали более локальные вопросы.
– Ты уже говорил с психологом?
– Да, именно он и отправил меня к вам, сказал, что вы хотите поговорить со мной.
– Ясно. Признаюсь честно, мне нет никакой нужды с тобой говорить. И контактировать в принципе. Но я заперт на этом объекте, и мне просто не с кем тут говорить, я главнее всех, и все относятся ко мне соответственно, – он потёр переносицу. – Это удручает. Даже поговорить не с кем. Кроме тебя, разумеется.
– И во со всеми подопытными так говорите?
– Нет, только с тобой. Потому что ты у нас один такой, все остальные проходят лишь через один Выстрел, после чего отпускаются на волю, делать свои важные дела.
– Зачем же тогда в меня продолжают «стрелять»?
– Эксперименты с тобой, это попытка вернуть потерянную память. Мы рассуждали как: если человек после Выстрела вдруг детально вспоминает что было неделю назад, значит вся эта информация должна хранится в голове. И тут два вопроса возникает: насколько глубоко можно капнуть, и не удаляет ли случайно наше оружие память насовсем, – начальник зевнул. – По идее оно не должно действовать на память, если верить учёным, но как видишь, почему-то действует.
– А зачем вам вообще такое оружие, я не понимаю.
– Всё очень просто. Представь ситуацию, где некий абстрактный враг захватил что-то очень для тебя важное. И вот ты приходишь с нашим новым оружием, вроде как убиваешь всех своих врагов, а потом трупики-то собираешь, ждёшь пока они восстановятся, и допрашиваешь.
– Кажется я вижу проблему: забывают они неделю до Выстрела. Как раз самый важный период для допроса.
– Именно! – начальник засиял – Кажется Леонид Петрович был прав, ты соображаешь с каждым днём всё лучше.
– Леонид Петрович?
– Наш психолог. Ты, наверное, сам не заметил, но где-то месяца два назад ты перестал даже спрашивать наши имена.
– А вас как звать?
– Секретные сведения, – сказал он.
– Я же всё равно забуду, – парировал я.
– Забудешь или нет, а устав один. Мы и так с тобой сейчас говорить не должны, и вообще ты видеть меня не должен.
– Ладно, не важно, – сдался я. - Тогда такой вопрос, в меня каждый раз стреляют одним и тем же оружием?
– Нет, что ты, – он посмотрел на меня как на очень глупого человека. – каждый раз Выстрел происходит из последней модели нашего оружия. После одной версии, кстати, ты забыл своё имя. Что, только сейчас понял, что имени своего не помнил пока я его не назвал? – начальник похихикал. – Ничего страшного, официально, для нас ты Восьмой.
– А почему Восьмой?
– Потому что ты восьмой по счёту подопытный, вот почему. Спрашиваешь, что стало с первыми семью? Они устали от всего этого, и были отпущены на волю. Так у нас остался только один человек, который регулярно получает Выстрелы – ты, Восьмой.
– Погодите, они просто ушли?
– Ну да, мы вас тут взаперти не держим. Ну почти, – посмеялся начальник. 	– Хочешь, можешь уйти хоть сейчас. Правда прожить тебе придётся остаток жизни в психбольнице. Но ты не бойся, хорошей больнице, с лучшими лекарствами, врачами и палатами.
Далее мы какое-то время сидели в тишине.
– Ну что, хочешь уйти?
– Нет, останусь тут, пожалуй. Что меня ждёт там в мире снаружи? Даже если не психбольница, даже если свобода? Кому я там нужен. Да никому.
– Интересная позиция. Похвально. Что же, до конца дня ты свободен, можешь заняться чем хочешь, например побродить по коридорам, и… И всё, больше у нас тут развлечений нет, хе-хе.
– Когда следующий Выстрел?
– Через три часа. У тебя ещё есть время подумать о чём-нибудь.
Игорь уже собрался уходить, как начальник его окликнул.
- Кстати, Игорёк, вот тебе, - и он бросил что-то на стол.
Игорь подошёл к столу и увидел что это начатая пачка сигарет.
- Ты наверное сам не помнишь как курить начал, но никотиновая зависимость никуда не делась, отсюда тот лёгкий дискомфорт что ты можешь испытывать внутри. Покурить можешь можешь во внутреннем дворе, охрана знает что тебя можно пропускать. Зажигалка внутри пачки.
Игорь посмотрел на пачку дошёвой Явы, взял её со стоола и убрал в карман.
- Спасибо, шеф!
- Какой я тебе шеф, упоси боже. Иди давай.


***


– Номер Восемь, снимите очки и встаньте к стене номер три.
Я снял очки и убрал их в карман лабораторного халата. Подошёл к стене.
– Встаньте лицом к стене или к комнате, как вам будет удобнее.
– Агент Чазов, вы готовы?
– Да.
– Начинайте, когда посчитаете нужным.
– Восьмой, вы готовы? – спросил Чазов.
Был ли я готов? Прожить очередной день, который я не запомню. Полностью пустой день, в котором не осталось уже даже иллюзии смысла. Причём забуду его не только я, и начальник, и Леонид Петрович. Они будут думать, что они-то как раз те, кто помнят, что происходит в мире. Но это не так. Они тоже забудут этот день. Для них он будет ещё более бесполезным чем мой.
– Всегда готов, – ответил я.
Выстрел.