— «Понимаешь, они ушли от нас кое в чем на целые десятилетия, если не века!» — отоспавшись и вяло попокушавшись на мою честь, супруг решил заесть расстройство от временной неудачи на любовном фронте, и с энтузиазмом слопал почти чугунок наваристой овощной похлебки, которую наскоро сготовила Нефела – «У них там настоящие трубы, которые идут по всем залам, и обогревают весь город. Представляешь? А еще у них есть настоящие подъемники для телег, руды и всего, что только захочешь – огромные, как… Ну вот как три таких вот палатки!».

— «Ясно. И вы на них покатались?» — поняв, что восторженный рассказ жеребца, увидевшего новую игрушку, и теперь радостно делившегося со мной своими впечатлениями, грозит оставить нас без ужина, я осторожно отодвинула чугунок от размахивавших в воздухе ног – «Эх, жеребцы! Вы прямо как жеребята, только яйца побольше, и игрушки дороже. Только я вот не понимаю, как поломка одного подъемника должна была напугать этих грифонов?».

— «Вот еще, буду я ломать такую замечательную штуку! Мы котел им взорвали, паровой. Ну, и еще несколько труб испортили. Видели облако пара над вон той горой?».

— «Конечно» — решила соврать я, потешив самолюбие мужа – «Но пар – он же горячий? Я надеюсь, что никто не пострадал?».

— «Ты кого, нас или грифонов имеешь в виду?» — тотчас же успокоившись, серьезно и с прохладцей, осведомился Графит.

— «Вас, конечно же» — удивленно вскинув брови, я решила подобраться поближе к супругу, и с довольным гудением перекатилась к нему под бочок, намекающе потыкав копытом в ребра. Кожистое крыло приоткрылось, и я с удовольствием прижалась к боку мужа, виляя хвостиком, и преданно глядя ему в глаза – «Нахрена мне вареные грифоны сдались?».

— «В первом городе мы несколько не рассчитали» — поджав губы, признался супруг, глядя на стену палатки, словно вспоминая произошедшее, до сих пор стоявшее у него перед глазами – «Крутанули сначала один вентиль на топке, потом второй – и что-то нарушили в ее хрупкой конструкции. В общем, сами едва успели оттуда смотаться, но бухнуло так, что вырвало изрядный кусок внешней стены – поэтому столб пара было заметно на много миль вокруг. Много погибло, Скраппи, очень много, и виной этому мы. Я, и те, кто был там вместе со мной».

— «Ты же не знал…».

— «Но я обязан был знать!» — зло рявкнул вдруг тот, заставив меня вздрогнуть, и вжать голову в плечи, скрываясь под расправленным голым крылом – «Или хотя бы подумать своей тупой головой! Знаешь, что было потом? При взрыве котла трубы, которые шли из верхнего зала оборвались, и из них принялась хлестать ледяная вода, которая, как выяснилось, бежала по ним откуда-то с вершины. Быть может, они отвели в них горную речку… Не знаю, в общем. Но потом эти трубы стали затапливать то, что осталось в том городе. Тех, кто быть может, еще оставался в живых. А мы – мы были там, и смотрели на все это, абсолютно не в силах помочь. Не могли. Не имели на это права».

— «Я понимаю, но…».

— «Нет, Скраппи. Ты не понимаешь» — успокаиваясь, тихо и непреклонно отрезал супруг, кладя тяжелую голову мне на шею – «Не понимаешь, и я буду молиться богиням, чтобы ты никогда этого не поняла. Ни ты, и никто другой в нашей жизни. Но за все это я непременно буду нести ответ, когда меня призовут на Небесные Луга, и я не знаю, смогу ли я посмотреть тогда в глаза тем, кто встретит меня в этом месте, созданном для хороших пони».