Толком выспаться не удалось. Обоим. Едва Серый начинал погружаться в дрему, как перед глазами вставали убитые псины, заставляя его резко дергаться всем телом и широко открывать глаза. Теперь он просто лежал на вымокшей от холодного пота кровати и ждал.
	Из окна лился теплый, оранжевый свет неоновой вывески, пробиваясь через задернутые жалюзи. Снаружи шел приятный для такой ночи ливень, выбивающий на стеклах суматошный барабанный ритм. Порой комнату освещало яркими вспышками молний, за которыми следовали не такие уж и громкие, затерявшиеся среди лабиринта из зданий раскаты грома. А внутри царили тепло, сухость и отголосок давно съеденного ужина. Вполне неплохо и уютно для скрытого в одном из небоскребов мотеля.
	Джессика выбрала именно это место и не прогадала. Скопление из дешевых, небольших и скупых на мебель комнат, впихнутых на пару этажей, пользовалось заслуженной популярностью, но соседи им не мешали. Хотя откуда-то сбоку все же пробивались суматошные стоны, те быстро превратились в часть общего фона, скрывшись в белом шуме дождя.
	Если Серого лишь грубо выбивало из сна, порой милостиво дозволяя ему урвать с полчаса тьмы, то наемнице пришлось куда хуже. Распластавшись на кровати и судорожно вцепившись в одеяло, она постоянно вздрагивала с яростным, глубоким дыханием, иногда повизгивая рвущимся из груди животным страхом. Космонавту эти звуки напоминали собачьи, отчего он все хотел разбудить девушку, чтобы не пугаться самому. Отговаривали его сомкнутые глаза, сквозь которые пробивался ярко-красный свет.
	— Не тебе одному снятся кошмары, — усмехнулся он, припомнив две недели на корабле.
	Серый прекратил бороться с самим собой и уселся на кровати, растирая холодный лоб. Где-то на столе, среди коробок и пластиковых пакетов, скрывалась упаковка искусственного яблочного сока, маня одним своим существованием. Он неспешно встал, следя за напарницей, пошарил рукой и нащупал булькающий прямоугольник. Из-за наглухо закрученной крышки пришлось зажать упаковку в ногах, чтобы та не крутилась при открытии.
	— Да б! — в сердцах крикнул космонавт, когда на стол брызнула пахучая струя, выдавленная слишком крепко сведенными коленями.
	Он перехватил мокрую коробку и начал жадно допивать остатки. Едва Серый сделал пару глотков, как из-за спины послышался отчетливый щелчок, за которым последовало быстрое, возбужденное дыхание, будто в попытке отдышаться после забравшего все силы бега. Он обернулся, так и не опустив упаковку и продолжая заливаться соком.
	Джессика сидела на кровати, блокируя рукой с клинком невидимый удар, а другую отчаянно выставив ладонью вперед. В свете уличной рекламы он отлично разглядел, как колышется тонкая футболка, не поспевая за отчаянными вдохами и выдохами. На ее лице застыл ужас, коверкая его сведенными в судорогах мышцами. Широко раскрытые глаза постепенно затухали, показывая, как наемница выходит из приснившегося кошмара.
	Серый жалостливо взглянул на маячившую перед носом коробку, опустил ее и протянул девушке. Она, грубо выхватив упаковку, немедленно присосалась к горлышку, сминая картон силой своих глотков. Покончив с напитком, Джессика отбросила пачку в сторону и, протяжно застонав, повалилась обратно, раскинув руки в стороны. Позабытый клинок громко брякнул, встретившись с рамой кровати, отчего наемница раздраженно вскинула руку, убрала оружие и опустила ладонь на живот, постепенно замедляя дыхание.
	— Поствоенный синдром? — без особого такта спросил космонавт, включая небольшой чайник. — Ну хоть всех вокруг резать не начала, уже неплохо.
	— Да какое там. Его мозгоправы выбили в два счета, да и после гасителя убирать особо нечего было, — горькая усмешка, в игре света, больше походила на кровожадную ухмылку. Девушка постучала пальцем по виску, уставившись в потолок. — А это… это то, почему я свалила из армии. Вот напомнил же, а!
	— Плен?
	— Угу. Проблеяли что-то про психологическую травму, уроды, да еще с такой гаденькой ухмылочкой на лице, — она завелась не на шутку и уселась на кровати, поджав ноги и яростно жестикулируя. — Мол, уже никак не исправить! Порубать бы их, да ведь попрятались по корпорациям, не выцарапать!
	Серый, опираясь задом на стол, молча наблюдал за выговаривающейся в потолок наемницей. Та, не глядя, вытянула из брошенной на пол куртки пачку сигарет и закурила, осветив лицо ярким огоньком.
	— Не, кое-что они все-таки сделали. Загнали воспоминания в самую глубокую задницу мозга, которую только смогли найти. А потом уже сама вытягивала из себя эту дрянь, медленно, ниточка за ниточкой. И все равно что-то осталось! — она единым вдохом дожгла остатки сигареты, затушила окурок пальцами и взялась за следующую. — Ладно, так или иначе, спасибо тебе за наводку. Выкурю до конца погань. Еще бы помнить хоть, от чего валялась, забившись в угол и насквозь обмочив штаны.
	Пока Джессика, выговорившись, молчала, Серый налил воду, откопал чудом уцелевший пакетик кофе и заварил себе. Поспать все равно толком не выходит, да и ударная доза кофеина тому не помеха – студенческий опыт. Наемница следила за манипуляциями напарника, просто чтобы не пялиться в пустоту. Тот сделал глоток.
	— Захочешь – расскажешь сама, — проговорил Серый в итоге, осторожно пожав плечами. — Давить не стану, личная вещь и все такое.
	— Спасибо, — устало ответила она, рухнув на спину и перекрестив руки на животе. — А, впрочем, к черту! Слушай же, странник, историю девы в беде!
	Космонавт усмехнулся и сел на кровать. Ночь предстояла насыщенная, так что кофе пришлось как раз кстати.

	Джессика забилась в дальний угол камеры, с ужасом разглядывая новоприбывших. Она вполне органично вписывалась в бетонную комнату с парой двуярусных кроватей и грубым, словно наскоро вытесанным из куска камня унитазом в другом углу. Оборванная форма, сорванные нашивки и знаки различия, заплывшие от слез глаза и синяки по всему телу – солдат почти не походила на того капрала, что попал сюда всего неделю назад.
	Новенькие всегда к беде. Это она уловила быстро. Враг слишком уж любил подсовывать своих людей, вместо настоящих пленников. В ушах еще отдавались истошные вопли одного из рядовых, что умудрился поверить новоявленным сокамерникам и проболтаться, взамен получив несколько кошмарных часов. Охранники открыто заявляли, что их здесь держат ради каких-то экспериментов, потому и не калечат, как давно бы уже сделали.
	Она и сама попалась бы на этот крючок, если бы не отключенный вместе с декой гаситель. Среди всех эмоций, бурей охвативших разум, царил страх. Именно он, наглухо закрывая рот, не позволял Джессике сказать что-нибудь полезное врагу. Но она все равно получала свою порцию избиений. Молчание не приветствовалось. Остальные сослуживцы держались куда лучше, и уж точно не пытались пройти сквозь стену, едва мимо камеры проходил даже не охранник, а его силуэт.
	Спустя неделю она немного оправилась, но все еще боялась всех и вся. Только минут назад капрал лежала на кровати, пытаясь немного вздремнуть, как немедленно метнулась прочь, к стене, едва расслышав бряцание связки ключей.
	Первым вошел, подгоняемый прикладом, светловолосый мужчина средних лет, одетый в летный комбинезон. Без нашивок, ныне споротых, только он сам мог рассказать о себе. За ним последовал лысый громила, чьи ладони, казалось, могли уместить в себе его же голову. Он тоже носил летную одежду, хотя и постарее на вид. Обоих, видимо, брали чисто – трубки и провода аккуратно отстегнуты, а не вырваны силой.
	Вслед зашла женщина, цокая каблуками и хмуро рассматривая небольшую камеру. Она словно попала сюда из какого-то другого, куда более мирного места. Никак не вязалась с окружающей их камерой для военнопленных серая офисная одежда. Пиджак, белая блузка, юбка-карандаш и черные колготки в светлых туфлях. Ей бы сидеть за компьютером и разбирать электронные таблицы, а не прозябать здесь, в прифронтовой тюрьме.
	— Эй, все нормально? — дружелюбно спросил светловолосый летчик, осторожно подходя к дрожащей Джессике.
	Она едва слышно взвизгнула, еще сильнее прижавшись к бетону. В голове боролись желания провалиться под землю и броситься в последнюю атаку, но, с уверенным отрывом, побеждало именно первое. Слишком уж чистая и целая одежда у новичков. Плененная в бою капрал успела обгореть в своей боевой машине, теперь сверкая дырявой, почерневшей от жара формой, а вот летчики смотрелись так, будто еще и не садились на штурвал. У женщины так и вовсе уцелели колготки, не получив ни единого разрыва тонких нитей.
	— Не подходи, — тихо пробормотала Джессика. — Пожалуйста, не надо! Мне нечего сказать!
	— Черт, ты только погляди, а! — обернулся любопытствующий на лысого соратника. — Чего тут с людьми творят, если армейца так запугали!
	— Заткнись. Может, она ночью на тебя вскочит и, держа пилку у артерии, мило попросит рассказать все полезное, — хмуро, будто специально для пленной ответил пилот. — Вспоминай курсы, не зря ж проходили.
	Женщина тем временем брезгливо взглянула на испуганную сокамерницу, что-то фыркнула и с удовольствием разместилась на лежанке. Джессики. Та немного дернулась, отчаянно желая впиться ногтями в шею и разодрать горло наглой новенькой, но страх все еще правил балом.
	За дверью кого-то повели на опыты, начавшиеся пару дней назад. Враг действовал по алфавиту и весьма быстро спускался к его концу. Сегодня днем, по подсчетам капрала, настанет ее очередь, чего она страшилась едва-ли не хуже смерти – слишком многие возвращались надломленными, угасшими, с полным боли взглядом. Но очевидное решение пока не задерживалось в голове, хотя и оставило свой отпечаток – за пару часов до новых пленников девушка проверила свою одежду, и та вполне выдержит ее вес.
	Задумавшись и немного расслабившись, Джессика не заметила, как к ней тихо подкрался пилот и осторожно коснулся макушки, словно маленького котенка. Она резко дернулась и, ударившись затылком о стену, рухнула на пол. Долгая бессонница, усталость и нервы дали знать о себе – девушка не смогла даже вяло отмахнуться, когда светловолосый осторожно поднял ее на руки и, согнав женщину, медленно положил на койку. Сознание моргнуло на, как показалось капралу, всего секунду.
	— Эй! Э-эй! Вы как там? — лысый пилот безуспешно водил рукой перед лицом женщины.
	Растрепанная, с порвавшейся одеждой, где-то потерявшая свой пиджак, она медленно крутила пуговицу на блузке. Ее тело била сильная дрожь, а ноги так и вовсе будто выплясывали танец, с такой силой ходили вверх и вниз пятки, стуча о бетон. На щеках виднелись подсохшие слезы, покрасневшие от рыданий широко раскрытые глаза одновременно уставились вдаль, почти целиком занятые зрачками, и беспорядочно рыскали взглядом, не в силах остановиться на чем-то одном.
	Неожиданно для окружающих и для себя Джессика тихо засмеялась. Наглая гражданская получила свое, уйдя на опыты раньше. Занятый ею пилот резко подскочил к капралу и, схватив за плечи, посадил на кушетке.
	— Что за гребаный третьесортный фильм ужасов!? — раздраженно прогремел он, потряхивая девушкой будто игрушкой. Она все никак не могла прекратить смеяться. — Какая дрянь тут творится!?
	— Спокойнее, Датч! Да отцепись ты от нее! Это приказ! — летчик с неохотой оттолкнул девушку к стене. Та больно ударилась лопатками и наконец-то умолкла, разглядывая происходящее с легкой усмешкой.
	— Ну попробуй разговорить сам, Касл! — лысый сплюнул и вернулся к женщине, пытаясь привести ее в чувство. — Доктор Пельте, вы меня слышите? Доктор Пельте?
	В разуме Джессики наконец-то появилось место для чего-то, кроме эмоций. Туда немедленно устремились мысли, тесня друг друга и высвобождая под себя еще больше. Череп будто разрывало изнутри, как после многих часов умственного труда. Капрал тихо застонала от боли и зажала голову между рук, пытаясь хоть как-то облегчить свое состояние.
	— У… меня… гаситель эмоций… был… — с трудом выговорила она. Командир летчиков навострил уши, ловя каждое слово пленницы. — Непрерывно… годами…
	— Да как ты жива-то вообще!? — ошарашенный пилот ответил лишь спустя пару минут непрерывных стонов. — Слышал, Датч? Годами на гасителе, а потом резко вырубить! Черт, ну и бедняжка! Иди сюда, давай помогу успокоиться.
	Беловолосый присел к Джессике и приобнял ее, после чего охнул, получив резкий удар локтем. Она отпрыгнула на другой конец кровати, злобно следя за его движениями.
	— А наш Касл как обычно, ни одной юбки не пропустит. Даже здесь, — грубо ответил лысый и бросил попытки привести женщину в чувство. — Не знаю, что с ней, но местные парни постарались на славу. Ждем своей очереди?
	— По алфавиту! — выдохнула капрал, пользуясь моментом и, шатаясь, вставая на ноги. — Скоро я. На С.
	Время настало в ту же минуту. Дверь камеры раскрылась, пропуская пару крепких, бугрящихся мышцами солдат. Они сразу направились к Джессике, крепко ухватили ее за руки и поволокли к выходу, не обращая внимания на попытки вырваться. Промелькнувший было разум снесло волной ужаса, заполнившей сознание. Ноги отказались подчиняться. Девушка безвольно повисла на руках, слушая громкий, заслоняющий все вокруг стук сердца.
	Коридор все тянулся. В первый раз они прошли, может, за пару минут, а теперь же шагали будто с полчаса, все нагнетая страх в душе капрала. Она, казалось, не могла уже бояться еще больше, но с каждой секундой ставила рекорд за рекордом. Слабые взбрыкивания волочащейся по земле девушки переросли в резкие, яростные дергания, и в этот раз организм выдал все, что имел.
	Высвободив руки, Джессика побежала куда глаза глядят. Огибая препятствия, каким-то чудом уклоняясь от охранников, она уже видела в дверном проеме свет местной звезды, как неожиданно, со всего размаху упала на пол, проехав еще с добрый пяток метров. Ошеломленная падением и болью в разбитом носу, девушка перекатилась на спину и встретила первого охранника пинком. Второй, к сожалению, оказался куда проворнее и тяжелее, потому просто сел на беглеца, прижимая ее к земле.
	Дальше оставалось недалеко. Они минули всего пару дверей, как конвоиры встряхнули Джессику, заставляя ее встать на ноги, резко открыли крепкую металлическую дверь без единого отверстия и пинком загнали ее внутрь. Неожиданно густая тишина комнаты на мгновение прервалась гулким, приглушенным звоном замка. Напуганная, проклинающая свой организм и собственную глупость девушка едва успела заметить несколько антенн, как свет погас.
	Обратно она плелась сама. По правое плечо неторопливо вышагивал охранник, изредка подталкивая в нужную сторону. Эмоции, память о проведенном в комнате времени, остатки мыслей в голове – все это исчезло, испарилось. Джессика не заметила, как добралась до камеры, как улеглась без движения, игнорируя суетящихся пилотов. Она просто лежала и глядела вверх, словно погрузившись в какой-то транс.
	— Второго раза я не выдержу, — тихо прошептала она, едва в камере воцарилась ночная тьма. — Пора за работу.
	Джессика трясущимися руками стянула армейскую куртку, оставшись в одной майке. Крепкая петля точно выдержит ее вес, но что насчет крепления? Подумав какое-то время, застыв при этом в центре камеры, капрал в конце концов наткнулась взглядом на крепкую решетку перед окном.
	— Вот как-то так, — бормоча успокаивающие фразы, она вставила голову в петлю. — Сейчас все закончится, и не будет никакого второго раза! Нужно просто сделать шаг и…
	Она повисла, сидя на коленях. Свет перед глазами постепенно мерк, отдавая место госпоже Тьме, что спасет ее от следующего дня. Где-то на краю сознания послышались рев сирены, удивленный крик пилота и далекий взрыв. Взрывы приближались, устраивая крошечные землетрясения. Кто-то коснулся плеча, а от новой встряски куртка развязалась, освободив безвольно поникшую голову. В коридоре затопали, началась автоматная пальба, прерываемая короткими хлопками гранат.