Краснокожий дергался и лягался незакрепленной ногой, постоянно мешая Ронни. Он недовольно прикрикнул, но раненый все не унимался, раздражая парня приглушенным мычанием. Он невольно задумался о быту армейских коновалов, как о них отзывался сержант. И как только они терпят все эти крики и вопли? В больнице было как-то потише, но, с другой стороны, отец довольно неохотно подпускал его к операциям. Всяких порезов и уколов он насмотрелся вдоволь, а внутрь тела лез в первый раз.
	Казалось крепко закрепленная нога дернулась, из-за чего грубый медный пинцет порвал кусочек мышцы. Абориген заверещал еще громче. Не выдержав, Ронни встал и несколько раз ударил пациента в лицо, наконец-то успокоив его.
	— И что ты скажешь? — поинтересовался Эцтли, внимательно следивший за действиями парня.
	— Споткнулся и упал. Несколько раз, — ухмыльнулся парень и затянул веревки потуже. — Продолжаем.
	Он снова наклонился перед открытым переломом, выискивая оставшиеся обломки костей. Разглядеть их посреди кровавого месива оказалось трудно даже под ясным полуденным солнцем, но дело потихоньку двигалось вперед. Все равно это какой-то обычный строитель, почти нищий, так что никто не хватится, если у Ронни ничего не выйдет. Краснокожий обязан радоваться и тому, что за него вообще взялись. А ведь они могли задержаться где-нибудь по пути и не увидеть, как тот сорвался с третьего этажа недостроенного здания, приземлившись на аккуратно сложенные каменные блоки.
	Ученик, достав еще один кусочек, оценил красно-белую горку. Вяло поковырявшись еще с пару минут, он отложил пинцет в сторону и снова рассмотрел перелом. В целом, кость уцелела, потеряв лишь несколько разлетевшихся в плоти осколков, так что пора с ним заканчивать.
	Ронни достал плошку с вонючей зеленой жижей и чашу с теплой водой. Бросив взгляд на лицо бледное лицо пациента, сжавшего в зубах деревянную палку, он щедро залил рану, стараясь смыть всю набившуюся грязь. Абориген послушно молчал, хотя и скорчил болезненную мину. О, настоящая боль ждала впереди.
	Отдавая должное герру Пенцину, чье лекарство спасло экспедицию от заражений многочисленных ран, парень даже немного огорчился тому, что местные смогли найти траву, которая, перемолотая в кашицу и заваренная должным образом, работала совсем не хуже. Как и было заведено, он щедро вылил плошку в рану и тщательно размазал содержимое. Вот теперь строитель замычал и задергался даже сильнее, чем до этого, но веревки держались крепко. На скорую руку пришив концы раны, он взял заготовленные палки и туго привязал их к ноге.
	— Готово. Лучше бы ему полежать недели две, — сказал Ронни и вытер руки о без того грязную рубаху пациента.
	— Тогда он умрет с голоду, — Эцтли совершенно не переживал о судьбе учебного пособия. — Но ты получил драгоценный опыт, а это намного важнее.
	Раб пожал плечами, собрал вещи и поспешил за лекарем. Они и без того задержались. Теперь же, отточив умения на очередном раненом аборигене, он точно опоздал на обед, где должен был сегодня прислуживать.
	— Ты прекрасно справляешься, — негромко сказал старик. — Я удивлен твоей ошибкой в тот день, но оно и к лучшему, не так ли?
	— Может быть, — Ронни аккуратно обошел уличного торговца. Парень сильно загорел и уже не привлекал особого внимания у местных. — Но я все еще слуга Маника.
	— Он хочет видеть результаты, но не желает отдавать тебя на полный день. Странный человек, — от постоянного общения акцент лекаря несколько сгладился, а ученик узнал еще немного слов на языке краснокожих.
	— Может быть, это наказание? Все-таки он упустил прибыльный договор.
	— Наказание? — старик задумался. — Не думаю. Меня пугают некоторые слова, которые ходят между слугами.
	— Это называется слухи, — осторожно заметил Ронни, готовый ловить все, что скажет учитель.
	— Слухи, слухи… хм, — Эцтли покатал слово на языке. — Звучит смешно. Пусть будут слухи. Слуги шепчутся о разном не боясь меня. Это полезно, ты и сам станешь таким незаметным, но незаменимым.
	— И что они говорят?
	— Маник стал часто встречаться с какой-то жрицей, и часто упоминает тебя в разговорах. Девица, как ее, Цитлали? Да, Цитлали. Она ходит радостная, всюду рассказывая о том, что скоро ты попадешь в храм.
	— Зачем? — Ронни испугался, вспомнив разговоры с другими рабами. — Такие как я оттуда не возвращаются!
	— Наслушался соплеменников, да? — вздохнул старик. — Пути жрецов и воинов неисповедимы. Я не знаю и не могу знать того, что тебя там ждет. Просто будь осторожнее, хорошо? Мне давно не попадался такой хороший ученик.
	— Давно? Вы многих обучали?
	— Да, многих. Это девятый город, в котором я остановился. Тот парень совершенно не был похож на тебя – толстый, грубый, ленивый. Но если уж брался за учебу, то осваивал все даже побыстрее тебя. Утонул в собственной купальне.
	— Забавно. А может не утонул?
	— Спустя три десятка лет это уже совсем не важно, — старик улыбнулся. Они уже подошли ко входу во дворик особняка. — Береги себя.
	Ронни кивнул и отправился получать новое наказание, одновременно размышляя о словах учителя. Исчезнуть навсегда в глубинах пирамид, о которых со страхом отзываются моряки, ему не хотелось совершенно, но и как-то противостоять решению хозяина он тоже не мог. Рубить же сгоряча было просто глупо. Значит, нужно тайно прижать Цитлали к стенке и вызнать все, что нужно. На ум пришли воспоминания о том сне, но он выгнал их прочь. Это будет слишком.
	Обед уже закончился, но, выслушав едва понятные объяснения парня, дворецкий просто кивнул и оставил того без еды до вечера. Могло быть и хуже. Наскоро отмыв лицо от пыли, Ронни отправился стирать одежду хозяев. К счастью, следы порки зажили достаточно, чтобы не открываться при любом удобном случае, и слой тряпок ему уже не требовался. Привычно, без участия разума, полоща белые рубахи и штаны, он вновь подумал о побеге. Да, планировался тот гораздо позже, но если расспросы покажут, что это не просто слухи или вовсе выдумка учителя, то стоит подготовиться заранее. Все же раб хотел вернуться домой, а слова моряков не внушали особого спокойствия.
	Он так и не смог подружиться с кем-нибудь из других слуг, так что простейший способ узнать последние слухи отпадал сам собой. Они даже переставали разговаривать между собой, если парень заходил в одну комнату с ними, вполне определенно выказывая свое презрение к чужеземцу.
	Но презрение презрением, а передавать приказы хозяев и просто вызывать его при необходимости как-то нужно. Обычно этим занималась Цитлали, которая после порки стала натягивать ехидную улыбку всякий раз, как замечала его. Тогда остается просто ждать – она сама придет в его руки, в его комнату. Нужно лишь подготовиться как следует и надеяться, что слегка подросшего словарного запаса хватит на допрос. А уж если все окажется правдой – так никто его и не накажет. Сложно наказать того, кто уже сбежал.