«Воплощение старческой любви в его истинных реалиях»
«Почему именно меня вечно посылают к этой семейке? Им и без их пенсий отлично живётся!» - ругалась про себя волонтёр с романтичным, но сложно произносящимся именем Раиса Апполинарьевна. Ей было пятьдесят лет от роду, у неё не было мужа и детей.
Но зато она любила болтать. И каждую субботу, когда предстояло заходить к женатой паре пенсионеров Петровых, волонтёр вечно жаловалась своим подругам, сидящим от безделья на скамейке под подъездом, о том, как в квартире у этих злосчастных пенсионеров у неё поднимается давление и никаких денег на таблетки не хватает. Обычная чушь.
Раиса сначала нажала на кнопочку звонка, но, как всегда, никто ей не ответил. И каждый раз непонятно: то ли это дед Петров уснул, то ли он снова закрылся с супругой за дверью.
В любом случае, Раиса уже во всю била ногой и без того хрупкую дверь.
- Дура! – слышалось за порогом.
- Заткнись, скотина, или я милицию вызову!
Дверь отворилась. За порогом стояла Валентина Валерьевна, одетая в нарядную ночнушку.
- Здравствуйте, Раиса Апполинарьевна! – бабушка всегда была рада видеть волонтёра. – Проходите! Чай, кофе, потанцуем?
- Нет, спасибо. Откажусь, пожалуй… - с некоторой неуверенностью ответила Раиса. – Я вам принесла ваши пенсии…
- Я так и поняла, милочка. Сядь на пуфик, родная, мне нужны очки.
- Валя! – завывал из спальни Аркадий Дмитриевич. – Валя! Это с пенсией пришли?
- Да!
- А? – любимое дело деда Аркадия – прикидываться глухим.
- Ромашку на! С пенсией! – именно за это Раиса Апполинарьевна ненавидела семью Петровых – они бесконечно ругались. Каждую декаду, каждый месяц, каждый раз Аркадий Дмитриевич и Валентина Валерьевна не унимались, постоянно пополняя нецензурный словарный запас волонтёра. Давно уже решила Раиса Апполинарьевна, что только добавка к зарплате кассира в супермаркете держат её в волонтёрской организации. Три дня каждого месяца она уделяет старикам, к которым, с начала её, так сказать, карьеры, испытывала гуманитарный настрой. Но он быстро улетучился, когда настала пора семейки Петровых.
Тем временем, Валентина Валерьевна принесла очки.
- Так, значит, - начала думать Раиса. Она хотела уже сказать сумму пенсий каждого из стариков, заодно готовясь к атакам Аркадия Дмитриевича, но он себя долго ждать не заставил:
- Да она вечно возьмёт у нас копейку! Мать, считай сама! – Раиса в испуге отдала все деньги из сумки почтальона в руки бабушки, благо к Петровым она зашла в последнюю очередь, не желая входить в эти обшарпанные временем двери и души.
- И как всегда этому старику не стыдно! Вечно ты меня позоришь!
Раиса почувствовала, что ей хочется спать. Голова вроде не болит, нет тяжести в висках. Всё это настолько обыденно, что хочется спать. И она решилась на отчаянный шаг…
- Валентина Валерьевна!
- Да, родная.
- Заварите мне чай, пожалуйста.
- Нет, мать, не смей! Я не позволю этой воровке трогать мою посуду!
Другой реакции от Аркадия Дмитриевича и не ожидалось. Раиса уже предугадывала каждое слово старого и вонючего деда.
«Слава Богу, я не замужем…» - Раиса себя успокаивала только так.
- Это и моя посуда, так что молчи!
- Нет, ты слышишь? Эта женщина в край оборзела! В край!
Волонтёр кое-как повернула голову, боясь уснуть от любого движения. Чай ей был жизненно необходим.
- Дед, мы с тобой в браке уже семьдесят лет, а ты так и не понял, что я слов на ветер не бросаю? Милицию вызвать?
- Никого ты не вызовешь, слепая! Ты даже клавиш на телефоне не увидишь без очков!
«А у самого аппарат слуховой», - посмеивалась Раиса.
- А у сямаво апарят слюхавой, - тихо дразнил дед Аркадий мысли волонтёра. Восемьдесят девять лет, а мозг надёжен как швейцарские часы.
Тут уже пришла Валентина Валерьевна с зельем восстановления здоровья. Раиса взяла его в руки, не боясь обжечься.
- Правильно-правильно, пользуйся добром, пока позволяют, - твердил дед Аркадий.
- Какой же вы вредный, Аркадий Дмитриевич.
Дедушка решил воздержаться от комментариев.
Раиса осушила пёструю кружку в три глотка, всучив её Валентине Валерьевне, которая не успела даже развернуться.
- Хоть бы сама уже отнесла… - с некоторой долей стыда сказал дед Аркадий.
«Финита ля комедия, старики». – Сказала Раиса, в последний момент только подумав о том, что стоило самой отнести кружку на кухню, но было уже поздно.
Всё, лишние персонажи для развития мысли рассказа отправились к подружкам, а мы с тобой, родимый, подумаем над происходящим в семье Петровых вот уже двадцать лет.
Для того, чтобы понять то, почему ругаются Аркадий Дмитриевич и Валентина Валерьевна, стоит произвести экскурс в историю.
1938 год. Валя и Аркаша закатывают свадьбу на весь Горбатов (чтобы вас не смущала волонтёрская организация в столь маленьком городке, стоит сказать, что это была одна из правительственных волонтёрских организаций, которая исправно работала только в малочисленных городках). Сидят все близкие, близкие друзья и просто знакомые, от мала до велика. Вале – восемнадцать, Аркадию – девятнадцать. Их переполняет радость, хоть и видны слёзы на лицах матерей. Молодожёны понимают: это – слёзы счастья.
«Горько! Горько! Горько!» - молодые соприкасаются губами в унисон звону гранёных стаканов.
Переносимся в 1941 год. Теперь пара целуется уже на вокзале, но под «Прощание славянки». Двадцати двух летний Аркадий обещает любимой Вале вернуться с фронта, а двадцати одна летняя Валя обещает любить Аркадия во что бы то ни стало.
На долгие четыре года Аркадий пройдёт путь от Брянского фронта до Второго Белорусского, а Валя будет плести знаменитые верёвки из городка Горбатов.
Вот мы уже в 1945 году. Аркадий и Валя вновь целуются на вокзале. Валя – с мозолями на руках, Аркадий – с контузией, лишившей его слуха. Но живые и влюблённые как никогда.
Через два года у них родятся дети Василий и Анна.
1953 год. Дети ушли в первый класс, Аркадий устроился в единственную во всём городе веломастерскую, а Валя всю свою жизнь будет работать на фабрике верёвок. Из однушки их к, пока ещё, сожалению не переселили, да оно, наверное, и не очень важно.
1965 год. Дети уезжают учиться в культурную столицу России, до пенсии остаётся не так уж и много, но Петровы и не думают об этом.
А вот мы в начале двухтысячных. Конец перестройки. Дети давно подарили внуков и внучат, а Петровы всё никак к ним не переедут. Неужели им нравится ютиться в Горбатове, в однушке, когда можно переехать в Петербург?
Их ответ был категоричен: нет. Мол, бандитизм там. Опасно. На самом же деле, они понимали, что путь из одной комнаты в другую займёт слишком много времени.
Вот она – романтика возрастной любви! Жена надрывает связки, пытаясь сказать мужу, что он – скотина, а тот бурчит себе под нос.
И они могут ругаться только друг на друга. Ведь именно это делает вечной их Любовь. Дети разъехались, внуки и внучки выросли – супруги остались тет-а-тет друг с другом, разбавляя рутину никогда не надоедающей руганью.
Идеальный брак, к которому должна стремиться каждая пара.
И вот уже что-то около семи тысяч трёхсот дней, как вечно молодая пара ругается. Валентина Валерьевна будет уже в многомиллионный раз угрожать милицией, а Аркадий Дмитриевич будет всё ещё что-то бубнить себе под нос. Но они знают, что больше никого так не будут ругать, как друг друга.
Дед Аркадий заснёт в своём кресле, а бабушка будет пересматривать мыльный сериал.
Оставим же влюблённых наслаждаться друг другом.