— А вот и наша ведьма, — задумчиво сказал Рик. — Солидная вымахала, работа аккурат для артиллерии.
	— Черный слизняк… — Купер глянул в окно. — Может, и в колодце он же был? Ну, щупальце там, как у кальмаров. Тогда понятно, чего так воняло.
	— Надеюсь, гранаты ему пришлись по вкусу. Что там дальше?
	— Я самым дурацким образом остолбенел, разглядывая события. Глаза видели, но разум мой отказывался понимать, что это Сильвия преклонила колени пред чем-то таким, чем-то тошнотворно чужеродным этому миру. Мой рисунок не передает и толики увиденного. Оторвав взгляд от девушки, я увидел еще одного – малознакомого мужчину с западных окраин деревни. Он склонился в почтенном поклоне и вошел в эту склизкую черноту. Она забултыхалась, пошли волны, показалось даже, что отросли глаза-жгутики, словно у улитки. Сейчас это неприятно вспоминать, а уж два часа назад я, не разбирая пути, помчался сюда, заперся на все замки и жду, записывая эти строки под бледным огоньком свечи.
	Купер читал с запинками, но достаточно уверенно, чтобы Рик представлял всё на ходу. Картина и впрямь не из лучших. Как же хорошо, что за их спинами стоит мощь полнокровной воюющей армии! Нечисть можно убить, это уже проверено. Так сдохнет и эта – визжа от того, как тяжелые снаряды рвут слизь и мешая ее с землей! Нужно только навести. А для этого – выбраться отсюда.
	— Мы не можем оставить эту дрянь без внимания, — уверенно сказал Рик. — Прочешем округу.
	— Сперва придется уйти из этого уютного окопчика, — Купер обвел комнату рукой. — Если никакого нападения не будет, то ближе к полуночи или ранним утром. Не станут же они стоять здесь всю ночь.
	— А если все-таки?
	— Не притворяйся идиотом, — Купер хлопнул по дробовику, лежавшему у него на коленях. — Сам не хочу, но шкура дороже.
	— Думал, у тебя есть идейка получше, — пожав плечами, Рик глянул в окно. — Не, стоят как статуи какие-то, и всё тут. Чего там дальше в дневнике?
	— Следующий день. Проснулся я с надеждой на то, что это был просто дурной сон. Но нет – мои записи четко указывали на то, что всё случилось на самом деле. Не знаю, что и думать. Несколько дней назад истории солдат и офицеров казались фронтовыми байками – чего только не привидится усталому взгляду и контуженной голове, а сейчас кажется, что доля истины в них была. Человек, продавший мне револьвер с серебряными пулями, был совершенно серьезен. Полагаю, мне следует поговорить с Сильвией. Я не стану брать оружие с собой, но оставлю его здесь, в кабинете, заряженным и готовым к стрельбе. Дай Бог, не понадобится.
	Закашлявшись, Купер сунул дневник Рику:
	— Всё, сам дальше читай. Пойду поищу, чем тут можно горло промочить. Расскажешь потом.
	— И пожевать чего-нибудь, — сказал Рик вдогонку.
	Купер неторопливо ушел в заднюю комнату. Короткий взгляд в окно – никаких перемен – и Рик уставился на четкие, аккуратно выведенные строчки. Понятна каждая буква. Да, это совсем не его фронтовые письма, и не прыгающий почерк старшего брата, писавшего за мать и отца.
	«Поход к Сильвии оказался бесполезен, а то и вовсе вреден. После вчерашнего мне всё казалось, что кто-то молчаливо следит за мной, провожает взглядами из-за окон. Быть может, началось душевное расстройство. Встретили меня еще безразличнее, чем в прошлый раз – лишь Сильвия вечно крутилась на заднем плане, и на лицее ее плясала ухмылка. Я пытался заговорить, но она молчала. На обратном пути так же не пропадало чувство чужого взгляда, и посетителей в магазине не было целый день. Всё это мне не нравится.»
	Страница закончилась. Перевернув ее, Рик увидел короткую записку слева, а справа, размашисто и торопливо было выведено «Сильв». Похоже, в этот-то момент владелец дневника и умер. Интересно…
	Когда Рик перевел взгляд на текст, то к лицу прилила кровь, а сердце ускорило свой бег. Словно близилась развязка какой-то истории, и возбужденное волнение мешало сосредоточиться и прочитать-таки о последнем дне жизни незнакомца. Медленно выдохнув, Рик взглянул в окно. Все спокойно… а нет!
	На мгновение среди недвижимой толпы мелькнул белый чепчик. С дневником в левой, и револьвером в правой, Рик подскочил к окну и уставился на людей, выискивая движение и перемены. Ничего. Вон тот старик в одних трусах как стоял напротив колодца, так и стоит, и девчушка лет десяти в детском платьице ни на дюйм не отошла от забора.
	Что, показалось?
	Рик еще раз оглядел толпу. Нет, нет этой чертовой француженки с ее чертовым чепчиком! Что, в самом деле ведьма?
	Так, стоп!
	Шепчущие. Ходили ведь твердые слушки о том, что кто-то после Того Дня продолжил слышать шепотки, что кто-то начал шептать уже им – и те отвечали. Чем-то странным отвечали. Кто-то клялся, что его сослуживцу затянуло рану, другой утверждал, что такой Шепчущий вдруг выдохнул зеленоватым облаком, и всех вокруг скрутило фонтанами тошноты.
	Так почему не могло такого случиться с кем-нибудь из местных жителей? Очень даже могло! И что делать с этой догадкой? Уперевшись плечом в стену, Рик вздохнул и снова осмотрел толпу.
	Ладно. Так что там в дневнике?
	«Я решил уехать из деревни. Стоит сообщить о происходящем в жандармерию, и пусть они разбираются со всеми странностями. Кроме того, я попытался еще раз заговорить с Сильвией – обмолвился о том, что вынужден скоро уехать, и пригласил ее на чай. Надеюсь, мне удастся ее разговорить».