Диалог

Майский день, ближе к полудню. С утра прошел дождь, но солнце уже заметно подсушило лужи. Теплый влажный воздух полон липкого запаха нераскрывшихся тополиных почек, сочащихся смолой, романтических трелей соловьев, тихого, почти незаметного шума машин, криков и смеха школьников. Свежие зеленые листочки деревьев облепили ветви и дрожат от ветра, как крылья бесчисленных бабочек; сквозь их непрекращающееся мельтешение можно видеть, как размеренно плывут по небу взбитые кучевые облака и самолеты. Прекрас...
"Врешь! - кричит читатель. - Какие к черту соловьи, где ты их видишь?". Je vous demande pardon, приврал, mea culpa, не было никаких соловьев, однако же и вы встаньте на мое место: не могу ведь я, в самом деле, писать, что в такой прекрасный день влажный теплый воздух был полон карканья ворон и гнусавого визга чаек. "Не можешь, так и не пиши вовсе. И к чему эти гоголевские-чеховские замашки с встреванием читателя посреди текста? По-своему-то, оригинально-то не умеешь писать?". Ааа! Ты хочешь стиля, дорогой читатель? Ну так вот тебе мой стиль: пошел нахуй.
По черной асфальтированной дорожке, зачарованный окружающей природой, на последние в этом учебном году уроки беззаботно шагает Ларисенок - пухлый, в два человеческих обхвата, мальчишка лет пятнадцати с короткими рыжеватыми волосами, большими веселыми голубыми глазами с нездоровыми томными подглазинами. Его голову венчает королевский девайс - зеленые рейзеровские накладные наушники, в которых играет Muse. Ларисенок с прошлого вечера, когда только наткнулся на нее в каком-то трейлере, без остановки слушает песню Supermassive Black Hole - лучшее, что когда-либо вливалось в его уши: электронный звук гитары манил его своей дерзостью и раскрепощенностью, а соблазнительный голос Мэттью Беллами, что называется, made his knees weak - Ларисенок млел от него до дрожи в коленках. Если бы автор умел рисовать, он бы изобразил, как из большого любвеобильного сердца Ларисенка мелодия волной хлынула в кровь и как сладострастный Веном обволокла изнутри каждую клеточку его сдобного тела. Ларисенку хотелось выразить эти новые ощущения каким-нибудь ласковым движением, и, шагая, он едва заметно извивался в невидимом танце. Он мысленно скользил пальцами по талиям и локоткам встречавшихся симпатичных школьниц.
Войдя в школьное фойе, Ларисенок не обнаружил ни школьников-дежурных, ни дежурного учителя. Никто не проверял сменку, в гардеробе никто не принимал одежду, учителя мирно беседуют у вахты - в последний день учебы школа всегда сбрасывает с себя лишний форс. Ларисенок снял одно ухо, осмотрелся в поисках одноклассников, и, не найдя таковых среди сновавшей туда-сюда школоты, поднялся на второй этаж. Вся его группа - а на английский класс обычно делят на несколько групп -  уже собралась около кабинета. Ребята общались, зависали в телефоне, а пристроившиеся на подоконниках девчонки что-то читали. До начала урока оставалось 15 минут.
- Всем привет, - сказал Ларисенок, подойдя к друзьям.
- Здорова, - поприветствовали ребята. Рук они не жали.
Supermassive Black Hole пошла на двадцатый круг. Ларисенок спустил наушники на шею и убавил громкость.
- Чё как настроение, чуваки? - спросил Ларисенок, присаживаясь на лавочку.
- Норм.
- Чё после школы делать будете?
- На Стрелку съездим, прошвырнемся до Ауры, а там в киношку завалимся, - лениво ответил Ваня, не отрываясь от телефона. - Ты кстати забил места? - вдруг обратился он к соседу.
- Да.
Ваня снова уткнулся в экран.
- Прикольно. А вы чё? - спросил Ларисенок у сидевших на подоконниках девчонок.
Девчонки смерили Ларисенка презрительным и брезгливым взглядом, но Ларисенок не придал этому значения и уж тем более это нисколько его не задело: он знал, что девчонки всегда прикидываются недоступными, чтобы набить себе цену, вот и сейчас они с ним попросту играли, поэтому он встал со скамейки и пошел к ним - ломать их игру своим простодушием. Девчонки прижались ближе к окнам и зарылись в книжки и записи.
- Привет, чё хоть вы все читаете? - спросил Ларисенок. Девчонки даже не подняли глаз. Тогда Ларисенок подошел к забравшейся на подоконник с ногами Аньке и встал рядом с ней. Ларисенку нравилось, как синие джинсы обтягивали ее стройные ножки - она была самой красивой девчонкой в параллели.
- Чё учишь? - спросил Ларисенок, заглядывая в ее огромный красный учебник английского.
- Отвали, не мешай.
- Ну чё учишь-то? Повторяешь что ли? - не отставал Ларисенок, отгибая страницы.
- Да, повторяю, - раздраженно ответила Анька.
Ларисенок улыбнулся. Он добродушно тыкнул Аньку пальцем в плечо.
- Да ладно, кончай. Оценки за год уж выставлены, чё ты паришься?
Анька закатила глаза, надула щеки, шумно выдохнула, потом спрыгнула с подоконника и пошла в другой конец рекреации. Ларисенок проводил ее фигуру взглядом и вернулся к пацанам.
- А я наверное сразу домой в контру играть пойду или почитаю чё-нибудь, музыку послушаю. Вечером тоже кинцо какое-нибудь скачаю... - начал Ларисенок.
- Всем похуй, - оборвал его Ваня. Пацаны засмеялись.
"Мда" - подумал разочарованный Ларисенок. Он был добрым малым, никогда ни на кого всерьез не обижался, но считал, что даже обидные слова должны употребляться вовремя и только в той степени, в какой они не портят кинематографичности сцены. То что сделал Ваня, было верхом безвкусицы; если бы на его месте оказался он, Ларисенок, то он бы дождался, когда жертва договорит до конца, и только потом, выдержав некоторую паузу, сказал бы, обязательно глядя при этом в глаза, то, что надо было сказать: "Всем похуй." Вот тогда был бы момент! Не ради себя, но ради сценического искусства Ларисенок, подталкиваемый к тому же энергией заходившего на 25 круг риффа Supermassive Black Hole, решил исправить положение, разыграть оскорбление, чтобы показать, как нужно выстраивать сцену.
- А ты чё такой дерзкий, сисечка моя? Хочешь по матеше вместо своего трояка парашу получить? Я могу устроить.
Ваня пропустил угрозу мимо ушей и даже не оторвал глаз от телефона.
- Бабушка-то еще здесь, - продолжил Ларисенок.
Тогда Ваня поднял голову и молча уставился на Ларисенка.
- Ты ебанулся? - наконец спросил он.
Но Ларисенок не ответил, он был приятно удивлен - Ваня сделал все как надо: выдержал паузу, правильно поставил интонацию, и - voila! - прекрасная сцена! Что мешало ему поступить так же в прошлый раз? Теперь Ларисенку осталось только грамотно выйти из положения, не разрушив атмосферу. Это было несложно: чтобы не уронить своего достоинства необходимо лишь внезапно уйти в себя, показать некоторую загадочность - младшую сестру ебанутости. Ларисенок поставил ногу на лавочку, задрал голову и задумчиво уставился в окно. На Ваню это произвело впечатление: он ничего не понял.
Прозвенел звонок. Уже стихли коридоры, а учительницы всё не было. Идея о том, что она запуталась в расписании и урока не будет, потихоньку проникала в мысли ребят.
- Двадцать пять минут осталось, - с надеждой сказал кто-то, но в этот же момент вдалеке послышался быстрый стук каблуков. Анька, согнанная Ларисенком и ходившая вперед-назад в начале коридора, направилась к кабинету. Девчонки спрыгнули с подоконников и встали около двери.
- Здравствуйте, - сказали все, когда учительница подошла с ключом к двери.
- Good morning, - ответила учительница, открывая дверь. - Проходите.
Все зашли в класс и расселись по своим местам. Ларисенок как всегда один сел за первую парту у окна. Он не чувствовал себя одиноко: сзади сидели его друзья, и ему стоило только развернуться на стуле, чтобы оказаться не менее близко к сидевшему на задней парте, чем его сосед. Ларисенок всегда считал так, что они сидят втроем.
- Никита, открой, пожалуйста, окно, - попросила учительница.
Ларисенок привстал и дернул ручку окна на себя. В классе заметно посвежело. Но пока Ларисенок открывал окно, сидевший сзади Сережа быстрым движением оттянул штаны Ларисенка за лямку, в которую вставляется ремень, и бросил в них подобранный им с полу кусок стирашки. Ларисенок автоматически потянулся к заднице искать упавший предмет и только через пару секунд понял, что он выглядит так, как будто лапает себя за задницу. С задних парт послышался ехидное шипение друзей-шакалов.
- Что такое? - спросила учительница.
- Ничего, - ответил Сережа.
- Ok. Let's begin our lesson, - сказала учительница, надев очки и приготовившись делать пометки в журнале. - Who is absent today?
- Everybody's here, - хором ответили девчонки.
- Ok, very well. - сказала учительница, раскрывая перед собой учебник. - Ваня, что было задано на сегодня, tell me please?
- It's is today we... - начал Ваня.
- Можешь по-русски.
- A. Дак кажется, прэктис бук...Щас... номер 3 и 5 в прэктис бук и диалоги.
Учительница закивала головой в подтверждение.
- So, dialogues and practice book... С чего начнем: с диалогов или с задания? - сказала она, обратившись к классу.
- С диалогов, - хором крикнули девчонки, потому что про practice book они все забыли.
- Very well, с диалогов так с диалогов... Who wants to be first?
Все уткнули носы в свои тетради. Учительница молча поглядела на часы - она решила дать минутку подготовиться.
- Никто не хочет? Маша, может, ты с Ваней? - сказала она, когда время вышло.
- Ой, мне бы чуть-чуть повторить, я сейчас не смогу, наверное, - замялась Маша.
- Хорошо. Сережа,  what about you?
- Да можно, чё, - сказал Сережа.
- Who is your partner, Сережа?
- Дык вон... Аня, наверное.
Аня - та, что брезгливо морозилась от Ларисенка - испуганно посмотрела на Сережу. Сережа сделал пофигистичную физиономию и кивнул в сторону доски, мол, да ладно, пофигу, пошли, чё ты.
- Anya, are you ready? - спросила учительница.
- Yes, - сказала Аня, медленно отрываясь от стула и еще медленнее отрывая взгляд от тетради.
- Ok, you are welcome.
Ларисенок приготовился скучать. Вдруг ему в голову пришла мысль.
- Вера Алексеевна! - сказал Ларисенок.
- Да, Никита? Дует? - спросила учительница.
- Нет, я хотел спросить, можно мне тоже в диалоге третьим лицом поучаствовать? Я все равно без пары, а тут вроде как бы дружеская беседа будет, интересно было бы попробовать. Последний урок же все равно.
Аня недоуменно посмотрела на Сережу.
- А вы сможете втроем роли разделить? С другой стороны... - Вера Алексеевна задумалась. - А что Аня с Сережей думают?
- Да мне то, чё, - сказал Сережа . - Мне без разницы, лишь бы побыстрей.
- А Аня?
- Н-ну, можно попробовать, наверное, - смущенно сказала Аня.
- Ну, ладно, Nikita, тогда please welcome, - сказала учительница и заинтригованно посмотрела на учеников.
Ларисенок не без труда протиснулся между партами, и все трои встали у двери (напротив доски стоял учительский стол; на английском доска почти никогда не использовалась, кабинет сам по себе был небольшой): Сережа и Аня - напротив друг-друга, перед Ларисенком, а Ларисенок - почти вплотную прижавшись двери.
- Begin, please, - скомандовала Вера Алексеевна.
Аня не расслышала. Она задумчиво смотрела в потолок и бубнила заготовленные фразы, губы ее едва заметно двигались. Сережа толкнул ее в плечо.
- А? - очнулась она.
- Начинай, - сказал Сережа.
- А. Hello, Sereja.
- Hello, Anya.
- Ээээмм...
Ну вот и все. Внезапное изменение обстоятельств, беспардонное вторжение Ларисенка, сбило все Анины планы, и представление о том, как должен развиваться диалог, улетучилось, как будто его никогда и не было. Аня судорожно пыталась вспомнить, что следовало говорить дальше. У нее упало сердце.
Ларисенок уловил беззащитный взгляд Ани и испытал странное чувство: ему стало ее жалко, и в то же время его сводило какое-то садистское удовольствие от того, что эта надменная и дерзкая недоступная девчонка, первая красавица в параллели, сейчас как запуганный ребенок растерянно потупила глаза и не может вымолвить ни слова. О лучшем моменте Ларисенок и мечтать не мог: единственный в группе, кто более или менее свободно владеет английским, он бросится Ане на помощь, снимет это тяжкое бремя диалога с ее хрупких плеч и возложит на могучие свои. Он уже представляет, как она благодарно смотрит на него и ее глаза блестят от слез. "Спасибо" - скажут ее глаза. Вот тут-то она и окажется в его власти: этологи утверждают, что самка, находящаяся перед лицом неминуемой гибели, выберет для спаривания не альфа-самца, а кого-то более скромного и благодетельного, как Ларисенок, чтобы он заботился о детях. Эта мысль дополнительным бонусом пролетела по нейронам Ларисенка. И все же, хоть он не хотел себе в этом признаться, сейчас он хотел чувствовать лишь одно - полную власть над той, что была к нему так холодна.
- Hello, Anya, Sereja, very nice to see you, - бегло произнес Ларисенок.
- Hello Nikita, - ответили оба. В голосе Ани он услышал нотки надежды - она ухватилась за брошенный им спасательный круг. Он продолжил:
- What a nice day, ain't it? You...
- Что значит ain't it, Никита? - спросила вдруг Вера Алексеевна.
- Ну, ээ, вроде isn't it.
- Ммм! Говори лучше isn't it, а то ребятам может быть непонятно. Go on, please, Sereja, don't be shy, - учительница будто забыла, что Ларисенок не договорил.
- Yes, the weather is very good, it is always be the last day in school, and this make day better too, - с ужасным акцентом сказал Сережа.
Ларисенок вновь решил взять инициативу в свои руки, Аня в ожидании смотрела на него.
- Anya, how is going? how are you doing today? Aren't you excited about the last day at school before vacation like Sereja?
- Yes. But we....
- Oh, pardon me, darling, we've gotta perform a dialogue about some serious topic, right? Would you kindly remind me of it?
- Yes, we did...we were had to make a dialogue about how we will be spending our summer vacation. Do like you like a summer, Nikita?
- You know, bae, the only thing I love 'bout summer is, actually, you walking more oftenly beneath my windows. As you stay there, on the pavement, my heart ascends and reaches the sky. If it could shine, then it would outshine the Sun.
- Very poetic, Nikita, - одобрительно кивнула Вера Алексеевна, единственная, кто полностью поняла то, что без запинки и акцента сказал Ларисенок. - But please stick to the topic.
Сережа, хоть и не успел разобрать половины слов, по интонации Ларисенка понял, что тот клеится к Ане. Это его возмутило, он ворвался в диалог:
- As for me, I like summer. This summer I will spend in лагерь in Крым.
Ларисенок прыснул: in лагерь! - надо же так сказать. Сережа разозлился. Он заскрипел зубами и, вызывающе глядя на Ларисенка, продолжил:
- Yes. You will sit home, ганд... Nikita, alone and I will lie on a beach of ocean and it will be cool and very fun. I will play football, basketball, пионербол, eat three time day beautiful food.
Ларисенок беззвучно захохотал. Он посмотрел на Аню, и ему показалось, что та как будто поняла, какую безграмотную глупость говорит Сережа, и что на фоне Ларисенка он выглядит клоуном. Аня улыбнулась. Ларисенок принял это на свой счет и улыбнулся в ответ. Сережа тем временем продолжал что-то говорить на своем инвалидном наречии английского языка, но Ларисенок уже не вдумывался в его слова. Диалог вышел на новый уровень: Сережа был клоуном, Ларисенок - героем, и Аня была почти у него в руках: Ларисенок контролировал ситуацию и мог расслабиться. Он вдруг вспомнил, что в наушниках до сих пор играет Supermassive Black Hole. Прежние сладостные ощущения вновь накатили на него. Ларисенок и сам не заметил, как начал извиваться влево и вправо, двигая бедрами. Он даже немного вытянул руку, которой мысленно скользил по покачивающимся в такт Аниным бедрам.  Игравшая в голове и наушниках мелодия все больше увлекала Ларисенка.
Когда настал ее черед говорить, Ларисенок, качаясь влево-вправо, тихо и нежно запел, как Беллами:
- Oooooh, you set my soul alight...oooooh, you set my soul alight...
Сережа недовольно покосился на Ларисенка, но тот был слишком увлечен, представляя как Аня извивается в танце напротив него.
- ...some pupils go to the dachas in summer, do you go too? - говорила Аня.
Сережа со злостью толкнул Ларисенка в плечо.
- Тихо, блядь, - шепнул Сережа  и тут же подхватил диалог. - Visiting grandmothers in the village I think is not a good way of spend the summer time but if... - Сережа запнулся, потому что Ларисенок на заднем плане в это время забубнил бэквокальную партию Беллами.
- ...glaciers melting in the dead of night...
Сережа тяжело задышал от злости: этот кретин выставляет его дураком!
- ..but if they are ill it will be good to help... - Сережа запнулся.
- ...and the superstars sucked into the supermassive... - продолжал бубнить ничего не подозревающий Ларисенок.
- ...them in garden and... Блядь, ты заебал! - заорал Сережа.
- Это что еще такое, Сергей? - встрепенулась Вера Алексеевна.
- Да хули он...да че он мешает-то? - негодовал Сережа, готовый ударить Ларисенка. - Бормочет че-то все, самый умный, что ли?
- Так, всё, хватит! Никакого воспитания! Садитесь на свои места, молодые люди, - громко заругалась учительница.
Все трое расселись по своим местам.
- А оценки какие, Вера Алексеевна? - миролюбиво спросила Маша.
- Ой, господи, оценки, - нехотя проговорила Вера Алексеевна, немного отойдя от возмущения. - Оценки: Никита - пять, Аня - три, Сережа - три. Очень много ошибок. Лагерь - camp, Сережа.
Ларисенок получил удар кулаком в спину.
- Дебил, блядь, - прошипел Сережа.
В скором времени инцидент забылся, как будто его и не было, и оставшаяся часть урока прошла в штатном режиме.
После урока ребята вышли на школьное крыльцо и стали обсуждать, кто куда пойдет и что будет делать. Мало-помалу группа редела: один за другим подростки уходили в летние каникулы. Скоро на крыльце остались стоять только Ларисенок и его друзья: Ваня, Сережа и еще пара человек. Девчонки прихорашивались в туалете.
- Жирный придурок, блядь, кто тебя просил третьим выходить? - начал Сережа. - Все настроение испортил, блядь.
- Прикольно же получилось, - ответил Ларисенок. - Аньке вон понравилось.
Сережа презрительно усмехнулся.
- Кому ты нахуй сдался? - сказал Сережа, и вдруг, вспомнив, как Ларисенок пытался сделать свой любовный репутационный капитал на его, Сережином, глупом из-за плохого английского положении, озлобился. - А об Аньке ты не пизди, а то получишь, бля.
Ларисенок сделал шаг навстречу. Он был уверен, что драться Сережа не решится, потому что Ларисенок мог запросто на него навалиться и придавить, так что никто бы его не поднял. Кроме того, не будем забывать, что он был внуком училки математики, их классной руководительницы.
- И что ты мне сделаешь? - медленно, с вызовом произнес Ларисенок.
Все произошло мгновенно: Сережа сбросил с плеч свой портфель и накинулся на Ларисенка. От неожиданности Ларисенок упал, и Сережа ударами и пинками стал скатывать его с лестницы. Ларисенок как огромный опрокинутый мешок кубарем покатился по ступенькам. Когда он оказался на земле, Сережа продолжил его пинать. Ваня и другие друзья стояли наверху и истерично хохотали. На шум выбежали девчонки. Аня, увидев, как пухлое тело с портфелем подвергается избиению разъяренным Сережей и пытается встать на колени, чтобы подняться (по-другому Ларисенку было тяжело), не сдержалась и тоже засмеялась. Услышав Анин голос, Сережа оглянулся на нее и улыбнулся. Он еще раз пнул Ларисенка и вернулся к компании.
Сбитый с толку, потрепанный Ларисенок с трудом встал на четвереньки и, зная о присутствии дам, попробовал героически похрустеть шеей, но почувствовал, что это ему не удастся - кружилась голова, и он не знал, куда ею крутить. Тогда он вспомнил, что в фильмах в такие моменты отмутуженный герой обычно сплевывает кровью, поворачивается к злодею и говорит что-нибудь в таком духе: "И это все на что ты способен?". Ларисенок решил попробовать, уверенный, что Сережа разбил его лицо в кровь. Он набрал полный рот крови и плюнул. Но вместо крови из его рта свесилась тягучая слюна, похожая на длинную соплю. Поняв, что он опозорился, Ларисенок спешно попытался как бы довыплюнуть слюну, но она никак не хотела рваться, а все тянулась и тянулась до самой земли. Ничего не оставалось, как снять ее с губы пальцами.
- Фууу!! - заверещали девчонки. - Пойдемте отсюда.
Компания стала расходиться. Друзья Ларисенка пошли направо - на остановку, чтобы доехать до Стрелки, а девчонки - налево, гулять.
- Пока, Сереж, спишемся вечером, - улыбаясь крикнула Аня.
Сережа обернулся, кивнул в ответ и крикнул "Пока!".
Прошло 15 минут прежде, чем Ларисенок смог встать. Он был весь в пыли, но на нем не было ни единой капли крови - Сережа лишь, что называется, немного помял его. Отряхнувшись и поболтав головой, Ларисенок подобрал валявшиеся около кустов свои большие зеленые наушники и поковылял к бабушке.
- Опять с друзьями поцапался? - недовольно спросила бабушка, когда Ларисенок вошел на кухню, где она готовила пирожки с рыбой.
- Да Серега накинулся ни с того ни с сего. Быдло, блин, - выдохнул Ларисенок, садясь на стул.
Бабушка усмехнулась.
- Когда же ты угомонишься? Из-за Анны поди?
Ларисенок отвел глаза.
- Не пара она тебе, Никита, не пара. Ты же видишь, какая она? Красавица! А как себя держит! Не по зубам она тебе, слышишь? Не по зубам. Тебе кого-нибудь попроще надо, приглядись к младшеклассницам, вот там девчонки хорошие.
- Да не нужны мне твои девчонки, я только..это..обидно, что упал, а то я бы ему нормально врезал...
- Хватит жаловаться, пятнадцать лет, а он все жалуется.
- Да я не жалуюсь, - запротестовал Ларисенок.
- Все, не мешай концерт смотреть, - сказала бабушка.
Вечером, когда Ларисенок лежал с бабушкой на одном диване (квартира была однокомнатная и жила в ней бабушка одна; Ларисенок часто приходил к ней ночевать, особенно, когда дома было нечего есть), он, было, снова затеял разговор.
- Ба?
- Что? - лениво отозвалась бабушка.
- Ты Серегиной-то мамке на родительском собрании в следующем году скажи, чтоб она его, ну это, чтоб он не лез ко мне больше.
Молчание.
- Ба!
- Никита, сейчас домой спать пойдешь!