Зарисовки из быта Гигахруща.

Училка прошипела список заданий на дом и отпустила с урока. Все молча собрались и направились по домам. В школе старались не шуметь - не переходили на крик и не использовали звонки для начала/окончания уроков, чтобы не упустить и не спутать оповещение самосбора. Если бы не это, за свои выходки весь класс увидел бы на деле значение слова "скандал". 6А-класс угрюмо побрел через коридор по домам.
Санек прошел мимо полусонного ликвидатора и направился в сторону лестничного пролета. Т.к. под то, что называется "школой" нужно довольно много пространства, ее помещения располагались по обе стороны от главного коридора, перекрывая собой этаж поперек. Нельзя было отрезать всю ее территорию гермодверями, иначе жизнь на этаже станет затруднительной. Поэтому сквозной коридор обычно держали открытым, а на входах дежурили ликвидаторы, чтобы в случае чего тут же изолировать школу. Но поскольку 284 этаж был вполне спокойным местом, то в основном они следили, чтобы малолетки нигде не накуролесили, или просто дремали.
Через 120 метров лестничная клетка, потом 20 этажей вверх, еще 1,5км по коридору. Вот дверь с номером 4677 - он дома. Заскрежетал гермозапор и дверь с до боли знакомым шорканьем приоткрылась - Санёк протиснулся в жилой блок. По меркам гигахруща это были апартаменты комфорт-класса - комната квадратов на 15, небольшое, но отдельное помещение под кухню и даже свой собственный санузел. Большинство одноклассников жило в коммунальных жилблоках, по 5-10 комнат с общей кухней и душевой. Ему же повезло - такие хоромы остались после отца, который погиб, когда Саньку было год или два. Батя работал в каком-то отделе снабжения, часто пересекался с ликвидаторами, в общем был не последним человеком. Но как и многие другие, в один не очень прекрасный день попал под самосбор. И вот уже 10 лет они с матерью Полиной живут тут одни. Мамка работает в медсанчасти, что пятью этажами выше. Обеспечение там значительно хуже, чем в отделе снабжения (как и на любой другой работе), так что приходится искать подработки, чтобы растить ребенка. Такими подработками стали частные физиопроцедуры - разработка мышц после травм, мануальная терапия, массаж... По крайней мере так она говорила.
Похоже в этот раз снова кто-то пришел на сеанс процедур - в прихожей стояли тяжелые армейские ботинки, дверь в комнату была плотно закрыта, но оттуда все-равно доносились приглушенные звуки какой-то размеренной возни.
Санек сел на кухне за обеденным стол из дсп со старым, давно выцветшим и потрескавшимся пластиковым покрытием. Хотелось чего-нибудь поесть, но мать была занята. Нужно себя чем-то занять. Он взял свой поношенный школьный портфель и решил попробовать сделать домашку. Но тут же в голове всплыл недавний разнос всего класса от училки на уроке, и что-либо делать сразу перехотелось. Тем более завтра суббота - можно не торопиться.
Безделье томило. Скрипы мебели за стеной и приглушенные вздохи еще больше раздражали. Тогда пацан схватил табуретку, вышел в прихожую, залез в антресоль, вытащил из-под завалов всякого хлама пожелтевшую пластмассовую коробку с красным крестом, вернулся в кухню. В старой аптечке конечно же не было никаких лекарств - там хранились абсолютно бесполезные вещи, но никто в семье не решался их выкинуть. В лотке лежала фотокарточка мужчины в военной форме - мать говорила, что это фото отца. Еще там лежали несколько нагрудных значков с непонятной, но какой-то притягивающей символикой, скорее всего тоже отцовских. И самое главное - полупрозрачные полимерные ленты с перфорацией по бокам. Некоторые были смотаны в бочонки, некоторые нарезаны на маленькие кусочки и уложены в пластиковые рамки. Если посмотреть в них на свет, можно было различить изображения. Картины были поистине фантастические - люди стояли в каких-то настолько гигантских залах, что не было видно потолка и стен, и все было залито ярким голубым светом. Также виднелись какие-то строения. Судя по их внешнему виду, они походили на корпуса Гигахруща, но были просто крохотные - этажей пять в высоту максимум и метров 60 в длину. И почти каждая панельная плита имела проем, закрытый стеклом.  Ещё были какие-то странные объекты на земле. Они казались  порождениями самосбора - на одних изображениях выглядели как множественные черные кривые руки, растущие сами из себя, на других они же, но в каком-то зеленом налете или плесени. Удивительно, но люди их совсем не боялись и даже иногда обнимали. Санек пару раз пытался разузнать у матери, что на пленках и откуда они взялись. Та говорила, что это отцовское, и были у него еще до свадьбы. А что за место на них изображено - не знает. В школе поговаривали, будто у кого-то тоже есть такие штуки, и на них запечатлен вовсе не Комплекс, а мир за пределами Гигахруща. Правда, этим пустословам все-равно никто не верил.
Пока Саня разглядывал раритеты и тщетно силился в меру своих скудных опыта и фантазии понять, что же на них такое, прошло где-то полчаса. По полу заскребла перекошенная комнатная дверь, и в прихожую вышел здоровенный лысый мужик. Он был по пояс голый, на правом плече синела расплывшаяся от времени и некачественной краски татуировка, но на ней все еще можно было разобрать щит и противогаз - эмблему одной из групп ликвидаторов. Это был дядя Костя - старый знакомый, который часто захаживал. Санек помнил его столько же, сколько и себя.
За ним вышла и Полина в медицинском халате, застегнутом наспех - пуговицы продеты не в свои петли, и было заметно, что накинут он на голое тело.
-Здорово, боец! - весело загремел гость, завидев пацаненка.
-Здрасьте - несколько безразлично ответил мальчишка.
Мать-было тоже вышла в прихожую, но неожиданно увидев сына, отшатнулась назад в дверной проем и стала приводить в порядок свой внешний вид.
-А гляди, что у меня есть! Оп! - натянув футболку, здоровяк открыл клапан своей сумки, достал оттуда жестяную банку и кинул Саньку. Тот ее неловко поймал - на банке красовалась бумажная сине-голубая наклейка с надписью "Молоко сгущенное". Почти сокровище! Это было дико вкусно и ни в какое сравнение не шло с обыденным пищевым концентратом. Одна такая штука могла превратить целую неделю в праздник, а то и месяц, если быть экономным. На торце обычно была проштампована дата изготовления. Но во всех, абсолютно во всех случаях год производства был либо сбит, либо не пропечатан вовсе, информации о заводе-изготовителе тоже не было. Такая же история и с еще одним деликатесом - говяжьей тушенкой. Она тоже была чем-то божественным, и почему-то на ней тоже всегда была неполные дата и место производства. Никто никогда не знал, откуда берутся эти банки и из чего вообще делается их содержимое. Мать говорила, что отец в свое время много приносил такой еды, т.к. этим как раз занимался отдел снабжения. Но про источники им было запрещено рассказывать - строгая секретность.
Увидев столь ценный дар Саня был уже не так безразличен, но ответил все еще очень кратко - С-спасибо.
Ликвидатор надел свои громадные ботинки, приобняв Полину за талию, попрощался с ней и вышел. За ним снова загремел гермозамок. Когда в жилблоке не осталось посторонних, женщина зашла в ванную. Громко зашумела вода. Минут через 10 мать вышла на кухню - уже в домашнем свитере, потерявшем форму и цвет за долгие годы носки. В другое время и в другом месте ее можно было назвать очень привлекательной женщиной - худощавая, с тонкими чертами лица, прямые каштановые волосы ниже плеч. Но жизнь в комплексе накладывает свой неизгладимые отметки - в 31 год по лицу побежали многочисленные морщинки, сухая кожа плотно обтягивала длинные тощие пальцы, глубокие ямы ключиц, выступающие скулы на иссушенном лице, отчего она больше походила на скелет. Картину дополняли непроходящие темные круги под глазами. А сейчас еще и сами глаза покраснели - похоже, она только что плакала.
Ее взор упал на фото погибшего мужа.
-Зачем ты опять это все достал? Давай убирай - сказала она плохо скрываемой обидой, - сейчас есть будем. И пока руки сына были заняты упаковкой памятных вещей назад в аптечку, она молча взяла сгущенку и убрала ее в верхний шкаф - Саня лишь успел проводить разочарованным взглядом банку. На столе появились две тарелки, а в них плюхнулись порции дымящего бесформенного варева из пищевых волокон и концентрата белка, типичной пищи обитателя Гигахруща.
-Как день прошел? Что в школе было? - задавала дежурные вопросы усталым голосом. Разговор явно не клеился - Санек не сильно хотел распространяться по поводу последних залетов, а матери сейчас хотелось побыть одной. Быстро доев свою порцию баланды, мальчишка побежал в комнату, а женщина наедине со своими мыслями осталась прибирать на кухне.
Малец бросил захваченный из прихожей  портфель под старенькое кресло-кровать, которое приходилось ему и сидением у письменного стола, и спальным местом в разобранном виде. Хотелось включить телек, но комната была перегорожена складной деревянной ширмой, за которой стояла  еще не убранная кровать мамки. А она дико бесилась, когда Санька совал свой нос в ее вещи. Пришлось просто усесться в своем кресле. От минутного пребывания без дела в голове завертелись разные мысли. Вскоре из них остались только образы строений с пленок. Ему вспомнились панели со стеклом. Любопытство взяло верх - он встал и, стараясь издавать минимум шума, зашел за ширму, подошел к дальней стене комнаты:  там стоял телевизор на треноге, а за ним висел старый затертый ковер. Приподняв нижний край ковра, Саня стал осматривать поверхность под ним - стена была плохо оштукатурена, и кое-где можно было найти стыки, где бетон переходит в кирпичную кладку. Причем по этим по следам можно определить, что панель имела вырез как раз такой, как на пленках.
Послышались приближа.щиеся шаги - мальчишка мигом вернулся в свой угол, чтобы не получить взбучку. Вошла мать, стала прибираться за ширмой, потом убрала и ее. Можно наконец включить телек - в черно-белой ряби, пересекающейся разными полосами, можно было различить какие-то фигуры - люди по пояс наклоняют головы и наверно что-то говорят. Что именно - неясно, из посаженного динамика доносится только шум радиопомех. Но даже в таком виде это было почти что главное развлечение. Дальше вечер протекал вполне обыденно: мать сидела на своей кровати и в сотый раз читала какую-то потрепанную книжонку (или по крайней мере делала вид, что читала); сын разглядывал мутные картинки на пучеглазом экране телевизора.

На следующее утро Санек проснулся позже обычного - мать уже ушла на дежурство. На кухне стояла утренняя порция баланды, которую нехотя, но пришлось съесть. Впереди была целая свободная суббота и нужно было придумать, как ее провести. Но долго размышлять не пришлось. Очень скоро в гермодверь постучали - на пороге стояли одноклассник Витян, какой-то мутный тип из параллельного класса, вроде его звали Женя.
-Здарова. Че делаешь? Пошли с нами - я тут недавно одну нычку нашел - заценим. Витян не особо собирался слушать  ответы на свои вопросы. Но так как все-равно делать было особо нечего, Санек быстро согласился, собрался и вышел из блока. Только захлопнув дверь, он увидел что в тени у стены стоит еще кто-то третий. Этим третьим оказалась здоровая девка головы на полторы выше всех с пересушенными перекисью волосами. Это была Лера из 9 класса. Сирота - ее родители, как нетрудно догадаться, тоже погибли во время одного из самосборов лет семь назад. Ее на попечение забрала какая-то дальняя тетка, которой было по большому счету наплевать на девчонку. Так что последние годы она была практически бесконтрольна, отчего в школе ее имя стало синонимом проблем и неприятностей. Такая компания несколько насторожила Санька. Витян бахвалисто ткнул кистью второго типа в плечо и заговорчески сказал Саньку:
-Гляди, че у нас есть.
Жека расстегнул до середины ворот ветровки и показал спрятанную за пазухой бутылку водки. Теперь дела становились еще хуже. Заметив, что один начинает сомневаться, остальные стали давить и брать на слабо. В итоге Саня все-таки поддался и решил идти.
Компашка отправилась в путь - зашла на ближайший лестничный пролет, поднялась этажей 25 вверх и оказалась на каком-то техническом ярусе. Здесь не было привычной компоновки жилблоков. Вместо этого были пустые коридоры тускло освещенные красными фонарями. Где-то каждые пятьдесят метров встречалась широкая площадка, на каждой стене которой была гермодверь. Ребята прошли четыре или пять таких площадок - Саня не обратил внимания, т.к. шел за остальными, особо не запоминая дорогу. В нужном месте одна из гермодверей была приоткрыта. Да и в целом выглядела ржавой и убитой. Скорее всего ей не пользовались уже несколько лет. За ней оказалось захламленное темное помещение - пробираться дальше приходилось на ощупь. Где-то нужно было спрыгивать вниз с уступа, возможно на этаж ниже, где-то подниматься по приставной лестнице. Сашок уже готов был повернуть назад, но окончательно потерялся и вряд ли смог бы вернуться без остальных - оставалось только идти дальше. Спустя минут 40 таких блужданий они наткнулись на решетку, перекрывающую путь дальше. Витян отошел куда-то в угол, погремел там мусором и вернулся со стальным прутом, быстро нашел брешь в креплениях решетки и отогнул ее, давая возможность пробраться остальным на другую сторону, потом просунул прут, и уже ту же операцию повторил Жека, впустив Витяна. Скорость, с которой они пробрались, говорила, что пацаны преодолевают эту преграду не впервые. Еще пара завалов, и компашка вышла на всем привычные лестничные пролеты, но захламленные и тускло освещенные. Спертый воздух здесь пах гарью. Стены облупились больше обычного и по ним ползли буро-рыжие пятна плесени. Предстояло пройти еще два этажа вверх. Но с каждым шагом эта идея нравилась Саньку все меньше и меньше - плесень быстро сменилась на черные пятна сажи, а вскоре и на какие-то странные следы: не то брызги черной краски, не то следы гигантских искривленных ладоней. В кривом свете закопченной мигающей лампочки проступили цифры 334. И тут у парня перехватило дыхание. Два года назад все  гудели о самом сильном инциденте за последнее время. Самосбор захлестнул такую гигантскую территорию, что от сектора Г-В-95 (в котором жили все из этой компашки) влево и вправо на многие километры шли сообщения от групп ликвидации о максимальной степени поражения. Устранения последствий шли около месяца с многочисленными  рецидивами и потерями среди ликвидаторов. Часть этажа была перекрыта пенобетоном, часть же оставалась недоступной , превратив его в лабиринт. В итоге было принято решение признать уровни 332-336 карантинными и изолировать их от остального комплекса - были забетонированы все лестничные проходы в запретные зоны. Для некоторых лифтов замуровали выходы на этих этажах, для других же просто перекрыли шахты на уровнях карантина. Непонятно, как вообще появилась возможность пробраться сюда, а тем более детям - по злому умыслу, или чьей-то халатности. Но сейчас это уже было не так важно.
В первый раз за весь Саня в слух предложил одуматься и повернуть назад, но тут же в ответ получил убийственный аргумент: “Ты че, ссышь?” В этом возрасте быть уличенным в трусости еще хуже, чем сгинуть в пучине самосбора. Так что пришлось лишь набрать побольше воздуха в грудь и пойти дальше. Тем более, что оставалось совсем недалеко. Школьники вошли с лестничного пролета в основную часть корпуса. По идее здесь должны были быть жилблоки, но этаж изуродовали до неузнаваемости - где-то стены разрушены, где-то возведены новые из пенобетона, весь пол в обломках стройматериалов, кругом валяются выбитые гермодвери, решетки, обуглившиеся пожитки бывших обитателей, даже попадаются предметы, напоминающие человеческие останки - Санек старался держаться от них подальше. По этим руинам все преодолели еще метров четыреста - в воздухе что-то поменялось, а впереди появился непривычный серый свет. По мере приближения он становился все ярче.
 И вот школьники очутились на месте. Очередной лестничный пролет (точнее замурованный выход на него), но напротив него не типовая стена, а площадка без торцевой панели - пол вынесен на метр вперед за пределы комплекса и огорожен забором из прутьев (наверно в каком-нибудь ином мире это место назвали бы балконом). Санек забыл все свои страхи и завороженный подошел к ограде. Глаза резал пусть и тусклый, но невиданный ранее серый свет. Воздух был намного прохладнее, чем в Гигахруще и пах совершенно по-особенному, чем именно - детям было не известно. Он задувал в помещение, шевеля волосы и создавая гул в ушах, совсем не такой, как от систем вентиляции. Но самое впечатляющее - это вид, который открывался с этого места. На пятьдесят метров вперед и на многие километры в стороны не было ничего. Конечно, через пятьдесят метров взгляд упирался в стену бетонных плит другого корпуса Гигахруща, а вверх-вниз и влево-вправо все было расчерчено квадратиками панелей того второго и своего корпусов. Но сам факт присутствия гигантского пустого пространства между корпусами повергал в шок человека, проведшего всю свою не очень длинную жизнь в узких коридорах и маленьких комнатках. Он посмотрел вверх - метрах в 25 над ними висело белое облако, застрявшее в бетонной ловушке. Еще одно застыло метров 150 ниже их этажа. Саня смотрел на него, смотрел вокруг и не мог увидеть низа комплекса - все растворялось в тени и перспективе, становясь неразличимым. Осознание своей ничтожности перед этим колоссом захлестнуло и перехватило дыхание. И в этот момент Витян самым ублюдским образом подошел сзади и с резким “Бу!” подтолкнул Санька  в спину. Сердце чуть не разорвалось, а руки до крови вцепились в перила. Компашка загоготала, а парень решил не испытывать судьбу и отойти от края.
Бутылка была уже открыта и все трое успели  отхлебнуть. Осталась очередь Санька. В другой раз он бы ни за что не стал пить, зная, что с ним сделает мать. Но теперь, когда он стоял в сердце карантинной зоны и видел столь грандиозные виды, водка уже не казалась таким страшным грехом. Он взял бутылку, сделал глоток, будто пил воду, и тут же пожалел об этом. Жидкость обожгла горло, перехватила дыхание и скрючила мальчишку пополам, заставив его захлебнуться кашлем. Жека тут же подхватил бутылку, чтобы не расплескать ценную жидкость, и оставшиеся трое снова расхохотались. Дальше весь фокус переключился на алкоголь - спирт очень быстро ударил в слабенькие мозги, все размякли, пошли какие-то сплетни и пустые разговоры. Витян явно пытался строить из себя крутого парня и подкатывать к старшекласснице - та его со смехом отшивала. Мутный Жека то и дело вставлял свои неуместные комментарии. Саньку на это было глубоко наплевать - он снова подошел к балкону. На этот раз он обратил внимание, что не все панели комплексов из монолитного бетона. Кое-где видны замурованные проемы, как у него дома, кое-где они забиты всяким хламом.  а кое-где в корпусе напротив даже зияли чернотой пустые окна. Также в паре мест виднелись такие же выносные конструкции, на которых он сейчас стоял, но там они были забетонированы. Этот факт снова поднял в воспоминаниях пленки. Для чего же нужны были эти дыры и почему их замуровывали? Какие-то мысли пытались закрепиться на краю сознания, но это было очень тяжело - в голове во всю бушевал спирт. Мальчишка с отсутствующим взглядом отошел внутрь корпуса и так прошел мимо остальных своих спутников, что его странный вид не могли не заметить.
Явно устав от тупых подкатов, а заодно и с целью  вызвать ревность у горе-пикапера, Лера решила переключиться на Санька.
-Эй, ты че там увидел? - проскрипела она не по-девичьи хриплым голосом.
-А?.. Я? Вы видели эти дыры в стенах? Большинство заложено, но некоторые нет…
-И че?
-Ну вы слышали истории, что есть мир за пределом Гигахруща?
-Пффффф, типа какие-то картинки на лентах? Ты веришь во всякую хуйню.
-Нет, не хуйня - я сам их вчера смотрел, у меня дома есть…
-У тебя? Да ты гонишь. Откуда они могут быть?
-У меня есть старая коробка. Говорят, от бати осталась - я вчера ее доставал, пока… - и тут, как говорится, Саню понесло. Затуманенный рассудок вместо того, чтобы говорить о сути, поплыл по второстепенным событиям вчерашнего дня.
-Пока мамка делала физиотерапию дяде Косте.
-А у тебя мать в медчасти работает? - насторожилась Лера. Такой поворот разговора ей нравился больше дурацких проемов.
-Да, а что?
 К своим шестнадцати годам она успела побывать много где, в том числе и на самом дне. Так что прекрасно знала, что это за физиотерапия, кто ей занимается и сколько берет за это. Она начала смеяться в нос, издавая квакающий звук.
-А знаешь, что это за процедуры? Давай я покажу. - Не дожидаясь ответа она поднялась с пола, пошатываясь в алкогольном угаре подошла к Саньку и стащила с него штаны. Оставшиеся двое взорвались диким ржачем. Но потом она присела и обхватила губами член Сани. Ржание сменилось на шипение одного и одобрительным завыванием другого, переходящем в визг гиены.
Сам счастливчик не понимал что происходит - этот хохот его раздражал, но большую часть мыслей утопила пьяная мгла, тело реагировало на все происходящее по своим законам.
Девчонка продолжала методично двигать головой.
Перестав истерично гоготать Женек опять выдал свой дурацкий вопрос:
-И как он на вкус?
Лера освободила рот, шумно выдохнула и ехидно ответила:
-Как красный концентрат. Сладенький.
Сладенький… Смысл этих слов дошел до пьяных мозгов секунд через 10, когда уже у всех четверых появился сладковатый липкий налет на губах. Весь хмель мигом улетучился. Санек моментально натянул штаны. Витян подорвался и побежал вглубь корпуса, метнулся вправо, но быстро почувствовал нарастающий характерный запах мяса в том направлении и рванул в другую сторону. Сразу за ним побежал Жека, но так как он сидел дальше всех от коридора, ему нужно было обойти оставшихся двоих. И этот идиот решил проложить свой путь прямо между ними. Санек уже стоял на ногах у стены, так что он просто уперся спиной в опору и практически тут же сорвался с места. А вот Леру, сидевшую на корточках опрокинуло на разбросанные по полу осколки бетона.
Ей потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и подняться. К этому моменту парни убежали довольно далеко.
Т.к. этаж был полуразрушен, укрыться в нем было практически негде. Единственный выход - это лифты с изолированными шахтами. И им чертовски повезло, что один из таких лифтов два года назад так и остался стоять на 334 этаже. Ребята стали руками разжимать двери и по одному проходить внутрь. Лера почти их догнала - ей оставалось метров десять, когда последний протиснулся внутрь и двери захлопнулись. Она подбежала к шахте, начала тарабанить руками по створкам и кричать: “Откройте! Откройте!”. Санек кинулся раздвинуть двери изнутри, но тут же получил удар в скулу, отлетел вбок и сполз на пол. Пока он приходил в себя, Витя достал запорный прут и заблокировал створки - теперь их открыть непросто. Затем развернул эвакуационный набор, которым оборудовали все лифты, вынул из него мембрану и стал герметизировать вход в лифт.
В это время мольбы снаружи не утихали:
-Откройте! Прошу вас, откройте! Пожалуйста!
В какой-то момент членораздельная речь перешла на исступленный вой, стучание ладонью по створкам превратилось в удары кулаком. Трое в лифте замерли в оцепенении - никто не мог пошевелиться. Вой все не утихал. Наоборот - с каждым мгновением становился все безумнее. В какой-то момент в нем появились призвуки, будто голосовые связки начали лопаться от перенапряжения. А затем и вовсе начал менять высоту, стал более низким и еще громче - теперь это был уже вой какой-то твари. Удары становились все сильнее, явно превышая силу, которую могло развить тело девятиклассницы. Саня подумал, что это конец - запорный прут просто блокирует дверь, но не делает ее  ударопрочной, а мембрана - это хоть и герметичная, но всего-лишь  пленка, она не сдержит  то, что ворвется снаружи. Створки лифта уже фактически хрустели под таким натиском.
Так прошло еще секунд пятнадцать, хотя показалось - целая вечность. Вой стал стихать, как и сила ударов. Вскоре они превратились в глухой хрип и царапанье по двери, а затем и замолкли совсем.
Оцепенение прошло и накатило состояние аффекта. Санек вскочил, схватил Витяна за шею, пытаясь его задушить. но всю силу вложил не в захват, а в крик:
-Ты ее убил! Убил! Мразь! Что ты сделал?!
И тут же получил еще один удар - на этот раз в солнечное сплетение. Спазм повалил его на пол, а в тело со всего размаху влетел носок ботинка. Подключился и Жека, но тот тыкал ногами  куда попало, особо не прикладывая усилий. Витя же бил со всей силы - пинал в живот и солнечное сплетение, пока Саня не выплюнул из желудка водку и остатки завтрака и не начал задыхаться. Затем схватил его за грудки и яростно прошипел:
-Попробуй только проболтаться, что здесь произошло, и я тебя размажу так, что сам захочешь в самосборе сдохнуть!
Пар вышел. Все отдышались. Нужно было думать, что делать дальше - в герметичном лифте становилось трудно дышать. Но открывать двери никто не хотел. Единственный выход - потолочный люк. Витя оттолкнул ногой скрюченного Санька, чтобы стать поудобнее, потянулся вверх и схватился за рукоятки потолочного запора. Усилие - рукоятки давно не использовали, и они не поддавались. Еще большее - и наконец со скрипом металла по металлу затворы повернулись, тут же зашуршал распрямляющийся уплотнитель, пуская внутрь относительно свежий воздух. Некоторе время все принюхивались. Кажется специфического запаха уже нет, инцидент закончился. Ну или по крайней мере самосбор не попал в шахту. Дальше нужно было вылезти на крышу лифта, протиснуться между ним и стенкой короба и спуститься по коммуникациям на два этажа ниже. И главное - нигде не сорваться, так как при изоляции шахты никто не заботился о красоте, и из этой бетонной пробки внизу торчат полуметровые стержни арматуры, на которые не очень хочется напороться.
Двое выбрались на крышу. Санек поднялся на ноги и неуверенно посмотрел вверх - после того, что сейчас случилось, он небезосновательно полагал, что его здесь просто кинут. Но нет - видно, все уже остыли. Его вытянули на крышу. Дальше начался непростой спуск вниз на 9 метров. Но он прошел довольно просто - в 11-12 лет чувство опасности притуплено, а после недавно пережитого подобные выходки кажутся чем-то вроде игры “не наступай на стык плиток”.
Вот уже 332 этаж. Разжали створки - выбрались, быстрая перебежка по злополучным коридорам, снова захламленный в плесени и копоти лестничный пролет, темные норы и лазы, решетка, которую нужно отогнуть, опять темные проходы. И наконец - тот технический коридор с площадками и красными фонарями. Отсюда уже можно самостоятельно добраться до дома. Здесь  (почти)  безопасно. Осознание этого факта, как и осознание всего, что сегодня произошло, сплелись в узел где-то в желудке, прокатились комом по горлу и ударили тупой болью в скулы. Не в силах больше терпеть, Саня остановился и просто за рыдал. Он молчал, но из глаз и из носа полились слезы и сопли как из крана. Его спутники не преминули воспользоваться случаем, чтобы еще раз донести свои угрозы:
-Запомни, падаль. Только пикни - и тебе хана.
Хотя это больше было похоже на прощание. После этих слов, они убежали и Саня остался один.
Переведя дыхание, он уже на автомате преодолел оставшиеся 25 этажей до дома. Закрылся в жилблоке и упал на свое кресло. В голове опять зазвучал истошный вой “Откройте! Откройте!”. И снова, и снова - от него нельзя было избавиться. Он видел, как ломаются створки лифта, в щель протискивается искалеченная рука из которой растут другие черные руки, хватает его за лицо. Он кричит, отбивается. Открывает глаза - видит руку матери. Она уже вернулась с дежурства - значит  прошло часов семь. Все это время Саня провел в бреду, температура поднялась до 40 градусов.
 Следующее воскресенье он провел, не вставая с постели, пока мать носилась вокруг него, отпаивая лекарствами.
В понедельник опять в школу. И без того скучные уроки утонули в бездне событий прошлой субботы. Он сидел и тупил в пустой лист тетради на очередном занятии, как вдруг дверь в кабинет открылась. На пороге стояла здоровенная фигура дяди Кости:
-Александр Шилов здесь? На выход!
Саня встал и под недоумевающие взгляды всего класса вышел. В коридоре стояли  еще двое ликвидаторов в какой-то необычной форме - на рукавах у них были шевроны “группа дознавания”. Дядя Костя отвел школьника в комнату, отведенную под учительские нужды - сейчас в ней никого не было. Завел мальчишку внутрь и, показав напрникам, что справится один, закрыл дверь.
-Здоров, боец! Как жизнь? Что нового?
-Ничего.
-Совсем ничего? А как выходные провел? Где в субботу был?
Сердце заколотилось быстрее.
-Дома сидел.
-Целый день?!
-Да, уроки делал…
-А одноклассника видел своего? Виктора Перова? С ним еще один парень был… Евгений К... Клюев, да, Клюев.
-Нет.
-Скажи, а не в курсе, куда пропала Валерия Острогова? Она в твоей школе в 9 классе учится.
-Я про нее первый раз слышу.
Саня понял, что ликвидаторы уже все знают, но все равно боялся говорить правду.
После короткой паузы дядя Костя. встал из-за стола:
-Ну ладно, раз ты ничего не говоришь - я пойду, - задержался на секунду у двери и произнес, чуть повернувшись:
-Зря ты мамку так расстраиваешь - раньше самосбора ее в крематорий загонишь. Она у тебя хорошая.
Саня посидел еще какое-то время в пустой комнате и вернулся в класс. Только сейчас он заметил, что Витяна нет на уроках. На переменках пошли слухи, что ликвидаторы в таких же необычной форме приходили в субботу ночью к этому Жеке из параллельного класса. Говорят, выселили всю семью из жилблока и увели непонятно куда. А в воскресенье уже забрали Витьку.