Ее привязанность к Старшим сестрам не прошла впустую. Темные обучили многому. Теперь она могла дышать с набитым ртом, обслуживая Озерника, могла подмахивать пристроившемуся позади уроду, расслабив сокровенное, могла пережить эти долгие минуты наедине с врагом и не сорваться. Не сломаться и стать безвольной куклой, просто терпеть и ждать.
	Офицер навалился всем телом, вдавив Рену в стол и, пыхтя от натуги, вгоняя себя вновь и вновь. Грубо, жестко, используя ее как простую дырку. Не чета нежному мужу – она купалась в его любви, и этого хватало с избытком. Совсем не ровня Госпоже, с ее тонкими, безумно длинными пальцами и целым набором игрушек.
	Она смотрела в зеленые глаза мужчины, а тот в ее. Слегка блестели в свете лампы звездочки полицейского. Лужицей в глазнице скопилась кровь, вытекшая из простреленного черепа, но она не отводила взгляд, подмахивая и слабо постанывая его убийце. Тот шарил по телу, залезал под разорванную одежду и щупал все, что только хотел. Получалось отвратительно.
	А день-то начинался хорошо. Не сыпал пепел, прошли севером дожди. Сквозь окутавший небо дым пробивалось солнце, освещая небольшой пограничный городок. Вдали блестели гусеницы железнодорожных составов, замерших на сортировочной станции. Тихое утро с громким продолжением.
	Первые танки въехали на улицы к часу дня и, не останавливаясь, умчались дальше, стальной змеей прогрохотав по асфальту. На смену им пришли забитые солдатами грузовики и броневики. Новенькая форма, еще не заляпанная до самой крыши техника – новобранцы. А Рена только вышла из дома, собрав сумку с забытыми мужем документами.
	— Вот и они, — вздохнула ее соседка, немолодая женщина с усталым взглядом. — Сколько лет прожили, а теперь катаются как у себя дома.
	— Дерьмово, — с отточенной прямотой согласилась девушка. — У вас оружие есть какое?
	— Конечно есть, куда приличной женщине в наше время без пистолета? — слабо улыбнулась та. — Запрусь дома, и тебе бы так сделать. Дождешься своего, полиция им всяко будет нужна.
	— Нет. Обещала прийти и приду, — Рена подкинула сумку, устраивая ее поудобнее. — Хера с лысого они меня остановят.
	Дождавшись, пока не освободиться дорога, она торопливо застучала каблуками. В воздухе витал пепел, но пятислойная маска защищала ее вполне неплохо. Очки забыла. Девушка вспомнила об этом почти сразу и, сплюнув, лишь ускорила ход. Тут не до мелочей.
	Полицейский участок встретил ее гробовой тишиной. Мобилизация забрала многих. Осталось всего шестеро на весь город. Одним из них и был ее муж, неожиданно ставший главным сержант. Делами засыпало по горло, особенно когда в очередной раз рухнул фронт. Он чаще оставался на работе, чем возвращался домой, но выкраивал для Рены немного времени.
	А с запада уже доносился гул дизельных моторов. Она тряхнула головой и забежала в здание. Сбросила капюшон, пригладила густые, почти черные волосы и вышла из тамбура, цокая навстречу сержанту.
	Усталость его не пожалела, разукрасив глаза синяками от недосыпа. Чернела щетина, от мятой, давно не стираной формы несло потом, прилично смотрелся только каштановый ежик на голове. Будто постарел на десяток лет и вплотную подбирался к сорока годам.
	Но Рене нравилось. В любом виде, в общем-то, и это еще не худший. Она поставила сумку и бросилась в объятия, крепко прижавшись лицом к шее.
	— Уже знаешь, да? — негромко сказала она, чувствуя его усталую радость. — Колонна, мимо нас проехала.
	— Знаю. И дозвонился до армейцев, — хмуро ответил муж. — Они в панике, судя по звукам на фоне. Но красный конверт вскрыть приказали.
	— И… и что там? — девушка на секунду запнулась.
	— Набрал на станцию. Говорят, в отстойнике, на горке, встали несколько составов, одни цистерны. Хлор, сжиженный газ, что-то еще. Потом связь прервалась, — продолжил он, будто не заметив. — Короче говоря, мне надо проследить, чтобы все это сработало против Озерников. Когда ветер поможет.
	— Да они свихнулись!
	Рена возмущенно отстранилась и взглянула в зеленые глаза мужа. Тот не моргнул – не врет. И собирается выполнить приказ.
	— Нет-нет-нет, никуда ты не пойдешь! — злобно крикнула она, хрустя пальцами. — Даже, мля, не думай!
	— Успокойся, Рена, — жестко, будто обращаясь к преступнику сказал он. — Едва ли это понадобится. Черным по белом написано – только в чрезвычайных ситуациях. Иначе же втираться в доверие и собирать подполье. Думаю, как у главы нашей полиции, возможностей хватит.
	— Спасибо, — облегченно выдохнула девушка. — А я-то подумала… И документы с обедом принесла, вот.
	Гул моторов приближался к участку. Распадался на отдельные порыкивания, стук и лязг гусениц, мерный рокот. Не прошло и десятка минут, как перед участком встала пара танков, грозно вращая сплющенными башнями и водя хоботами орудий. Следом выкатился побитый, но в хорошем состоянии джип. Трофей, когда-то выпущенный с Республиканских конвейеров.
	Рена, несмотря на все уговоры и угрозы, встала рядом с мужем. Он встречал оккупантов в дверях, натянув мятый респиратор и фуражку. Кобура за спиной – у обоих. Госпожа научила стрелять, в те дни, когда она с трудом могла ходить после их развлечений. Плохо, с любимым не сравнится, но все же.
	Из авто вывалился офицер. Не худой, не особо толстый, с блестящими погонами и мерзким взглядом. На кистях виднелись какие-то татуировки, а на четверти лица розовела молодая кожа. Горел. Он махнул рукой командиру одного из танков, что высунулся за пулемет, и неторопливо пошел к встречающим. Чуть позади следовала пара автоматчиков, да и темный провал пушки не придавал местным уверенности.
	— Капитан Реутов, исполняющий обязанности командира такого-то танкового батальона, — презрительно, с сильным акцентом процедил он, рассматривая то полицейского, то девушку за его плечом.
	Сержант свел брови.
	— Сержант Донован, временно глава полицейского управления Баден-Бадена, — миролюбиво сказал он. — Полагаю, мы должны сдать оружие?
	— Обсудим это внутри… темный, — военный не поменял тона, а заодно бросил на Рену похотливый взгляд.
	Темный? Девушка растерялась, но успела уступить дорогу мужу. Вот на кого он не походил, так это на дроу. Мужчины Старших сестер выглядели сильно по-другому – а вот их способности в постели остались неизвестны. Делиться своим Госпожа не любила.
	Они неторопливо прошли в его кабинет, насквозь прокуренный, с заваленным бумагами столом и настежь заколоченными окнами. Хватало лампы. Всю дорогу Рена чувствовала, как ее рассматривают все три Озерника, а порой они и вовсе перебрасывались фразами на своем. Языком она не владела, но общая суть была понятна.
	— Итак? — негромко спросил сержант. Солдаты остались снаружи, охранять их. — И почему темный?
	— Да потому, — усмехнулся капитан, — Что вы все в своей Республике перемешались с темными эльфами. Переняли все худшее. Учились у своевольных шлюх, только чтобы окончательно лечь под их каблук. И мы пришли это исправить.
	— Может, перейдем к более конструктивному диалогу? — сержант покраснел от злости, но держал себя в руках. Его выдавал перекошенный в ухмылке рот.
	— Разумеется. Сколько у вас людей? — подозрительно легко сменил тему военный.
	— Шестеро, включая меня.
	Едва полицейский договорил, как снаружи раздался треск выстрелов и очередей. Далеких, близких – он вспыхнул одновременно и отовсюду. Донован и без того невольно тянулся к пистолету, а сейчас, когда инстинкты взвыли об опасности, моментально схватил рукоять.
	— Что за херня!? — в характерной позе бросил он.
	Вместо ответа Озерник пнул дверь. В комнату завалились солдаты с автоматами наперевес – и смотрели они на полицейского. Тот замер, бегая взглядом от одного к другому. Рена отступила к мужу. Оружие в кобуре? Не сейчас. А офицер медленно, неторопливо вытащил свой пистолет с белыми щечками на боках и направил его в лоб сержанта.
	— Очищение, — пафосно брякнул он, взводя курок. — Слишком долго вы якшались с подземными мразями. Пришел приказ о тотальной детемнофикации.
	Девушка только и успела понять, что на его языке слово звучит постройнее. Раздался выстрел. Муж дернул головой. Завалился на спину. Упал. Пара секунд растянулась на минуту. Не веря глазам, она бросилась к любимому. А тот мертв. Из дырочки во лбу текла кровь, заливая лицо.
	— Теперь ты, — возбужденно крикнул офицер.
	Она едва-ли расслышала слова. Звенело в ушах. А военный к этому привык, потому и не медлил. Шагнул вперед, схватил ее за руку. Резко дернул, поднимая с пола, взял за шею. В поле зрения осталось только его невзрачное, обожженное войной лицо с похотливым, до боли мерзким взглядом.
	— Свободны, парни! Развлекайтесь! — солдаты кивнули и скрылись в коридоре. Дверь закрыта. И никто не услышит ее криков.
	Рена не собиралась кричать. Она терпеливо, чуть податливо, принимала грубые руки военного. Выдохнула, когда те сжали грудь. Охнула, когда сорвали с нее бюстгалтер. Вздрогнула, когда схватили за задницу и, нащупав пистолет, забрали себе. Слышались только треск рвущейся одежды и тяжелое дыхание капитана.
	Мощная ладонь опустила ее на колени. Военный расстегнул штаны и, чуть посмеиваясь, провел ей по губам, пошлепал по лбу и глазам. Она даже не поморщилась. Смиренно приняла издевательства и раскрыла рот, сходу заглотив его поглубже, до самого горла. Дышала она умело, втягивала не хуже пылесоса – и не собиралась прекращать. В голове уже зрел план.
	Войти в доверие. Сделать для этого что угодно, хоть превратиться в личную рабыню. Добраться до станции. Как угодно, хоть на членах попутных Озерников. Дождаться ветра и взорвать ее. Обрушить на город огненный шквал, густо замешанный на смертельно опасной химии. За мужа. За остальных.
	— Как и говорил, — довольно промычал капитан. — Учились у шлюх. Сами стали шлюхами. А мы очистим вас, вгоним свежей, правильной крови.
	Он взял ее за волосы и резко дернул, срывая мягкую и влажную хватку ротика. Перед ее глазами подрагивал вставший колом военный. Ярко-красный, весь в слюне, с протянувшимся крохотным мостиком. Толстый, не особо длинный, бугрящийся венами.
	Она все поняла. Выпрямилась, расстегивая на ходу юбку, потянулась к краю колготок. Но он хотел погрубее. Озерник резко перегнул ее через стол, головой к мужу, разорвал тонкие нити и грубо, без лишней подготовки вогнал на всю длину. Он двигался будто поршень паровой машины – мерно, неуклонно, постепенно ускоряя ход. Кабинет заполнился влажными хлопками и негромким стоном, наравне с мужским пыхтением.
	Донован, казалось, смотрел прямо на нее. Осуждающе? Нет. Из взгляда пропали, скрылись за мутной пеленой смерти эмоции.
	— Прости, — шептала Рена. — прости.
	Энергично работал капитан, растягивая ее шире обычного. Тело предательски вздрогнуло, но тут же сдало назад – его затопило волной гнева, ненависти и желания отомстить. Добавили своего бесцеремонные руки, шарящие по ее телу там, где до этого бывали только двое. Темная Госпожа и он. Тот, в чьи глаза она смотрела, впитывая тускнеющую, залитую кровью зелень.
	— Прекрасно, просто чудесно! — восторженно прорычал Озерник, навалившись всем телом в конвульсивных, болезненных рывках. — Много народа… фух… в городе повеселится! Сколько наших положили… уф, мрази! Пять дивизий обескровили! Ну, фух, ничего! Все сюда приедут, за все отыграются!
	Он заткнулся и стиснул бедра. Не давал подмахивать, а сам тянул ее ближе, ближе, ближе…
	Внутренности обдало липким теплом. Довольно выдохнул военный, сбавив ход. На мертвого полицейского упала слезинка. Рена негромко всхлипнула, но сдержала эмоции внутри – их время придет позже. Сильно позже. А сейчас время мстить. Вон тот остро заточенный карандаш под рукой вполне подойдет.
	— Нахер, — прошептала она и отодвинула ладонь. — Вытерплю.