Не самый важный вопрос, но солдату стало искренне интересно. Поэтому он задержался неподалеку, за углом хода сообщения, и принялся ждать. Не один. С десяток, а то и больше, человек следило за тем, как офицер говорил с младшими командирами. Кто-то уже был на своем участке, кто-то «случайно» задержался, другие прятались. Так, скорее приличия ради – безликие противогазы с интересом выглядывали из-за укрытий.
	А лейтенант просто вызнавал обстановку. Уточнил численность, расспросил о патронах, гранатах, питании и снабжении. Затем спросил о частоте и силе обстрелов, об укрытиях и потерях. Все – не сходя с места. Сержанты и капралы расторопно отвечали. Все, как должно быть…
	Даже слишком. Он говорил спокойно – или с усталым равнодушием. Присматривался, казалось, к подчиненным. Ни лица не видно, ни глаз. Но Рику казалось, будто он замечает проблески эмоций в стекле линз, в прорезиненной ткани и трубке. Неуютное было ощущение.
	— Вроде, без лишнего гонору, нормальный человек, — пробубнил Купер из-за спины. — Или уже растерял. Видал я в пятнадцатом свежеиспеченных лейтенантов. Жалкое зрелище. И парней жаль, которые попали к ним под командование.
	— Да нет, этот с самого начала войны, — не оборачиваясь, припомнил Рик. — Если пойдет на осмотр позиций, то поймаю и спрошу про противогаз. Чего не снимает-то?
	Маска превратила усмешку Купера в негромкое фырканье. Он промолчал.